Джеймс Хэйзел - Поденка

– Джорджи!

В первую секунду она с ужасом подумала, что ее зовет Мира.

– У меня сломался фен, – скорчив огорченную гримасу, сказала Ли.

– У меня есть фен, но он так себе, – ответила Джорджи. – Но я хотя бы вынула его из коробки.

– Можно я им воспользуюсь? Прости, мне, наверное, надо будет возместить тебе часть квартплаты, ведь я все время одалживаю у тебя то одно, то другое.

– Он лежит в ящике тумбочки. – Джорджи бросила соседке ключ от комнаты.

– Спасибо! – Ли улыбнулась.

– Я заберу ключ потом. Ты будешь вечером дома? – спросила Джорджи.

– Возможно, у меня будет мужчина, но не беспокойся, просто сначала постучи. Ты уходишь на весь вечер? У тебя что, свидание?

– Думаешь, я делаю записи в блокноте во время свиданий?

– По правде сказать, да.

– Хм. Неплохая идея. Пока.

Джорджи махнула рукой, сбежала вниз по лестнице и вышла на улицу, так и не дав Ли возможности ответить. Река сегодня показалась ей темной и не такой приветливой, как в другие дни.

Ли посмотрела, как соседка бегом спускается по лестнице, потом подождала, когда за ней захлопнется парадная дверь.

У нее ужасно неуклюжая походка. Ли вдруг заметила, что Джорджи Самдей не умеет красиво ходить. « Она не очень-то уверена в себе», – мелькнула мысль. Хотя у нее нет для этого причин – ведь она очень хорошенькая, особенно если перестанет одеваться, как какая-то монашка. И, несомненно, она могла бы найти себе кого-нибудь получше, чем этот придурок Мартин. Непонятно, почему она вообще когда-то проявляла к нему интерес. Правда, Ли подозревала, что тут кроется какая-то тайна.

Прошло уже два года с того дня, как Мартин попытался засунуть в рот Ли свой язык. Больше он не предпринимал таких попыток, потому что тогда она чуть было его не откусила. Ли уже давно смирилась с тем, что благодаря отцу-англичанину и матери-японке она по-настоящему не принадлежит ни к одной из культур. Если бы она была такой же, как Джорджи: амбициозной, ориентированной на карьеру, обладающей интуицией, – то могла бы пойти работать помощником юриста в одну из юридических фирм и к тридцати годам стать в ней партнером, притом родители обеспечили бы ей долю в капитале. Но вместо этого она работала в сфере эскорт-услуг.

Ли познакомилась с миссис Уайт на вечеринке в Оксфорде еще до того, как с однокурсниками из университета переехала в Лондон в две тысячи тринадцатом. Пожалуй, это случилось в тот самый вечер, когда она отправила Мартина к принимающему во внерабочее время врачу общей практики, чтобы тот зашил ему язык. Миссис Уайт была необыкновенной женщиной. Ей было под шестьдесят, но изгибу ее бедер могли бы позавидовать многие модели. В тот вечер на ней было белое дизайнерское платье, резко контрастировавшее с коричневым тоном ее великолепной кожи. Ли хорошо помнила эту встречу.

– Надо же, – заметила миссис Уайт после того, как бармен подал Ли коктейль, – какой чудесный прикид.

– Спасибо за комплимент.

– Скажите, дорогая, вы студентка или очень молодой преподаватель?

Миссис Уайт привыкла получать желаемое. А она желала пригласить к себе на работу Ли. Ли же обнаружила, что не прочь время от времени за пятьсот фунтов позволить тому или иному бизнесмену средних лет покувыркаться с ней в постели. К тому же плата была так высока, что не возникало нужды заниматься этим каждую ночь или даже каждую неделю. Просто следовало соглашаться, когда миссис Уайт звонила и говорила, что у нее есть клиент. «Он просто душка, моя дорогая. Ему шестьдесят два года, и у него, вероятно, даже не стоит, но если ты позволишь ему потрогать тебя, он заплатит вдвойне».

– Ты одна из моих лучших девушек, Ли, – сказала ей как-то миссис Уайт с кривой улыбкой. – Все дело в том, что у тебя одновременно и восточный тип лица, и веснушки. От такого сочетания мужчины сходят с ума. Если бы у тебя было три влагалища и ты могла бы не дышать в течение часа, другие девушки мне были бы просто не нужны!

Ли усмехнулась, поднимаясь по лестнице в комнату Джорджи. Она удивилась, когда та дала ей ключ. Интересно, куда это соседка так спешила? Возможно, она сейчас трахается с этим своим сексуальным боссом. Ли видела, как Джорджи покраснела, когда он вчера появился в баре, так почему бы и нет? Он очень красив и, судя по его бицепсам, немало времени проводит в спортзале.

«Рада за тебя», – подумала Ли, отпирая дверь.

В комнате витал запах Джорджи. Его нельзя назвать неприятным, но это был человеческий запах. Не то что в комнате самой Ли или в комнате Миры, где пахло как в маникюрном салоне. В углу на письменном столе стоял ноутбук, но ведь Ли пришла сюда не для того, чтобы высматривать. Ей в самом деле нужен фен. Но она подойдет к тумбочке, где он лежит, медленно, ей же некуда спешить.

У стены стояли четыре полки с книгами. Бо́льшая их часть была знакома Ли по учебе в университете. Некоторые из них даже когда-то принадлежали ей самой: Джорджи охотно приняла их от нее в качестве подарков, после того как Ли решила, что, работая девушкой по вызову, она будет зарабатывать больше, чем юрист. Книги – по разным отраслям права, никакой узкой специализации. Но Ли знала – мозг Джорджи способен впитывать знания лучше любой губки, как, впрочем, и ее собственный.

В комнате не обнаружилось ничего похожего на алтарь, посвященный Мартину. А жаль. Не то чтобы Ли получала удовольствие, наблюдая, как кто-нибудь сохнет от неразделенной любви, но она надеялась найти здесь хотя бы прядь его волос или обрезки ногтей, а может быть, один из его носков. Что ж, значит, странности Джорджи имеют свои пределы.

На столе лежала почта. Три письма: два – это, похоже, рекламные проспекты и что-то еще.

Ты пришла сюда за феном, детка. Но Ли уже щупала конверты. Что это – счет от «Эйвон»? Да ну? Ей что, пятьдесят лет?

Ага, есть что-то еще. Конверт, на котором синими чернилами выведены печатные буквы – имя, фамилия и адрес Джорджи. Без марки. Должно быть, кто-то засунул это письмо в ее почтовый ящик у входа в дом. Ли внимательно осмотрела конверт. Внутри находился какой-то предмет. Один край клапана немного отклеился. Ли потрясла его, и клапан отклеился еще больше.

Что-то выпало изнутри на стол.

Ли нахмурилась. Она не стала брать то, что выпало, в руки и брезгливо положила конверт обратно на стол. Что за черт? С какой стати кому-то понадобилось посылать Джорджи дохлое насекомое?

«Дауэр-хаус» не обманул ни одного из ожиданий Приста, так что он даже ощутил некоторое разочарование. Подъездная дорога вилась между купами облетевших деревьев. Похоже, такое обилие крутых поворотов объяснялось нежеланием владельцев, чтобы их дом был виден с шоссе. По обе стороны дубовой двери, украшенной прихотливой резьбой, изображающей переплетающиеся побеги виноградной лозы, стояли белые колонны. На фронтоне красовался красно-синий гербовой щит – видимо, герб семьи. Дом был построен в раннем георгианском стиле, и по его краснокирпичному фасаду тянулись ряды подъемных окон в белых переплетах, создавая впечатление, что комнат в нем больше, чем есть на самом деле.