Уолтер Кенни - Скрытые пружины

Пока мы спорим, дождь утихает, и в летних сумерках громада дома постепенно приобретает чарующий открыточный вид, чуть смазанный, как на старых картинах. Приунывший Чейз, пытаясь быть вежливым, принимается расспрашивать меня о важных делах, которые требует моего присутствия в Берлингтоне, но я перевожу разговор на другую тему. Перед глазами сразу возникает распутная улыбочка Виктории Лебхорн, а мысли о ней мне сейчас не нужны.

Достав из сумки два мощных светодиодных фонаря, я вручаю один из них Чейзу и, заметив его обречённый вид, подмигиваю:

– Справимся часа за четыре, вот увидишь! А если поторопимся, то и раньше. Возле моей гостиницы вроде бы есть приличное заведение. Поужинаем, выпьем местного пива – я угощаю.

Чейз смотрит на меня с сомнением, но через пару секунд всё-таки улыбается, заражённый моим энтузиазмом.

– А что, миссис Уайт, вдруг мы найдём что-нибудь интересное? Под зданием находятся обширные подвалы, судя по архитектурному периоду – винные. Вдруг там ещё что-нибудь осталось? Хотя, наверное, местные давно уже всё вытаскали. Недавно на аукционе в Миннесоте…

– Абрахам, – прерываю я его и делаю строгое лицо, – если ты хочешь заняться поисками сокровищ – смени профессию. Сейчас мы с тобой должны лишь быстро и качественно завершить предварительный осмотр и предоставить Крюгеру расходную смету. Больше ничего! Мы не ищем сокровища, винные бутылки, золото, бриллианты и старинные доспехи времён Крестовых походов. Настрой камеру и приготовься делать замеры – это всё, что сегодня от тебя потребуется.

В световом пучке мощного фонаря библиотека выглядит так, будто мы находимся под толщей воды, в каюте затонувшего судна. Рухнувший стеллаж с книгами больше не служит ширмой для входа в тайный туннель, соединяющий дом с отдельно стоящим зданием. Мой ассистент, помедлив секунду, всё-таки входит в его мрачный зев первым, но я вижу, что луч его фонаря дрожит. Когда я нанимала Чейза, то не думала, что он такой впечатлительный и нервный субъект.

Тайный ход отлично сохранился, что весьма удивительно. На его стенах виднеется небольшой конденсат, собирающийся в тяжёлые капли, но в целом состояние совершенно удовлетворительное. Идём мы примерно десять минут, после чего натыкаемся на проржавевшую металлическую дверь. Слева от неё находится пролом в стене, откуда сильно тянет сыростью. Мне в голову опять приходит мысль, что мы с Чейзом будто бы бредём с аквалангами по затопленному кораблю, и вот-вот в свете фонарей мелькнёт чешуйчатое тело какого-нибудь морского обитателя.

Вдвоём пробуем открыть дверь, навалившись на неё, но толстый металл, хоть и изъеден коррозией, всё ещё остаётся серьёзной преградой. Приходится идти дальше через пролом в стене.

Мы оказываемся в длинной пустой комнате с низким потолком. По углам громоздится какая-то рухлядь, покрытая мохнатой пылью, шевелящейся от перемещений воздуха. Здесь немного пахнет плесенью, что само по себе уже не очень хороший признак. К тому же трещины на стенах говорят о просадках основания фундамента. Многолетние циклы замерзания и оттаивания грунтовых вод не пошли зданию на пользу, сделать из него жилой корпус, как я предполагала, вряд ли получится.

Пристегнув фонарь к поясу и сосредоточившись на голосе Чейза, начинаю фиксировать информацию для отчёта, переходя вслед за ассистентом из помещения в помещение. В каждом из них чувствуется сильная сырость, а в свете фонаря видны жирные мокрицы, облепившие углы, где, видимо, и скапливается наибольшее количество влаги.

В следующей комнате Чейз умолкает и, наклонив голову, к чему-то прислушивается.

– Миссис Уайт, вы слышите? – говорит он, резко повернувшись ко мне и ослепляя световым пучком фонаря. – Звуки? Похожи на чьи-то голоса.

– Не выдумывай, – отвечаю я с досадой. – Откуда здесь взяться голосам? Под нами течёт подземная река, это её шум мы слышим. Долго ещё? Что мы ещё не сделали?

– Осталось взять пробы грунта из основания и из тела фундамента. Для лабораторных исследований. Вы меня подождёте?..– спрашивает Чейз равнодушно, но я вижу, как не хочется ему оставаться здесь одному.

– Да, не торопись, – спокойно отвечаю я, передавая ему жёсткую тару для консервации проб.

Пока он возится у дальней стены, я возвращаюсь в предыдущую комнату и осматриваю потолки и перекрытия, прицельно направляя на них сфокусированный луч. В углу обнаруживается перевёрнутый металлический стол, весь покрытый ржавчиной.

Медленно ведя лучом фонарика по стене, я вдруг замечаю то, что пропустила во время предыдущего осмотра. На одном участке стены змеится глубокая трещина. Даже не знаю, как я не обнаружила её сразу.

Положив фонарик на пол таким образом, чтобы он светил в нужную мне сторону, я оттаскиваю стол к противоположной стене. Раздаётся жуткий скребущий звук и в проёме появляется встревоженный Чейз.

– Всё нормально, Абрахам, – машу я ему рукой, разгибаясь и вытирая со щеки влажную каплю, упавшую с потолка. – Продолжай брать пробы, а я пока тут кое-что проверю.

Он, помедлив, пропадает, и свет его фонарика удаляется. Подойдя ближе к стене, я выясняю любопытный факт – кирпичная кладка цела, а то, что я приняла за трещину, является довольно глубокой щелью между стеной и толстой металлической скобой. Передо мной дверь, ведущая в следующее помещение, вот только она настолько незаметна глазу, что её можно назвать потайной. Пока здание не начало проседать под собственной тяжестью, дверь, скорее всего, было невозможно заметить с первого взгляда, к тому же металл когда-то был покрыт толстым маскирующим слоем краски.

Как показывает практика, обычно тайники устраивали в домах, но всегда бывают исключения. Вообще всякий, кто так или иначе сталкивается со старинными особняками и поместьями, поначалу всегда мечтает отыскать если и не потайную комнату, забитую до потолка ценным антиквариатом, то хотя бы небольшую реликвию, которая позволит прикоснуться к утраченному времени.

Хорошо помню, как профессор Йельского университета с пылающим лицом рассказывал о своей находке в одном из заброшенных особняков Лондона – ему посчастливилось найти в тайнике несколько записок, принадлежавших перу мадам Пи-Эйч, как её тогда называли, или Елены Блаватской, – известной на весь мир основательницы Теософского общества. Находка эта в своё время наделала много шума, пока не выяснилось, что записки были всего лишь искусной подделкой.

Тем не менее каждый историк, каждый реставратор верит в то, что однажды сумеет отыскать нечто, погребённое под пыльной толщей времён и ожидающее лишь его пристального взгляда.

Никакой ручки на железной двери не имеется. Приблизившись к ней вплотную и медленно ведя световым пучком фонарика, я обнаруживаю следы, указывающие на засов, закрывающийся изнутри. С внешней же стороны торчит только несколько ржавых выступов. Без особой надежды я тяну за них и ощущаю, что дверь с трудом, но поддаётся. Между стеной и листом железа появляется просвет, из которого вдруг проникает затхлый кисловатый запах.