Майкл Коннелли - Последний койот

Подойдя к находившемуся рядом с сестринским постом лифту, он нажал на кнопку вызова. Расположившаяся на посту медсестра с любопытством на него поглядывала. Похоже, она его не узнала, после того как он сменил казенную пижаму на цивильную одежду.

– Извините, сэр! Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Спасибо, я отлично себя чувствую...

– Вы пациент?

– Был пациентом, а сейчас ухожу домой. Моя фамилия Босх. Лежал в палате четыреста девятнадцать.

– Секундочку, сэр! Что вы делаете?

– Говорю же – ухожу. Отправляюсь домой.

– Что?!

– Ничего. Просто пришлите мне счет.

Подошел лифт, и двери раскрылись.

– Вы не можете так просто уйти! – крикнула сестра. – Сначала необходимо показаться врачу!

Босх поднял руку и помахал ей на прощание.

– Подождите!!!

Двери закрылись.

Босх купил в холле госпиталя газету, вышел на улицу, поймал такси и велел водителю ехать в парк Ла-Брю. По дороге он успел прочитать статью, написанную Кейшей Рассел. Она была напечатана на первой странице и являлась сокращенным изложением рассказанной им вчера по телефону истории. Хотя в тексте время от времени повторялось, что расследование продолжается, статья получилась информативной и интересной, и все акценты были расставлены правильно.

В тексте неоднократно упоминался и сам Босх – как источник информации и главное действующее лицо событий. Ирвинг также был назван источником информации. Босх пришел к выводу, что заместитель начальника управления по зрелом размышлении решил-таки внести свою лепту в работу Кейши, тем более что Босх уже предоставил ей львиную долю необходимых сведений. Но это опять же было следствием его прагматического подхода к делу. Он пытался удержать ситуацию под контролем и придерживался консервативных позиций. За редким абзацем, написанным с подачи Босха, следовало сделанное по его настоянию осторожное разъяснение, что расследование продолжается и окончательные выводы делать пока еще рано.

Больше всего Босху понравилась та часть статьи, где приводились заявления, сделанные по этому делу рядом городских чиновников, в том числе представителями муниципального совета, которые в один голос выражали чрезвычайную озабоченность в связи с трагической кончиной Миттеля и Конклина, а также с их возможным участием в давнем заговоре по сокрытию убийств. В статье также говорилось, что находившийся на жалованье у Миттеля некий господин по имени Джонатан Воуг подозревается в убийстве и в настоящее время разыскивается полицией.

О смерти Паундса упоминалось очень сдержанно. А о том, что Босха какое-то время подозревали в его убийстве и он использовал имя лейтенанта, что в конечном счете привело к смерти Паундса, не было сказано ни слова. В этом разделе статьи просто цитировалось заявление Ирвинга о том, что, хотя связи между смертью Паундса и нынешним делом все еще исследуются, существует большая вероятность того, что Паундс вышел на тот же самый след, по которому уже шел Босх.

Хотя Ирвинг грозился его выдать, Кейше Рассел он, во всяком случае, его не сдал. Босх объяснял это тем, что тот не любил демонстрировать общественности грязное белье управления. Если бы правда о смерти Паундса выплыла наружу, это причинило бы вред не только Босху, но и нанесло ущерб имиджу управления в целом. Так что если Ирвинг и соберется когда-нибудь его наказать, это будет сделано тихо и в рамках управления. И все останется шито-крыто.

Арендованный Босхом «мустанг» по-прежнему стоял на парковочной площадке у Центра здоровья в Ла-Брю. Босху повезло – машину не увели, хотя ключи все еще торчали в замке дверцы, куда он их вставил за мгновение до того, как мистер Воуг огрел его диском. Расплатившись с таксистом, Босх зашагал к «мустангу».

Прежде чем вернуться в гостиницу «Марк Твен», он решил съездить в Маунт-Олимпус. Воткнув вилку мобильника в гнездо для электрической зажигалки и поставив его на подзарядку, он вырулил на Лаурель-каньон-бульвар и поехал вверх по склону.

Доехав до Херкьюлиз-драйв, он притормозил перед запертыми воротами похожего на космический корабль дома Миттеля, поверх которых была наклеена желтая предупреждающая лента полицейского департамента. Ни на подъездной дорожке, ни на парковочной площадке перед домом машин не было. Вокруг царили покой и тишина. Но Босх знал, что не пройдет и недели, как на металлической решетке ворот появится объявление: «Продается» – и в дом въедет очередной гений политических махинаций, который будет считать, что все вокруг, включая лежавший внизу город, принадлежит ему.

Босх поехал дальше. В любом случае созерцание дома Миттеля не являлось целью его поездки. Он хотел выяснить обстановку.

Через пятнадцать минут Босх подкатил к знакомому повороту на улицу Вудро Вильсона и обнаружил, что знакомый ему как свои пять пальцев кусок урбанистического пейзажа исчез. Иначе говоря, его дома больше не было. Он зиял своим отсутствием среди других домов, как зияет пустота на месте удаленного зуба в некогда безупречной улыбке.

В нескольких ярдах от того места, где он жил, стояли два огромных металлических контейнера, наполненных строительным мусором – кусками дерева, искореженными металлическими конструкциями и битым стеклом. То есть всем тем, что было раньше его домом. Еще один контейнер, поменьше, стоял на обочине, и Босх подумал, что строители, возможно, сложили туда остатки его имущества, извлеченного из дома перед сносом.

Он прошел по выложенной каменными плитами дорожке, которая раньше вела к дверям его дома, и заглянул в образовавшийся при сносе неглубокий котлован. На месте остались лишь вмурованные в скальную породу стальные пилоны, торчавшие из земли подобно крестам на кладбище. Он мог бы снова начать строиться на этом участке, если бы у него возникло такое желание.

Потом его внимание привлекло движение в окружавших пилоны зарослях акации. Он заметил в переплетении их ветвей что-то коричневое, а затем увидел голову койота, кравшегося в гуще колючих кустов. Койот не слышал Босха и не поднял на него глаз, а вскоре вообще исчез в зарослях.

Босх постоял минут десять, покуривая и всматриваясь в кусты. Но увидеть койота снова ему так и не удалось. Мысленно попрощавшись с этим местом, он пошел прочь. Босх знал, что сюда он больше никогда не вернется.

Когда Босх приехал в отель «Марк Твен», деловое утро города еще только начиналось. Из своей комнаты он слышал, как спускался по холму мусоровоз, собирая накопившийся за минувшую неделю мусор. Это напомнило ему о снесенном доме, бренные останки которого легко уместились всего лишь в двух контейнерах.

От печальных размышлений его отвлекло завывание полицейской сирены. Он знал, что, проживая в «Марке Твене», часто будет слышать этот звук, поскольку в нескольких кварталах от гостиницы находится полицейский участок. Пройдясь по своим двум комнатам, он ощутил странное беспокойство. Словно, находясь здесь, пропускает нечто очень важное. Сделав еще один круг по своему временному пристанищу, он сварил себе кофе, воспользовавшись для этого захваченной из дома кофеваркой, но внутреннее неустройство только усилилось.