Клер Макинтош - Позволь мне солгать [Litres]

– Они опять пререкаются?

– Нет, но явно вот-вот начнут.

– Ладно, будешь мне должна, – смеется Лора.

Я выставляю вперед бутылку вина и пустой стакан.

– Идет!

Естественно, когда мы возвращаемся в гостиную, разговор уже ведется на повышенных тонах.

– В мое время вообще никто даже не заговаривал о «психологическом здоровье». Психологи, психотерапевты – болтология сплошная. Все сами как-то справлялись со своими проблемами.

– Ну а теперь приходится расхлебывать последствия этого самолечения.

– Ты думаешь, во время Второй мировой пилоты брали больничные из-за стресса? Или депрессии?

– Я думаю, мы вообще только начинаем понимать, как…

– Выпендреж чертов!

– Вы посмотрите, кто к нам пришел! – вмешиваюсь я, указывая на Лору, будто она только что из торта выпрыгнула. – Вот теперь у нас настоящая вечеринка.

– Лора, солнышко! – радостно встречает ее Билл. – Ты с нами Рождество празднуешь или как?

– Не в этом году. У меня тут девичник намечается с подружками. Четыре Бриджит Джонс и море шампанского. – Она закатывает глаза, но я знаю, что Лора такое любит. Плюхнувшись на диван рядом с Билли, она продолжает: – Давай о машинах поговорим. Моя доживает последние дни, и я не знаю, какую выбрать.

– У меня в зале стоит «шкода», б/у, три года автомобильчику. Могу хорошую скидку сделать.

Лора морщится:

– Не совсем то, о чем я думала.

– Есть «Мазда МХ-5» – может, тебе такая подойдет, но все зависит от того, насколько ты готова раскошелиться. А знаешь что – возьми-ка «шкоду» покататься на пару дней, да и другие машинки тоже проверь – посмотри, как они тебе.

Убедившись, что разговор свернул с темы того, насколько важна – вернее, не важна – профессия Марка, я возвращаюсь на кухню.

Вино смягчает острые углы в комментариях Билли и Марка, и к концу ужина мне удается расслабиться.

– Я заметил, твой сосед опять пытается получить разрешение на перепланировку.

Билли совсем размяк и уже не пытается переспорить Марка. Я благодарна им обоим за это.

– Он внес пару изменений со времени прошлого отказа. Уже не такие наполеоновские планы, – поясняет Марк.

– Кэролайн беспокоилась насчет освещения. – Лора указывает на окно. Лампа над дверью заливает светом крыльцо и забор между нашим садом и садом Роберта. – Если он расширит дом, ваш сад окажется в тени. Вам стоит оспорить его заявление.

– Мне не хочется ссориться с Робертом, – пожимаю я плечами.

Может, порой он меня и раздражает, но после смерти мамы и папы он повел себя очень достойно по отношению ко мне, а я никогда не хотела проблем в отношениях с соседями.

– Система ходатайств по перепланировке существует неспроста, – напоминает Лора. – Тут не требуется никакого личного вмешательства. Ты просто заполняешь бланк, в котором указываешь, почему ты против планов соседа на строительство.

– Может, нам действительно стоит так поступить, Анна? – хмурится Марк. – После серьезного расширения соседского дома тут может стать довольно темно. Это снизит рыночную стоимость участка.

– Но мы не собираемся продавать дом.

Мне нет дела до перепланировки на участке у Роберта. Когда сосед впервые подал заявление на расширение дома, мама с ним поскандалила. Папа умер всего месяц назад, и мамины реакции на повседневные ситуации были – по вполне понятным причинам – немного сумасбродны. Когда оказалось, что в магазине на углу закончился хлеб, мама обрушилась на бедную продавщицу с такой тирадой, что бедняжку затрясло. Я увела маму домой и уложила спать. Девушка в магазине посочувствовала мне, когда я вернулась извиниться перед ней. Собственно, нам все сочувствовали. Роберт тоже. Мама была словно одержима его ходатайством о перепланировке. Она взялась за это дело, будто это был вопрос жизни и смерти: все время читала законодательство по поводу реконструкции домов, изыскивала списки архитектурных сооружений, числящихся как объекты культурного наследия, собирала подписи других соседей. Не знаю, почему она так увлеклась своим протестом против расширения Дрейка. Наверное, это был просто очередной проект, в который она могла уйти с головой: например, до этого она участвовала в сборе средств для благотворительной организации по спасению собак на Кипре и ходила на демонстрации за «брекзит». Когда мама бралась за какой-то проект, она уже не отступала. А мне вот все равно, пусть Роберт хоть футбольный стадион у себя во дворе строит. Все мы справляемся со скорбью по-своему.

– Сейчас нет, но через какое-то время…

– Никогда! – Я неожиданно резким движением вскакиваю из-за стола.

Повисшая в комнате тишина вызвала бы всеобщую неловкость, если бы не Элла, дремлющая в качалке: малышка морщится и громко пукает. Все смеются, мой конфуз позабыт.

– Наверное, пора укладывать ее спать, – говорит Марк, но при этом даже не порывается встать.

– Пусть лежит. Какая разница, где спать, когда тебе два месяца?

– Уже два месяца! – поражается Билли.

– Да, время летит так быстро.

– Пора бы тебе уже узаконить этот брак, а, Марк? – ворчит Билли.

Я собираю со стола посуду.

– Нельзя сказать, что я не пытаюсь, – пожимает плечами Марк.

– Куда торопиться, дядя Билли? У нас общий ребенок. По-моему, это куда важнее обручального кольца, – растолковываю я.

– Я вам вот что скажу. Мне кажется, после всего случившегося этой семье нужна свадьба. – Его губы стали красными от вина. – Я за все заплачу.

– Нам не нужны твои деньги, Билл.

Лора видит мое лицо и вмешивается:

– Если тебе так хочется свадьбу, Билли, ты бы на «Тиндере» [10] 10 Tinder ( англ. ) – популярный сайт знакомств. зарегистрировался. А мы бы с Анной выступили свидетелями на свадебке у тебя и твоей избранницы – что скажешь, Анна?

Я благодарно кошусь на нее.

– Хорошая идея, но едва ли сейчас среди невест большой спрос на толстых продавцов машин, еще и в летах.

– Ой, ладно тебе, дядя Билли, ты у нас завидный жених. Отличный дом, надежный бизнес, все зубы еще целы… У тебя ведь все зубы целы, а?

Пока они подтрунивают над Билли, я запускаю посудомойку.

В первый раз Марк сделал мне предложение тем вечером, когда я сказала ему, что беременна. Я отказалась. Он не обязан был на мне жениться.

«Дело не в том, что я обязан. Я хочу на тебе жениться. Хочу быть с тобой. Разве ты не хочешь быть со мной?»

Я тогда ушла от ответа. Хотела ли я быть с ним – конечно же, я хотела, – но я хотела, чтобы он был рядом, потому что любит меня, а не из-за ребенка.

Еще два раза он просил моей руки во время беременности, и еще раз – сразу после родов. Тогда я едва не согласилась: я еще приходила в себя, обезболивающие курсировали в крови, меня переполняла эйфория оттого, что я создала новую жизнь и это удивительное создание теперь мирно посапывает у меня на руках. «Потом», – пробормотала я.