Агата Горай - Память без срока давности

– Конечно, ПОМНЮ! – зло, почти так же, как в детстве, когда в этой моей способности кому-то вздумалось усомниться, бросаю я.

Мужчине удается распознать в ответе обиду, смешанную с гордостью, и он понимающе кивает.

– Хорошо. В таком случае, не затруднит ли вас, для начала в двух словах, поделиться этим со мной?

– Не затруднит. Хотя не понимаю, к чему все это, ведь будь вы даже самым поганым следователем на всем белом свете, времени, которое я валяюсь здесь, вам хватило бы с лихвой, чтобы во всем разобраться.

С каждым словом говорить все труднее. Всякий раз, как я открываю рот, легкие как будто снова заполняются угарным газом и выедают все внутри. Я еще не привыкла к длительным разговорам. В горле поселилась невидимая крыса, она настойчиво пытается расцарапать его, заставляя болезненно прокашливаться, не давая возможности оставить бутылку с водой в покое. Вода, глоток за глотком растекаясь по горлу, спасает от неприятных ощущений.

– Разобраться-то разобрались, но показания пострадавших еще никогда не были лишними. Что вы мне можете рассказать?

Странно, но мне кажется, этот мужчина преднамеренно не назвал меня преступницей. Вместо этого я услышала, что я, оказывается, «пострадавшая». Смешно. Быть может, он идиот?

Следователь немного склоняется, протягивает руку и откуда-то, будто фокусник из своей шляпы, достает небольшой «дипломат» из темно-коричневой кожи. Он кладет его на колени, раскрывает и вооружается нужными для дела атрибутами – блокнотом и карандашом.

Чемодан служит «письменным столом».

– Я готов выслушать вашу версию произошедшего, – констатирует мужчина и прижимает носик карандаша к блокноту. А я ловлю себя на мысли, что мне ужасно недостает моих карандашей.

– Вы это серьезно? – Если б я могла, я бы вскочила с проклятой больничной койки, но все, на что я сейчас способна, – возмущенное движение головой и громкое возвращение бутылочки с водой на прикроватную тумбу. – А что, есть какие-то другие версии, кроме той, что я убийца?

Следователь резко отрывает глаза от блокнота и недоверчиво щурится.

– А с чего вы взяли, что убийца вы?

Вопрос прозвучал так искренне и учтиво, что моментально возникло два варианта для ответа: либо у меня поехала крыша, либо у этого мужика с головой проблемы.

– Вы находите смешным подобный вопрос? Думаете, если я монстр, то мне приятно копаться в самых жутких и темных подвалах собственной памяти? Считаете, я сейчас начну смаковать подробности и детали, будто медовые куриные крылышки?

– В том, что произошло, только человек с больной психикой мог бы увидеть юмор. А я, поверьте, к их числу не отношусь. – Мужчина закинул ногу на ногу и расслабленно развалился на стуле. – А еще я не садист, задавать вопросы – моя работа. Насколько мне известно, вы с детства страдаете редким заболеванием, если можно так сказать, так что мельчайшие подробности трагедии из ваших уст существенно помогли бы восстановить картину. Для расследования важны все детали, чтобы четко понимать, какая статья Уголовного кодекса светит обвиняемому. Убийство по неосторожности заметно отличается от тщательно спланированного. Мне важно все. Кто где находился? Кто чем занимался? Где началось возгорание и тому подобные вещи. Ваши показания бесценны, и уж простите, но вам придется покопаться в кошмарных воспоминаниях. Ничего личного.

– Что ж, в таком случае я облегчу задачу. Чистосердечное признание ведь все упростит, не так ли? – Мужчина, сидящий напротив, чрезмерно сосредоточен и никак не реагирует на мой вопрос, он будто находится в театре и ждет продолжения спектакля. Молча. Увлеченно. – Я ненавидела всех пострадавших. Я организовала встречу выпускников лишь с одной целью: уничтожить всех сволочей, отравлявших мою и без того паскудную юность. Не знаю, важно ли для вас мое желание умереть, ведь двадцать пять для таких, как я, – это слишком много. Как вы уже поняли, на тот свет я собиралась отправиться в компании «друзей». Сожалею ли я о содеянном? Нет. Пощадила бы я этих людей, будь у меня такой шанс? Нет. Считаю ли я себя ужасным человеком? Нет. Подобных ответов достаточно для вашего расследования?

Удивленная ухмылка на лице следователя не совсем то, чего я ожидала, точнее – вовсе не то.

– Упаси господи перейти дорогу подобным вам женщинам. Похоже, восемьдесят седьмой год был щедрым на гнилой урожай, но сейчас не об этом. – Мужчина выровнял спину, а перед этим, как мне показалось, его слегка передернуло. – Возможно, я вас сейчас сильно удивлю, но в том, что произошло, вашей вины нет.

Теперь передернуло меня, точнее, ударило разрядом в несколько сотен ватт. Не обращая внимания на боль, я резко оторвала спину от подушки. Сидячее положение приближало меня к следователю, на лице которого я надеялась найти ответ на немой вопрос – все ли у него в порядке с мозгами?

– Уж не знаю, по какой причине в вашей голове все перепуталось, пусть с этим разбираются специалисты, вот только не вы подожгли кафе.

– Что значит не я? Вы вообще слушали меня, или я сама с собой пару минут назад болтала? Я все спланировала, я всех собрала в одном месте, я…

– Вы пытались устроить встречу, собрать всех под одной крышей, но вас проигнорировали все, кроме Зои Хонг, которая взяла организацию мероприятия в свои руки, так сказать.

– О чем вы говорите?.. – в голове все смешалось. Мозг – будто доверху набитая лотерейными шариками емкость, которые тщательно перемешивают, прежде чем достать один-единственный. – При чем здесь Хонг? Я не общалась с Зоей с того самого дня, как она испортила мой любимый сарафан и выбросила в окно Федю. Ее даже нет в моем списке «приглашенных», ведь ее я ненавидела только в детстве, но это не то чувство, которое выливается в жажду убить. У меня с рождения не все в порядке с мозгами, но я могу отсортировать детские обиды от юношеских унижений, оскорблений, издевательств. В «Лагуну» я приглашала только тех, у кого нет права на долгую и счастливую жизнь, в то время как они сделали все возможное для уничтожения чужой. Это я их позвала! Я! Вы меня слышите?

– Кто такой Федя?

– Какая разница! По-моему, вы здесь по другому поводу появились.

– Повод, конечно, другой, но связь имеется. – Следователь задумчиво стучит карандашом по чистому блокнотному листу. – Тщательное расследование показало, что пожар устроила Зоя Хонг. В смерти двоих человек и нанесении тяжких телесных повреждений еще троим, включая вас, виновата ваша подруга детства. Для нее, как оказалось, нет различия между детскими обидами, недоразумениями, фантазиями. Не знаю, позволительно ли с моей стороны разговаривать сейчас с вами откровенно, но рано или поздно вы все равно узнаете правду, так почему не сейчас? Погибшие при пожаре и уцелевшие, но получившие ожоги разных степеней, стали случайными жертвами. Единственной целью были вы.