Элизабет Нуребэк - Скажи, что ты моя [litres]

– Кто тот ребенок на фотографиях, которые ты прятала в тумбочке?

Мама обернулась. Подняв руку, она кинула в меня нож – я даже не успела увернуться. Коснувшись моей руки, он ударился в стену у меня за спиной и упал на пол.

После этого наступила оглушительная тишина. Мама зажмурила глаза, обхватила голову руками. Ее трясло, она раскачивалась из стороны в сторону. Я кинула взгляд на входную дверь – а вдруг она не заперта? Но будь она даже нараспашку, мне все равно далеко не уйти.

– Дружочек мой. Смотри, что ты наделала!

Взгляд у мамы снова стал приветливым, голос зазвучал мягко.

Она подошла ко мне и прикоснулась к моим волосам. Провела по ним рукой, потом еще и еще.

– Ты всегда была моя. Я сразу же увидела, что это ты вернулась. Не волнуйся, Изабелла. Мы всегда будем вместе. Ханс пытался все нам испортить. Но я остановила его.

Дальше я слушать не хотела. Но мама продолжала:

– Понимаешь ли, у меня не было выхода. Мне пришлось отправить его подальше. Но не грусти, девочка моя. Он ничего не почувствовал. Это было не больно.

Взяв меня за подбородок, она попыталась заглянуть мне в глаза. Я отвела взгляд.

– Тебе этого пока не понять, Изабелла. Но мать должна быть готова на все, чтобы защитить свое дитя.

Уже вечерело, когда я свернула на дорогу, ведущую к базе отдыха. Припарковав машину, я вышла и закрыла дверцу. Слышен был лишь шум ветра в кронах деревьев и плеск моря где-то вдали.

Закат окрашивал небо в розовый, оранжевый и желтый. Все казалось нереальным. То, что Алиса здесь, в «Страндгордене». Понимание того, что я шла к этому моменту с того самого дня, как она пропала.

За долгие годы я представляла себе самые различные сценарии. Как я получу ее назад, как мы воссоединимся. У меня были мечты и видения, меня преследовали кошмарные сны. Я тосковала по дочери и боялась, что эта тоска совсем изведет меня.

Я подошла к главному зданию. Ничто не указывало на то, что тут кто-то побывал. Ставни по-прежнему были заперты. Домики стояли пустые, заброшенные. Развернувшись, я пошла по Тропе забот. Дом, виднеющийся на возвышении, был когда-то жилищем Лундина. Уже пройдя мимо Тропы забот, я остановилась, повернула назад, подняла с земли камень и взвесила его на руке. Положив его в карман, пошла дальше.

Взобравшись на плато, я увидела дом. Из окон лился желтый свет, перед домом стояла припаркованная машина. Темный «ниссан».

«Машина была темная, черная или темно-синяя. Комби. Когда она затормозила, я обернулся, чтобы посмотреть. И тут водитель газанул изо всех сил. Понесся прямо на меня».

Достав свой мобильный, я позвонила Хенрику. Он не ответил. Тогда я посылаю ему эсэмэс с указанием, где я нахожусь. Затем двинулась дальше в сторону дома. Дом был красивый, с резными ставнями и мелкими стеклами в деревянной раме. Когда я уже почти была у самого крыльца, дверь отворилась и навстречу мне вышла женщина в неуклюжем джемпере. В руке она держала керосиновую лампу.

– Я знала, что ты придешь, – сказала она. – Хочешь чашечку кофе?

Керстин смотрела на меня, улыбаясь. Она ждала моего прихода.

Она зашла обратно в дом.

Я пошла за ней.

Мы оказались в просторной прихожей с высоким потолком. Налево располагалась кухня. Здесь стояло еще несколько керосиновых ламп. В кухне было грязновато, окна явно давно не мыли. Похоже, электричество было отключено – неудивительно, ведь дом больше двух десятилетий простоял без хозяев. Кухню обогревала старая дровяная печь.

На столешнице стоял тостер, ступка и несколько консервных банок, рядом – ведро воды. На столе – стопка журналов за 1994 год. Все было покрыто слоем пыли.

– Красивый дом, – сказала я.

Керстин склонила голову к плечу, посмотрела в окно.

– Да, когда-то он был красив. А теперь – пусть хоть сгорит.

Она зажгла еще одну керосиновую лампу и снова улыбнулась.

Керстин.

Эва.

Моя новая подруга.

– А как было бы жаль, – произнесла я и заметила нож, лежащий под кухонным столом.

Керстин стояла спиной ко мне, и я сделала несколько шагов к столу. Я уже видела, как нагибаюсь и хватаю его, направляю его на Керстин и вынуждаю ее рассказать, где Алиса.

– А ведь мы встречались раньше, – сказала я. – На скамейке в парке.

Еще шаг. Я двигалась медленно. Остался всего один шажок.

Керстин обернулась и кинулась к столу. Она наклонилась и схватила нож. Направив его на меня, она покачала головой.

– Лучше бы ты послушалась меня тогда, – сказала она. – Я предупреждала тебя. Сказала тебе, чтобы ты оставила все как есть. Как было всегда.

– Ты сбила моего сына. Ты чуть не убила его.

– Ты вынудила меня так поступить. Я должна была остановить тебя.

– Однако ты призывала меня выяснить правду.

– Потому что я понимаю тебя. Потерять дочь, как ты, – какая трагедия! Особенно учитывая, что ты сама во всем виновата. Я сочувствую тебе. Правда. Но ты должна наконец понять, что Изабелла – моя дочь. Это и есть правда.

И сама она верила в то, что говорит. Похоже, она была убеждена в собственной правоте.

– Ты побывала у моего дома, – сказала я. – Я видела, как ты стояла на улице перед домом, – в дождевике, закрыв лицо капюшоном. Ты положила мне в ящик объявление о моей смерти. Ты звонила мне, рассказывала неправду о моем сыне. Почему?

Керстин засмеялась. Потом вдруг посерьезнела.

– Ты всегда была самодовольной. Считала себя лучше других. Хотя все время балансировала на грани. Столкнуть тебя вниз оказалось проще простого.

Она налила в кофейник воду из ведра, поставила его на плиту и отмерила мерной ложкой кофе. Мы словно давние приятельницы, встретившиеся, чтобы попить кофе и побеседовать. Я села за стол.

– Ты сильно облегчила мне задачу, – сказала она. – Сама рассказала мне все, что я хотела выяснить. «Мой муж, он ни за что мне не поверит. Он подумает, что я сошла с ума». Конечно же, тебе было жаль саму себя. Такому человеку, как ты, привыкшему считать себя особенным, непросто далось пребывание в психушке.

В ее голосе звучало понимание и сочувствие.

– Плохо ты меня знаешь, – сказала я. – Ты понятия не имеешь, кто я.

– Не будь так уверена в этом. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.

– Расскажи, мне любопытно. Ты что, следила за мной все эти годы?

Глаза у нее сузились, лицо исказилось от гнева. Поначалу мне показалось, что она вот-вот накинется на меня с ножом. Но в следующее мгновение она снова успокоилась.

– Ты не такая важная персона, как ты думаешь, – ответила она. – Но, само собой, я узнавала, где ты и чем занимаешься. Ты познакомилась с этим парнем из высших кругов, удачно вышла замуж и сильно поднялась. Он очень приятный, этот твой муж, не могу отрицать. Когда я общалась с ним и рассказывала о тебе, он вел себя со мной очень корректно. И он хорош собой – за другого ты бы и не пошла. Но я знаю, каковы мужчины. В глубине души все они свиньи. Дикие звери. Немногие проявляют чуткость, как мой Ханс. Он оставлял меня в покое, никогда не навязывался мне.