Роберт Брындза - Холодная кровь

Кэт проснулась у запертого входа на станцию метро «Ковент-Гарден» и поняла, что она окоченела. Рядом кричали, но к крику она была привычна. Кэт продрала заплывшие гноем глаза и увидела полицейского в бронежилете, целившегося из пистолета ей в голову. Она шевельнулась. Тело пронзил холод. Она почувствовала, что промокла.

– Полиция! Встать, руки держать перед собой! – гремел голос, вырывавшийся из мегафона. – Резких движений не делать!

Кэт повиновалась, вытащив из тепла спального мешка обе грязные руки, которые тут же обжег холод. Оружия она не испугалась, да и полицейские автомобили, стоявшие на дороге, не вызвали у нее страха. Участок вокруг станции метро был оцеплен. Кэт инстинктивно повела глазами, ища источник влаги. Однажды она по глупости улеглась спать у заднего фасада большого отеля, близ вентиляционной решетки, из которой дул горячий воздух, а один из гостиничных работников облил ее помоями. Это было в ноябре, и она тогда чуть не загнулась от холода.

– Встать. БЫСТРО! – прогремел голос из мегафона, разрубая неестественную тишину. Светало, но народу вокруг не было.

Кэт принялась выпрастывать свое ноющее тело из спального мешка. Тряпье, которым она обмотала голову, развязалось под подбородком. Потом она увидела рядом с собой большой черный чемодан. Из него натекала огромная красная лужа – и под сам чемодан, и под ее спальный мешок, и ей под ноги. Она подняла руки и издала пронзительный вопль.

Такси высадило Эрику у ее дома в Форест-Хилл. Она расплатилась с водителем и потащила чемодан по парковке. Уезжая в Словакию, она с трудом сумела открыть дверцу такси, теперь же была почти здорова. По крайней мере физически.

Она вернулась рано утром в воскресенье. Прилетела четырехчасовым рейсом из Братиславы, и поскольку дорога из аэропорта Лутон оказалась пустая, к девяти она уже добралась до дома. Последние осенние листья облетели с деревьев, и теперь все вокруг было серым. Эрика открыла входную дверь. На коврике ее ждала груда корреспонденции, в самой квартире было очень холодно. Она поставила чемодан у двери ванной и пошла по квартире, чуть приоткрывая окна, чтобы проветрить комнаты. Включила отопление. Распахнула дверь во внутренний дворик. В гостиную ворвался ледяной ветер. Эрика ступила на квадратный пятачок. В Лондоне воздух был другой, холод – лютый и сырой. Она вытащила сигареты, ключом от квартиры поддела пленку на пачке, содрала ее. Гипс на руке теперь имел не очень опрятный вид, зато на нем красовались подписи Якуба, Каролины, Эвки и Ленки. Эрика провела пальцем по отметинам, оставленным фломастером – по смайлику Якуба, по маленькому сентиментальному сердечку Каролины, по крошечной закорючке, выведенной ручкой Эвки. Впервые ей не хотелось возвращаться в Лондон, и у нее даже мелькнула безумная мысль досрочно выйти в отставку, купить небольшой домик с садиком в Нитре и доживать свой век на полицейскую пенсию – хотя бы раз отдаться на волю судьбы.

Но преступление, что она расследовала перед ранением, и трупы в чемоданах не давали ей покоя, и когда она начала выздоравливать, к ней вернулось хорошее самочувствие, неуемность охватила ее с новой силой.

Эрика выбила из пачки сигарету, закурила. Два небольших деревца в крошечном общем садике теперь стояли голые. Она услышала, как этажом выше отворилась балконная дверь, и быстро спряталась под сам балкон, опасаясь, что ее соседка Элисон с верхнего этажа, неизменно болтливая, замучает ее вопросами, которых у той накопилось множество за те несколько недель, что Эрика гостила у сестры. До нее доносились шаги Элисон, которая ходила по балкону, двигала стульями, поставила сушку для белья. Нюх у Элисон был как у ищейки, и она, вероятно, уловила запах сигаретного дыма, но если и уловила, намек все же, видимо, поняла, так как в конце концов вернулась в квартиру. Эрика расслабилась, зажгла новую сигарету. Она выкурила ее лишь наполовину, когда раздался звонок в дверь.

– Черт, – пробормотала Эрика. Значит, Элисон все же решила зайти к ней и поболтать. Пока она раздумывала, открывать дверь или нет, звонок повторился. Затушив недокуренную сигарету о подошву туфли, Эрика убрал пачку в карман.

Каково же было ее удивление, когда она, открыв дверь, увидела на пороге коммандера Пола Марша. С головы до ног в одежде из магазина «Маркс и Спенсер», он протягивал ей коробку шоколада.

– Черт возьми! Так это ты! – воскликнула Эрика.

– Спасибо. Это все, что ты можешь сказать? – улыбнулся Марш. Эрика и Марк познакомились с Маршем в Манчестере, когда все трое проходили там подготовку для службы в полиции, только Марш всегда ставил себе целью дослужиться до высокого чина и потому быстро поднимался по служебной лестнице. Видный мужчина ростом шесть футов и три дюйма [32], он являлся одним из немногих представителей сильного пола, которые были выше Эрики.

– Извини. Думала, это моя болтливая соседка пришла.

Марш наклонился и смущенно чмокнул ее в щеку. Эрика отступила в сторону, пропуская его в квартиру.

– Выпьешь чего-нибудь? – предложила Эрика, забирая шоколад. – У меня есть черный кофе и вода из-под крана.

– А покрепче? – спросил Марш, проходя вслед за ней в гостиную.

– Водка. Только ведь еще утро, нет и десяти.

– Я к тебе с новостями, – сказал Марш. – Меня восстановили в должности.

Эрика перестала рыться в морозилке и выпрямилась.

– Суд состоялся?

– Нет. Доказательств не нашли… ничего конкретного. Так что мой вынужденный отпуск, который длился почти год, подошел к концу. Я восстановлен в должности. Все подозрения с меня сняты.

– Ура! Хоть раз деньги налогоплательщиков пошли на благое дело, – прокомментировала Эрика. Она достала из глубины морозилки заиндевевшую бутылку водки, наполнила две стопки и одну протянула Маршу. Они чокнулись, она отпила маленький глоток. – Поздравляю.

От работы Марша отстранила новый помощник комиссара – Камилла Брейс-Козуорси, которая на многих наводила страх. Находясь на посту коммандера, он закрывал глаза на деятельность семьи Гадд, занимавшейся импортно-экспортным бизнесом в Лондоне. В обмен семья Гадд снабжала полицию информацией о криминальных организациях в столице. Марш попросту продолжил политику своих предшественников, которые считали такую сделку выгодной, но Камилла, вступив в должность, усмотрела в этом возможность продемонстрировать свою власть, и Марш был временно отстранен от работы.

– Я возвращаюсь в Луишем-роу. Буду работать оттуда. В моем ведении как коммандера теперь территории Луишема, Гринвича и Бромли, – сообщил Марш.

– Надо ж, как быстро все меняется. Очень рада за тебя.

– А ты как? – спросил он, глядя на ее загипсованную кисть.