Влада Ольховская - Диагноз доктора Холмса

В какой-то момент Леону показалось, что это даже слишком. Разве серийным убийцам не положено быть замкнутыми социопатами? Матвей жаждал внимания, он старался влезть в объектив всегда, даже когда снимали не его, и чаще всего у него это даже получалось. Он обладал талантом интернетовских котиков: любой гадости, сделанной им, умилялись, его любили просто за то, что он есть. Если это была маскировка, то гениальная. Но стоило ли ожидать меньшего от того, кто в скромные тридцать лет научился делать ловушки, больше подходящие для камеры пыток?

Им нужно было понаблюдать за ним, поговорить с ним, поэтому они пришли на съемочную площадку, где он работал. Это было несложно: иногда Леону казалось, что у Анны есть связи даже на Марсе, что несколько странно для той, кто живет в подземном бункере.

На этот раз Анна была типичной представительницей богемы: рваные джинсы, туфли на шпильке, в которых она двигалась так же уверенно, как и в кедах, рубашка и наброшенный поверх нее плащ. Волосы длинные, макияж несколько театральный — сочетание несочетаемого, которое здесь никого не удивляло.

— Я знаю режиссера, — пояснила она, наблюдая за Матвеем издалека. Тот уже который раз пытался умереть от вражеской пули, но получалось это так неубедительно, что не подошло бы даже для третьесортного сериала. — Когда Рябцев наконец сделает что-то путное и уйдет на перерыв, нас ему представят. Хотя я сильно сомневаюсь, что в этом есть смысл.

— Почему? — удивился Леон. Было несколько странно слышать это после того, как именно она предложила встречу с Матвеем.

— Потому что он бездарен.

— Э… Ну и что? По-моему, это как раз подтверждает нашу версию, а не опровергает ее! Он не актер, он просто притворяется актером, разве это не логично?

— Вовсе нет. Серийные убийцы такого уровня понимают всю значимость своей маскировки. Поэтому им важно, чтобы эта маскировка была безупречна. Они играют свои роли так, что кажутся более естественными, чем те, для кого это не роли. Будь идеальным — или не будь вообще. Если бы он не умел играть, он бы притворился кем угодно, только не актером, после пожара у него была свобода выбора. А Матвей Рябцев бездарен сам по себе.

Определенная доля истины в ее словах точно была. Матвей тратил слишком много времени на неудачные дубли, он злился, у него и правда ничего не получалось. Если добавить к этому все те долгие часы, которые он прожигал на вечеринках, становилось ясно: когда он успевает разрабатывать безупречные сценарии убийства?

— Ничего не понимаю, — нахмурился Леон, когда Матвей в очередной раз неловко плюхнулся в лужу. — Если он действительно просто актер, да еще и бездарный, как он попал в тусовку Ильи Закревского? Он там частый гость! Только потому, что он у них милашка? А не плевать ли? Смазливых актеров хватает, могли бы принять в свой круг кого-то побогаче и поизвестней.

Закревский постоянно таскал Матвея с собой. По крайней мере, так казалось, ведь почти на всех фотографиях с вечеринок они оказывались в одном кадре. Это объяснимо, если Матвей — темный гений, образ, который Илья и помог создать в лесном доме. А если нет?

Леон был озадачен, Анна осталась невозмутимой.

— Посмотри направо, и ты получишь ответ, — сказала она.

Режиссер, видя, что Матвей слишком зол, чтобы даже пытаться сделать что-то толковое, отослал его на перерыв. Актер отошел к столикам, на которые указала Анна, а там его уже ожидали.

Из-под навеса вышла молодая девушка, одетая слишком дорого, чтобы быть частью съемочной группы. Она, нисколько не стесняясь внимания окружающих, обняла Матвея, поцеловала его и зашептала что-то ему на ухо.

Присмотревшись к ней, Леон без труда узнал эти грубоватые, но легко запоминающиеся черты.

— Это что, Татьяна Котова?

— Собственной персоной. И не думаю, что это дружеская поддержка.

Отношения этих двоих ни у кого не вызывали сомнений, списать появление Татьяны на дружескую поддержку не получилось бы. Она ворковала с ним, а Матвей старательно подавлял злость и изображал романтичного возлюбленного. Правда, эта роль удавалась ему не лучше, чем все остальные. Но Татьяна не была таким строгим судьей, как режиссер, ее все устраивало.

— Теперь ты понимаешь, кто взял его за ручку и привел в общую компанию, — отметила Анна. — Без него, думаю, там вообще не было бы своего ручного актера. Да, иногда золотые дети подпускают к себе знаменитостей, чтобы привлечь побольше внимания. Но это не случай компании Ильи.

— Почему?

— Во-первых, самому Илье не нужно было это внимание по понятным причинам. Во-вторых, у него в компании мелькали такие джентльмены, как Петр Миуров или Георгий Гирс. Это, судя по поведению, самопровозглашенные альфа-самцы, которым не очень-то нужен лощеный красавчик под боком. Но Матвея всегда воспринимали как приставку к Татьяне и терпели.

А самого актера, похоже, нисколько не смущала позиция паразита при богатой наследнице. Его гордость была сделана из весьма гибкой материи: он гордился и пользовался тем, что других бы унижало. Но это еще не худший случай — его покровительница, по крайней мере, была молода и далеко не уродлива.

Татьяна была влюблена в него, это без сомнений. Он же, не любя, все равно оставался при ней не первый год. Похоже, их связь стала прочной и устраивала обоих. Если бы он действительно был убийцей, он бы так не поступил… или поступил бы?

— Ты вроде бы говорила, что Холмс тоже был не прочь пожить содержанцем, — задумчиво произнес Леон.

— Не так, как Рябцев. Холмс всегда оставался хозяином положения, для него это был важный пункт. Он не позволял женщинам содержать себя, он забирал то, что ему нужно, вот в чем ключевая разница. В его жизни, кстати, тоже была богатая наследница, но он поступил с ней совсем не так, как Матвей с Татьяной. Надеюсь, у Матвея с Татьяной до такого не дойдет никогда.

— Убил, что ли?

— Это понятно, иначе он не был бы серийным убийцей, — невесело усмехнулась Анна. — Но до этого он использовал ее, чтобы подготовить себе запасной аэродром. Ее звали Минни Уильямс, она мечтала стать актрисой, для того и приехала в Чикаго, но имела несчастье поселиться в отеле Холмса. Они познакомились, он без труда очаровал ее.

— Что, актерские амбиции быстро были забыты?

— Думаю, там не было особых амбиций. Было просто чувство одиночества, которое Минни пыталась заглушить тем, что на самом деле было ей чуждо. Но это так, предположение. Холмс приложил особые усилия, чтобы влюбить ее в себя, и не только потому, что она была симпатичной молодой девушкой. Тут нужно учитывать, что шел тысяча восемьсот девяносто третий год, бизнес Холмса был неплох, спасибо Чикагской ярмарке, но и к нему хватало вопросов — и деловых, и подозрительных, потому что люди-то пропадали, и не всегда это оставалось незамеченным. К тому же экономика то и дело потрескивала по швам. А Холмс, помимо прочего, обладал отличной интуицией, он почувствовал неладное, ему нужно было придумать себе путь отступления.