Тесс Герритсен - Двойник [litres]

Грифы-индейки лениво кружили в небе в предвкушении свежей добычи. Мертвые не остаются без внимания матушки-природы. Запах тлена влечет мясных мух и жуков, ворон и грызунов, собирающихся на устроенную Смертью пирушку. «Ну и чем я отличаюсь от них?» – думала Маура, спускаясь к воде. Ее тоже влекло к мертвым, и она, как любой представитель фауны, питающийся падалью, терзала остывшую плоть. Место было слишком красиво для того, чтобы заниматься столь мрачным делом. Безоблачное небо сияло голубизной, озеро отливало серебристым блеском. Но у кромки воды под белой простыней лежало то, что так привлекало грифов.

Джейн Риццоли, которая стояла рядом с Барри Фростом и двумя полицейскими из Массачусетского управления, сделала шаг навстречу Мауре.

– Тело лежало в воде, на расстоянии нескольких сантиметров от берега, вон в тех камышах. Мы вытащили его на берег. Просто хотела вам сказать, что его переместили.

Маура посмотрела на закрытый труп, но не прикоснулась к нему. Она еще не была готова к встрече с тем, что скрывалось под простыней.

– С женщиной все в порядке?

– Я навестила Матильду Первис в реанимации. Она, конечно, не в лучшем виде, но жить будет. А малышка чувствует себя превосходно. – Риццоли показала на островок травы. – Она родила ее вон там. Сама со всем справилась. Когда лесничий объезжал хозяйство около семи утра, она уже сидела у дороги и нянчила малышку.

Маура взглянула на берег и подумала о женщине, рожавшей в одиночку под открытым небом. Никто не слышал ее криков. А в это время в двадцати ярдах от нее остывал труп.

– Где он держал ее?

– В яме в трех километрах отсюда.

Маура нахмурилась:

– Она шла оттуда пешком?

– Да. Представляете – бежать в темноте через лес. Прямо перед родами. Из леса она выбралась вон по тому склону.

– Даже представить себе не могу.

– Вы бы видели ящик, в котором он ее держал. Совсем как гроб. Неделю была заживо погребенной – не знаю, как она не рехнулась.

Маура подумала об Алисе Роуз, которую посадили в яму много лет назад. Всего одна ночь отчаяния и темноты преследовала ее на протяжении всей короткой жизни. И в конце концов убила. Мэтти Первис сумела не только сохранить рассудок, но и оказать сопротивление. Выжить.

– Мы нашли белый фургон, – сообщила Риццоли.

– Где?

– Он был припаркован там, в тридцати-сорока метрах от той ямы, где он держал ее. Сами мы бы ее никогда не нашли.

– А других останков не обнаружили? Там ведь наверняка захоронены и другие жертвы.

– Мы только приступили к осмотру местности. Там густой лес, так что зона поисков большая. Придется перекопать весь холм.

– Столько лет и столько пропавших женщин. Одна из них могла быть… – Маура запнулась и окинула взглядом лесистый холм.

«Одна из них могла быть моей матерью. Может, в моих жилах вовсе не течет кровь чудовищ. Может, моя настоящая мать мертва вот уже много лет. Очередная жертва, погребенная в этих лесах».

– Прежде чем делать выводы, – заметила Риццоли, – вам необходимо осмотреть труп.

Маура нахмурилась. Посмотрела под ноги, на укрытый простыней труп. Потом опустилась на колени и приподняла уголок простыни.

– Постойте. Я должна предупредить вас…

– Да?

– Вы увидите совсем не то, что ожидали.

Маура застыла в нерешительности. Над ухом жужжали насекомые, изголодавшиеся по свежему мясу. Она глубоко вздохнула и откинула простыню.

Некоторое время она молча смотрела на мертвое лицо, не в силах произнести ни слова. Ее шокировали не выдавленный левый глаз и не рукоятка отвертки, торчавшая из него. Все это детали для протокола вскрытия. Нет, ее ужаснуло лицо мертвеца.

– Он слишком молод, – пробормотала она. – Этот мужчина слишком молод для Элайджи Лэнка.

– Я бы сказала, что ему лет тридцать – тридцать пять.

Маура судорожно выдохнула:

– Я не понимаю…

– Вы ведь заметили, верно? – тихо произнесла Риццоли. – Черные волосы, зеленые глаза.

«Как у меня».

– Я хочу сказать… конечно, у миллиона парней волосы и глаза такого же цвета. Но сходство… – Джейн немного помолчала. – Фрост тоже заметил. Мы все обратили внимание.

Маура накрыла труп простыней и отшатнулась, словно решив сбежать от правды, которая неумолимо пялилась на нее с мертвого мужского лица.

– Доктор Бристол уже в пути, – сказал Фрост. – Мы подумали, что вам не захочется делать это вскрытие.

– Тогда зачем вы меня вызвали?

– Вы ведь сами сказали, что хотите быть в курсе, – объяснила Риццоли. – И я вам обещала. И еще потому… – Джейн взглянула на закрытое тело. – Потому что рано или поздно вы все равно узнаете, кто этот человек.

– Но мы ведь не знаем, кто он. Сходство всего лишь домыслы. Но не доказательство.

– Есть кое-что еще. Мы узнали об этом сегодня утром.

Маура взглянула на нее:

– Что?

– Мы пытались разыскать Элайджу Лэнка. Перелопатили кучу информации, где могло промелькнуть его имя. Аресты, транспортные билеты, все. Сегодня утром пришел факс из Северной Каролины. Свидетельство о смерти. Элайджа Лэнк умер восемь лет назад.

– Восемь лет назад? Выходит, это не он был с Амальтеей, когда она убивала Терезу и Никки Уэллс.

– Нет. К тому времени Амальтея уже работала с другим партнером. Который заменил Элайджу. Чтобы продолжить семейный бизнес.

Маура отвернулась к озеру. Зеркальная гладь воды слепила глаза. «Я не хочу слышать продолжение, – подумала она. – Я не хочу этого знать».

– Восемь лет назад Элайджа умер от сердечного приступа в госпитале Гринвиля, – продолжала Риццоли. – Он обратился в отделение скорой помощи с жалобой на боль в груди. Согласно записям, в госпиталь его доставили члены семьи.

«Семьи».

– Его жена Амальтея, – произнесла Риццоли. – И их сын Сэмюэл.

Маура глубоко вдохнула воздух, который пах разложением и летом. Жизнь и смерть сплелись в едином аромате.

– Извините, – сказала Риццоли. – Извините, что пришлось сказать вам это. Впрочем, вполне вероятно, что мы ошибаемся насчет этого человека. Возможно, он вовсе не имеет к ним отношения.

Нет, они не ошибались, и Маура это знала.

«Я все поняла, когда увидела его лицо».

Когда в тот же вечер Риццоли и Фрост вошли в бар Джей Пи Дойла, полицейские, толпившиеся у барной стойки, встретили их громкими приветственными возгласами и аплодисментами, отчего Джейн даже смущенно вспыхнула. Черт, даже те, кто не испытывал к ней симпатий, проявили профессиональную солидарность и аплодировали ее успеху, который как раз в этот момент освещался на телеэкране в пятичасовом выпуске новостей. Когда Риццоли и Фрост подошли к стойке, толпа начала скандировать их имена, а радушный бармен уже выставил для них стаканы с напитками. Для Фроста – порцию виски, а для Риццоли…