Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Добкин предположил, что этой лодкой никогда не пользовались в период разлива Евфрата, и через несколько минут его предположение подтвердилось, он заметил, что шест не достает до дна, хотя Числон, насколько возможно, перегнулся через край. Юноша поднял взгляд на Добкина и улыбнулся ему.

Лодка набирала скорость. Добкин понимал, что им нужно пристать к противоположному берегу примерно через два километра, иначе они проскочат южную оконечность Вавилона и ему придется возвращаться пешком. А он чувствовал, что еще недостаточно окреп для такой прогулки. Добкин тоже улыбнулся юноше, который старался выглядеть спокойным, но генерал видел, что он нервничал.

Шерхи дул над водой, и, хотя он не нес с собой песок, тем не менее все подгонял и подгонял посудину, которая ныряла и раскачивалась, волны перекатывались через ее края со всех сторон. И, поскольку она была круглой, лодка начала вращаться как волчок. У Добкина к горлу подкатила тошнота. Кроме того, у него болела промежность, а бедро жгло как огнем. Свесившись через борт лодки, Добкин выблевал все, чем его накормили, — лимонный чай и неизвестную ему рыбу.

Он почувствовал себя лучше и ополоснул лицо водой, отметив при этом, что и Числон выглядит неважно.

Добкин заметил на дальнем берегу несколько огней и показал на них Числону.

— Квейриш, — пояснил тот.

Лодка продолжала кружиться, и Добкин оглядывал то один, то другой берег. На восточном берегу огромные тучи пыли покрывали землю и закрывали луну. Генерал понял, что последняя атака холма в этих условиях будет предпринята задолго до захода луны.

Чуть ниже деревни Квейриш река повернула, и, выйдя из поворота, лодка понеслась вперед с еще большей скоростью, подхваченная быстрым течением реки между сужающимися берегами. Числон продолжал нащупывать шестом дно, едва не переворачивая при этом лодку.

Добкин попытался прикинуть, где они могут пристать к берегу. Впереди река поворачивала на запад, и если эта посудина не потонет, то есть возможность высадиться на берег вблизи от южного окончания городской стены. До ворот Иштар и гостиницы ему придется возвращаться как минимум два километра. Интересно, что же он станет делать, если все-таки доберется туда?

— Поражения и победы взаимосвязаны очень тесно, — заметил Хоснер.

Бург раскрошил в трубку несколько окурков сигарет и раскурил ее на ветру с жадностью заядлого курильщика.

Они оба укрывались в траншее на восточном склоне, песок проникал во все щели, медленно и неумолимо засыпая траншею.

— Где Каплан? — уже во второй раз поинтересовался Бург.

Интересно, откуда Бург знает о том, что Каплан ушел? Кто-то сообщил? Может быть, Ноеминь Хабер. У Бурга имелись сторонники.

— Ты знаешь, не так далеко отсюда, в местечке под названием Кут-эль-Амар, во время Первой мировой войны турки окружили целую британскую армию. — Хоснер закурил сигарету. — У осажденных кончилась еда, а осада длилась несколько месяцев. Британские войска, отправленные на помощь, подошли почти на километр к Кут-эль-Амару, но турки снова и снова отбрасывали их назад. Ослабевшие от голода, окруженные вынуждены были сдаться. Командующего британскими войсками обвиняли главным образом — об этом сообщалось в докладе Военного министерства Великобритании — в том, что он не предпринимал вылазок и налетов на окружавшие их турецкие войска. Доклад призывал покончить с тактикой неподвижной обороны и рекомендовал вести гибкую и мобильную оборону. Не отсиживаться за стенами. Огонь и маневр. Современная военная наука согласна с этим. А почему ты не согласен?

Бург выдавил из себя смешок.

— С трудом улавливаю параллель с нашим положением. Где Каплан? На склоне?

— Параллель на самом деле есть, и тактика активной обороны хороша как в Кут-эль-Амаре, так и в Хартуме и Вавилоне. Кстати, о Хартуме, Бург, не забывай, что спешившие на помощь осажденным британские войска опоздали всего на один день, но это уже не воскресило ни генерала Гордона, ни его людей, ни мирных жителей. И если к нам не придут на помощь в течение нескольких часов, то нас ожидает такая же участь. Пока мы сидим здесь и никто не пытается разорвать нас на куски, мы убаюкиваем себя ложным чувством безопасности. Но, когда этот склон огласится криками жаждущих крови ашбалов, тогда мы все начнем говорить: «Почему мы не сделали это? Почему мы не сделали то?» Так вот, я заявляю тебе, Бург, что любая отчаянная попытка с целью выиграть время стоит риска.

— Куда он пошел? К воротам Иштар?

— Нет. Только вниз, к внешней городской стене. Они пойдут этой дорогой.

— Почему ты так уверен?

— Все тактические проблемы имеют ограниченное число решений.

— Когда мы вернемся, я устрою тебя на работу в военную академию.

Хоснер прислонился спиной к стенке траншеи и закрыл глаза, продолжая курить.

— Когда мы будем разбираться с Бернштейн и Аронсон? До или после твоего собственного трибунала?

Хоснеру надоело терпеть подобные насмешки, он подался вперед и схватил Бурга за грудки.

— Не выводи меня, Исаак, а то плохо будет тебе, а не мне. Если дело дойдет до голосования, они проголосуют за любого негодяя, который вытащит их из этого безумия, а не за эрзац-негодяя вроде тебя и не за горлопана вроде Вейзмана. Так что не мешай мне. Я уйду с твоей дороги… и из твоей жизни… очень скоро.

Бург опустил голову, уставившись на мерцающий огонек трубки.

— Я не доверяю тебе, Иаков. Любой, кто считает, что победы и поражения тесно взаимосвязаны, является человеком, который при игре в «блэк-джек» [12] Карточная игра типа «очко». требует еще карту, хотя на руках у него и так уже двадцать очков. У себя в разведке мы так не играем. Мы останавливаемся на минимуме очков в обмен на минимум потерь. И никогда не пытаемся набирать больше, если это грозит большими потерями. Ты один из крупных азартных игроков, но тебе не следует рисковать жизнями других людей. Даже жизнью одного человека — Моше Каплана, храбреца…

— Ты просто чертов лицемер, Бург. В своей жизни ты проделывал штучки и похуже. И не притворяйся, что ты не рад тому, что я попросил Добкина отправиться за помощью. Ты знал, что эта затея почти наверняка обречена на провал, но это тебя, похоже, не очень огорчило.

— Это совсем другое дело. Добкин профессионал. А профессионалы знают, что такой момент однажды наступит в их жизни.

— Но от этого не легче ни ему, ни мне. Думаешь, я с радостью посылал их обоих?

— Этого я не говорил. И не ори так. Я лишь играю роль адвоката дьявола.

— Да не нужны мне ни дьяволы, ни их адвокаты. Я просто делаю то, что считаю необходимым. И уповаю на Господа, и надеюсь, что люди в Иерусалиме и Тель-Авиве забыли о своих планах и теориях, потому что если они не пожелают пойти на большой риск, когда выяснят, где мы, то мы обречены.