Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Ответа не последовало.

Премьер-министр понимал, что президенту Ирака требуется время, чтобы побороть обуревавшую его сейчас гордость. Теперь оставалось только сказать ему что-нибудь обидное, спровоцировав на действия.

— А вам известно, господин президент, что в пустыне Шамиях расположен базовый лагерь палестинцев? Возможно, палестинцы, которые сейчас находятся в Вавилоне, пришли туда как раз из этого лагеря.

И вновь не последовало никакого ответа.

Премьер-министр оглядел стол заседаний. Полковник, специалист по психологической войне, который уже много лет изучал президента Ирака, написал записку и подвинул ее по столу к премьер-министру. « Если уж вы решили нажать на него, то идите до конца. Уже поздно изображать дипломата». Прочитав записку, премьер-министр кивнул и произнес в трубку:

— Так все же, ваши вооруженные силы способны организовать поисковую экспедицию в такой поздний час, господин президент?

Повисла пауза, затем в трубке раздался голос президента Ирака, звучавший очень холодно:

— Да. Я отдам приказ организовать спасательную экспедицию, которая отправится по реке. Но они не высадятся на берег до рассвета. Это самое большее, что я могу для вас сделать.

— Очень хорошо, — сказал премьер-министр, хотя прекрасно понимал, что ничего хорошего в этом нет. И все же ему не хотелось терять ту малость, которой он уже добился.

— Что, по вашему мнению, мы там сможем обнаружить?

— Не знаю.

— Вот. И мы не знаем. Надеюсь, что мы там все-таки что-нибудь обнаружим, в противном случае вы окажетесь в затруднительном положении.

— Я понимаю. — Премьер-министр помолчал. Пора было переходить к основному вопросу. — Вы позволите нам помочь вам? Мы можем провести совместную операцию.

На этот раз президент Ирака ответил без малейшей задержки:

— Об этом не может быть и речи.

Спорить с ним по данному вопросу было бесполезно.

— Хорошо. Желаю удачи.

Президент Ирака помолчал, потом тихо произнес:

— Вавилон. Пленники. Все это как-то странно.

— Да, странно. — Нельзя предпринимать политических или дипломатических шагов на Ближнем Востоке без учета его истории и вражды, насчитывавшей пять тысячелетий. И есть здесь такие вещи, которых американцы, например, никогда не поймут. События, имевшие место три тысячи лет назад, обсуждались на международных конференциях, словно они произошли неделю назад. Учитывая все это, имелась ли вообще какая-нибудь надежда? — Но на самом деле не так уж и странно.

— Возможно. — Президент Ирака сделал паузу. — И не думайте, что мы не сочувствуем вам. К нам террористы не имеют никакого отношения. Ни одно здравомыслящее правительство арабских стран не одобряет их действия. — Он снова замолчал, и израильтяне услышали звук, похожий на грустный вздох. Это было так по-арабски и в то же время так по-еврейски, что многих присутствовавших в зале израильтян охватило сочувствие и даже какое-то чувство духовной близости. Президент Ирака покашлял, прочищая горло. — Мне надо идти.

— Я позвоню вам перед рассветом, господин президент.

— Хорошо.

Связь оборвалась. Премьер-министр поднял глаза.

— Ну, будем действовать или нет? — Он посмотрел на настенные часы, до рассвета в Вавилоне оставалось чуть более шести часов. — Или подождем сообщения из Ирака? — Премьер-министр закурил сигарету, звук чиркнувшей спички неестественно громко прозвучал в тишине комнаты. — Вы же понимаете, что это вообще первый разговор между премьер-министром Израиля и президентом Ирака. Стоит ли нам разрушать его возможный успех? Стоит ли разрушать всю атмосферу мира, которую несли с собой наши «Конкорды»? — Он оглядел присутствующих, пытаясь прочитать на их лицах ответы на свои вопросы. Многие из находившихся здесь израильтян присутствовали в свое время на совещании, посвященном захвату заложников в угандийском городе Энтеббе, но сейчас ситуация была гораздо сложнее, да и на решение о проведении военной операции тогда ушло несколько дней.

Один за другим поднимались генералы и политики, каждому из них отводилось две минуты, чтобы высказать свою точку зрения. Мнения разделились, но это не было четким разделением мнений гражданских и военных. Более половины военных заняли выжидательную позицию, а более половины гражданских высказались за военное решение вопроса.

Нашлись и такие, кто продолжал верить в то, что израильтяне находятся в руках Ахмеда Риша, а значит, скоро он заявит о своих требованиях. Эта отдельная группа людей настаивала на подготовке к переговорам с Ришем, чтобы начать их, как только он выдвинет свои требования.

Поднялся один из министров, Иона Галили. Он напомнил присутствующим, что во время инцидента в Энтеббе два главных израильских раввина толковали юридические прецеденты в иудейских традициях, как позволяющие обменивать террористов на заложников.

Министр юстиции Натан Дан, сам раввин и адвокат, вскочил со своего места.

— Я возражал против подобного толкования.

Премьер-министр хлопнул ладонью по столу, лежавшая возле него кучка разорванной бумаги аж подпрыгнула.

— Хватит! Это вам не балаган и не кафе в Тель-Авиве. Меня не интересуют толкования древних прецедентов. Меня интересует настоящее. Ласков! Ваша очередь. Две минуты.

Тедди Ласков подошел к концу длинного стола. Говорил он простыми фразами, выделяя классические военные аргументы в пользу проведения операции. Но он заметил, что его слова не производят впечатления на присутствующих. Понятно, что их нерешительность основывалась на боязни высадить десант в Вавилоне, а в результате не найти там никого, кроме диких зверей. В парламентском государстве подобное фиаско могло привести к тому, что правительство в полном составе и половина кнессета лишатся своих кресел и отправятся по домам писать мемуары. Но если правительство предпримет военную операцию и десантники обнаружат в Вавилоне «Конкорд» и членов мирной делегации — да простит Господь, даже и мертвых, — то тогда эта попытка будет, по крайней мере, оправдана в глазах мира с точки зрения акта гуманизма. А вот если Ласков ошибается… если ошибаются дешифровальщики аэрофотоснимков… если там никого нет…

Ласков решил рискнуть.

— Я понимаю, в чем заключается суть проблемы. Хорошо. Но, если я представлю убедительные доказательства того, что наши люди находятся в Вавилоне, станет кто-нибудь из вас возражать против операции по их освобождению?

Премьер-министр поднялся со своего кресла.

— Тогда все вопросы будут сняты, генерал. Если вы сможете четко доказать это, то я первый проголосую за проведение военной операции.

Такой выход устраивал всех. Если впоследствии окажется, что они должны были санкционировать военную операцию, то они смогут категорически заявить, что не знали точно о нахождении мирной делегации в Вавилоне. И это будет не просто оправданием. Это будет правдой.