М Беннетт - Охота

– Попался! Ты справилась! – сказал Генри.

Мы цеплялись друг за друга, задыхаясь, смеясь, озерная вода окатила нас с головы до ног.

«Красавец! Делай что хочешь, только не упусти его», – этот приказ эхом отдавался у меня в голове. Я была в восторге. Прошлая ночь, наши страхи, наш темный заговор – все было напрочь забыто в этот миг извращенного торжества. Я стала одной из них, в ту минуту я была Средневековкой, и это было офигенно. Я сразу влюбилась в рыбалку, я была влюблена в Генри, я готова была любить даже угрюмого старика Идеала, который сделался чуть ли не словоохотлив – по его меркам – при виде моей добычи. Словно я в клуб вступила или в тайное общество. Забылся настолько, что заговорил со мной:

– Прихватите эфтого, шоб с лодки не выстрепал. Тот еще ушлец, эфтот вот.

Я наклонилась, чтобы придержать свою добычу.

– Осторожнее, Грир, – предупредил Генри. – У форели очень острые зубы. Держи его крепко и смотри внимательно.

Я сумела-таки взять рыбину в руки. Она оказалась удивительно тяжелой, а чешуя была очень скользкая. Я ухватила ее позади головы, чтобы мои пальцы не попали случайно между судорожно сжимавшихся и разжимавшихся челюстей, но что же делать дальше?

– Хочешь, я? – предложил Генри, в упор глядя на меня. Глаза у него стали синие-синие.

– Нет, – сказала я, вдруг обретя уверенность в себе. – Я сама.

Рыба отчаянно извивалась. Но я с силой ударила ее головой о борт лодки, и, к моему изумлению, форель сразу повисла неподвижно, словно ее выключили. Я продолжала сжимать ее в руках, будто впав в транс, и так и простояла минуту, а то и дольше – пока Идеал не вынул из моих рук склизкую тушку и не убрал ее к предыдущему рыбьему трупу в пластиковый контейнер.

Я села рядом с Генри. Шок настиг меня. Генри ласково меня обнял.

– Ты прекрасно справилась, Грир. Форель, в отличие от оленя и фазана, добыча кусачая. Она вполне способна травмировать человека.

Я обдумывала его слова, пока Идеал разворачивал лодку, направляясь обратно к берегу. С утра я думала, что мне предстоит стать кем-то вроде этой рыбы: зубастой добычей, которая кусает охотника. Но теперь я видела, какая все это глупость. Наш план, составленный глухой ночью в комнате управляющего, был смехотворен. Вот настоящая жизнь. Я не испугалась и не жалела свою добычу. Я была в бешеном восторге. Оленя я оплакивала, горевала из-за бедных комочков перьев – фазанов, – но рыбу я убила собственными руками, и мне это пришлось по душе. Я вспомнила тот разговор в Лайтфуте с Эсме, я тогда еще подумала, что смерть рыбы меня особо не огорчит. Но я и не догадывалась, что убийство рыбы приведет меня в экстаз.

Генри, пристально за мной следивший, сразу угадал, что со мной творится:

– Классное ощущение, да?

Я кивнула, на миг растеряв слова.

– У тебя глаза блестят, – продолжал он. – Это взгляд хищника. Ты начинаешь понимать.

– Что понимать?

– Охоту-стрельбу-рыбалку, разумеется, – сказал он. – Ради чего все это.

– Насчет охоты и стрельбы я пока не уверена, – призналась я. – Но рыбу-то не жалко.

– Рыба тоже замечательная бывает, – возразил он. – Взять хотя бы угрей – они каждый год преодолевают тысячи миль, чтобы метать икру в Саргассовом море. А форель – она так стремится продолжить свой род, что преодолевает самые крутые водопады.

– Ну что ж, у них есть причина, – сказала я, вдруг как-то особенно ощутив прикосновение его руки. – Они исполняют свою биологическую миссию. Они хотят… размножиться.

Повисло многозначительное молчание.

– Да, – хрипловато выговорил Генри. – Природа вынуждает нас идти на все, чтобы повториться, чтобы выжил именно твой вид.

К тому времени как лодка вернулась к причалу – нам пора было перекусить, – я практически уговорила себя, что Шафин, и Нел, и я вместе с ними выдумали весь этот кошмар про охоту-стрельбу-рыбалку. Я так усердно притворялась, будто отлично провожу время и будто мне нравится Генри, что в итоге и время хорошо провела, и Генри мне понравился. А наши тайные полуночные прогулки выглядели теперь дурацкой готической фантазией.

К счастью, за ланчем мне предстояло встретиться с Шафином и Нел. Надо было срочно с ними поговорить. Теперь у меня появился альтернативный план вместо того, который мы сочинили ночью. Я решила объясниться с Генри. Возможно, записи в охотничьих журналах – просто не слишком умная шутка. Или какая-то дурацкая традиция, или таким образом отмечаются несчастные случаи, Шафин же предполагал такое объяснение. Может быть, и анисовые семена в кармане куртки – совпадение. Сам же Генри мог их туда положить, чтобы собаки держались к нему поближе, ведь это его куртка, и он забыл их высыпать, когда отдавал куртку Нел. Имена собак просто обыгрывают античную традицию, ученая шуточка именно в духе Средневековцев. Я саму себя обманывала, понимаю, но я чувствовала, что наш план придется отменить, я не стану его осуществлять. Я снова отказывалась верить, что этот представитель золотой молодежи, этот очаровательный молодой человек, не жалевший времени и труда, чтобы порадовать меня в то утро, – чудовище. Наверное, говорила я себе, идя рука об руку с Генри к лодочному павильону, мы сами себе выдумали монстра в темноте полуночной библиотеки.

Из трех клевых мест, где мне довелось угощаться ланчем в Лонгкроссе, лодочный павильон оказался самым клевым.

Это было вытянутое деревянное строение на берегу озера, с дощатой верандой на столбах, которая выходила прямо к воде. Огонь на этот раз не разводили – ясное дело, когда вокруг столько дерева, – зато вдоль стола расставили небольшие закрытые печки, и благодаря им внутри было тепло и приятно. А самое приятное – этим лодочный павильон выгодно отличался от беседки, где мы ели в день охоты, и от «причуды» в день стрельбы – тут внутри, прямо рядом с нами, на зеленоватой воде колыхались самые настоящие лодки, мерцали в озерной глади всполохи свечей.

Да, всполохи свечей. Потому что за исключением той особенности, что на этот раз с нами вместе за столом оказались лодки, все остальное проходило как в прочих трапезных залах Лонгкросса. Белоснежная скатерть, хрустальные бокалы, ряды серебряных приборов, горки фруктов – на этот раз зеленые яблоки, точно в цвет воды. Сказочные декорации.

Меня так заинтересовал этот лодочный павильон и я так подсела на крючок (извините) рыбалки, что намеченная встреча с Шафином и Нел снова была забыта и наш общий план вылетел у меня из головы. Я целиком и полностью перешла на сторону де Варленкура. Понимаю, как скверно я выгляжу после такого признания (и вы еще не слышали, что было дальше), но побывали бы вы сами в обществе Генри, тогда бы и поняли, какой от него исходил шарм.