Валентина Назарова - Когда тебя нет

Ожидание — страшный зверь.

Аллея тянется до самого моря, тут я поворачиваю налево, вдоль пляжа, дохожу до залитой цементом площади с горсткой пальм в середине, черными силуэтами выступающих на фоне марева ночных огней. Я останавливаюсь на краю променада. Цветные лоскутки ткани на флагштоках трепещут на ветру. Вдалеке, на горизонте, медленно плывут огоньки яхт и грузовых судов. Справа, на противоположном конце бухты, я замечаю подсвеченное лиловыми огнями здание в форме паруса, целиком из стекла. На стене светится серебром и багрянцем огромная буква «W». Мне туда.

Я поворачиваюсь к зданию и направляюсь вдоль моря по променаду, как корабль, идущий на маяк. На пляже людно, где-то неподалеку играют уличные музыканты, тут же африканские торговцы впаривают туристам палки для селфи, индийские сари со слонами и буддой и подбрасывают в небо разноцветные светодиодные штуки, похожие на медуз, которые со звуком пощечины приземляются на асфальт у моих ног. Тут же, на рампе, синхронно с ними, подлетают вверх одетые в бейсболки, козырьками назад скейтбордисты. Воздух тяжело пахнет морем и какой-то сладкой едой. Мимо меня, бесцеремонно щелкая язычками звонков, пролетает стайка туристов на тяжелых прокатных велосипедах. Я упрямо шагаю вперед, натянув на голову капюшон и опустив голову вниз.

Чем плотнее я приближаюсь к похожему на парус зданию, тем больше неба оно закрывает. Я считаю этажи, несколько раз, всякий раз сбиваясь на двадцать шестом. Взбежав по ступенькам на широкую бетонную платформу, я оказываюсь прямо перед дверями «W» — отеля.

Где-то сбоку бьется о высокую цементную стену море. Я подхожу к ограде и гляжу вниз, на испещренные граффити трехлапые волнорезы. На одном из них нарисован резной улыбающийся череп, чем-то похожий на портрет Энрикеты Марти на улице Хоакин Коста. Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, я поворачиваю назад, ко входу в небоскреб, по пути остановившись, чтобы оглядеть выпуклый изгиб его стеклянного паруса, выдававшийся навстречу волнам. Сзади все огорожено желтой лентой, она звонко шелестит на ветру. Двое мужчин в черных куртках закладывают у подножья паруса фейерверк. Кое-где в окнах горит свет, симметричные выгнутые вперед балконы рассечены пополам зигзагом пожарной лестницы, доходившим до самого верха, так высоко, что у меня кружится голова.

Ступая кедами по вязкому влажному песку, я обхожу громадину отеля с другой стороны и оказываюсь под стеной, лицом к морю. Я готовлюсь ждать, затягиваю потуже капюшон и подставляю лицо холодному ветру.

Проходит около часа. Я пишу ей сообщение, короткое, просто один знак вопроса, но она все равно не отвечает. Проходит еще полчаса. Надо мной, разбавляя ночную тьму лиловой дымкой, блестит башня. У ее подножия слышится гул голосов, там, на первом этаже, идет та самая вечеринка, куда обещал заехать Марк Цукерберг. Оставив надежду разобрать слова в доносящихся до меня обрывках фраз, я сажусь на корточки и швыряю в воду маленькие камушки.

Еще сорок минут спустя я не выдерживаю и звоню ей. После седьмого гудка оператор перекидывает меня на голосовую почту, и я вешаю трубку. Тогда я набираю номер Олли.

— Привет, старик, — его голос звучит так радостно, что мне моментально становится гадко. В каком-то из древних европейских языков есть специальное слово, обозначающее ту особую степень родства, которая есть между нами сейчас, после того, как мы разделили одну женщину. Он еще не знает, она не сказала ему. А может, сказала и ему плевать?

— Выдвигаешься на вечеринку? — спрашивает Олли.

— Думаю об этом.

— А что думать, приходи, и все. Я тут один. Моя спутница гуляет где-то уже целый час, ко мне пристают разные странные люди, пытаются мне что-то продать. Я подумываю снять свой бейдж и уйти во все тяжкие.

Он смеется.

— Вообще-то, у меня планы.

— Я не знал твою фамилию, поэтому ты в списке как Сержио Леоне. Неплохо, да?

Он смеется.

Я слышу женский голос.

— О, тут тебе привет передают, — со смехом добавляет Олли. — Ладно, я пойду, а то меня тащат куда-то. Представляешь, на меня напала женщина в красном, как из «Матрицы».

Он заливается смехом. Я вешаю трубку, стараясь не думать о том, как переплетаются их пальцы, пока она ведет его к лифту.

Через секунду мой телефон снова звонит, я хватаю трубку быстрее, чем успеваю разглядеть имя звонящего. Я жду ее голос, который скажет мне о том, что с Олли все кончено, но вместо этого я слышу чужой, смутно знакомый, мужской.

— Серж, привет, дружище, — говорит Шон.

Я обещал ему выпить, и теперь он требует сатисфакции.

— Привет, — говорю я почти шепотом.

— Такой голос… я не разбудил?

— Ага, вроде того. По поводу пива, давай, может, завтра? Я…

— Завтра? Ну, давай завтра. Так и знал, что ты в последний момент откажешься, даже и не рассчитывал особенно.

— Мне очень жаль, правда.

— Да я вообще по другому поводу тебе звоню. Я кое-что нашел.

— Я слушаю, — говорю я, впрочем, уже прекрасно зная, что он скажет. Это Алекс или Миша, что-то связанное с ними, иначе и быть не может.

— Серж, алё, ты там?

— Ага.

— Так вот, в ту ночь, ровно год назад, на тот адрес в Эшампле твоя подружка Рита такси не заказывала. Но вот с того адреса был один заказ, в 4.43 утра. Он не прошел отчет, потому что его отменили через пару секунд, но я вручную просмотрел все наши логи за ту ночь и нашел его.

— А кто заказывал?

Алекс Руденко или Майкл Вилин, я ожидаю услышать одно из этих двух имен.

— Сейчас, погоди. Это мужик какой-то с именем как у шпиона, я где-то записал, сейчас, — в трубке слышится шуршание клавиш. — Вот. Нашел. Оливер Ингланд.

Звезды над головой закручиваются в воронку. Тело становится мягким и осыпается на землю, как замок из песка. Оливер Ингланд. Рука в свете фонаря и скользящая замирающая в ложбинке между ее ключиц. Олли. Я чувствую, как в глубине моего солнечного сплетения взрывается медленная холодная бомба.

— Спасибо.

— Да не за что. А по поводу пива…

Я не слушаю его, я просто не могу сейчас выдержать этот социальный контакт, я сбрасываю.

«Это был Олли. Я иду к тебе. Будь осторожна», — отправляю я ей еще одно сообщение. Потом звоню, но ее телефон вне доступа.

Я представляю себе ее, как она говорит ему, что между ними все кончено, и как его пальцы смыкаются на ее горле. Мне нужно найти ее, немедленно, где бы она ни была. Все это время мы шли по ложному следу, а теперь все сходится.

Олли Ингланд убил Риту Петрову, потом сблизился с ее лучшей подругой, чтобы узнать, насколько хорошо та знала об их связи и событиях той ночи. Затем он понял, что у Илая было что-то на него, какие-то данные, что-то, что обличит его в его преступлении. Он следил за ним, он — хакер, ему ничего не стоит взломать Алексу и слушать все, что творится в доме Илая. Олли знает обо мне, он прилетел сюда из Лондона, он был у меня дома. Он притворился моим другом для того, чтобы узнать, что мне известно. Лиза сейчас с ним. Сняв с головы капюшон, я скручиваю волосы в пучок и взбегаю вверх по ступенькам.