Линвуд Баркли - Двадцать три

– Смотри у меня, не дури, – предупредил он. А потом обернулся и крикнул: – Уже иду, Дон!

Я старался засунуть руку в карман. Достал один пластиковый наручник. Уолден отступил на шаг, продолжая целиться в меня. Он боялся приковать меня наручником. Возможно, опасался, что при сближении я могу что-то выкинуть. А я как раз собирался это сделать.

– Прислони руку к этой ножке, – он указал на толстую фаянсовую ножку, на которой держалась подставка для раковины. – Ну а теперь другой рукой пристегни ее наручником.

Тогда я останусь в ванной комнате, из нее мне не вырваться. Совсем другое дело, если бы он просто сковал мне запястья наручниками.

Я повиновался и приковал правую руку к фаянсовой ножке. Обе руки у меня были в крови, ворочаясь, я оставил на кафельном полу множество кровавых отпечатков. И из сидячего положения перешел в лежачее. Распростерся на полу, а голова находилась между унитазом и подставкой для раковины.

– Запомни, – еще раз предупредил он. – Только попробуй вякнуть, и Дон тут же умрет. Ну а потом и ты тоже, если будешь плохо себя вести.

Он повернул кран, пустил воду и смыл с рук свою и мою кровь. Затем тщательно вытер их полотенцем, вышел в коридор и захлопнул дверь в ванную.

А я остался лежать на полу – 280 фунтов сплошной боли. Залез свободной рукой в карман, вытащил телефон. Перевернулся на бок, несколько раз сморгнул, чтобы кровь, скопившаяся в глазу, не застила зрение и чтобы стал виден экран.

Дверь приоткрылась.

Вошел Уолден. Наклонился и вырвал у меня из руки мобильник.

– Просто не верится, что я мог забыть про это, – пробормотал он и снова захлопнул за собой дверь.

Я закрыл глаза и опустил голову на прохладный плиточный пол. Ухо мое находилось совсем рядом со щелью под дверью, и поэтому я слышал, что происходит в доме.

– Приветствую, Дон, как поживаешь? – сказал Уолден. – Прости, что заставил так долго ждать.

– Ничего страшного. Я зашел не вовремя?

– Да нет, я как раз собирался выйти. Иначе бы пригласив тебя в дом.

– Да ладно, все нормально, – отозвался Дон. – Я тогда по-быстрому все расскажу, чтобы не задерживать. Хотя о таких вещах трудно говорить в спешке.

– О чем трудно говорить?

Настала долгая пауза.

– Дело в том, Уолден… я хотел рассказать тебе, когда ты заходил тут на днях. Ну, когда я должен был зайти в школу и забрать внука, помнишь? Это уже давно не дает мне покоя, просто съедает изнутри.

– Что съедает?

– Понимаешь… Господи, до чего ж трудно это вымолвить, но я, чтобы ты знал, был одним из них.

Настал черед Уолдена держать долгую паузу.

– Одним из них?

– Тем вечером я был неподалеку от парка. Ну, тем вечером, сам понимаешь, когда Оливия… когда она умерла.

– Ты был там?

– Я слышал, понимал, что там происходит что-то неладное. И я растерялся, просто не мог сообразить, смогу ли я хоть чем-то помочь. Я находился не слишком близко. Но ведь я мог сделать хоть что-то ! Мог бы позвонить копам или побежать в парк на крик. Я все время проворачивал и проворачивал это у себя в голове, никак не мог решить, изменило бы это что-то или нет. Нет, честно, не думаю, что мне удалось бы ее спасти, Уолден. Но возможно, я сам стал бы лучше , если бы вмешался, ну хоть что-то сделал. Хотя бы увидел сукиного сына, который сотворил с ней такое.

– Зачем ты все это мне говоришь?

– Хочу снять тяжесть с души, Уолден. Чувство вины, оно прямо пожирает меня изнутри.

Я подумал: может, закричать? Может, стоит позвать на помощь? Но тогда я убью Дона Харвуда. А я не хочу этого делать. К тому же, подумал я, после всех этих признаний Дона Уолден вдруг решит убить его. Мне было страшно больно и неудобно лежать на боку, и тогда я перевернулся на живот, опираясь свободной рукой о плитку пола. И вдруг пальцы нащупали что-то.

Я толкнул ножку раковины, хотел испытать ее на прочность. Подумал, что если удастся разломать ее, то можно будет высвободить руку, прикованную наручником. Но тогда раковина с грохотом обрушится на пол, и Уолден точно застрелит Дона. Как застрелил бы, если б услышал мой крик.

– Ладно, чего теперь, – сказал Уолден. – Все нормально.

– Нет, Уолден, ничего не нормально. И я не прошу у тебя прощения. Понимаю, что на твоем месте сам бы никогда не простил, но…

– Да нет, правда, все нормально, Дон. Я рад, что ты зашел и сказал все это.

– Думаешь? – спросил Дон Харвуд.

– Даже не сомневайся.

– Серьезно? А я все время прямо с ума сходил при одной только мысли об этом, а тебе, как вижу, все равно, да?

– Сегодня они схватили этого человека, – сообщил Уолден.

– Правда?

– Я… мне только что звонили из полиции. Они поймали и арестовали подозреваемого.

– Черт побери! Вот это да! Я и понятия не…

Тут зазвонил мобильник.

– Погоди секунду, – сказал Дон Уолдену и ответил на звонок: – Алло? Дэвид ? Нет, погоди, Дэвид, не тарахти… Что случилось? Что?.. Тебя подстрелили?.. Нет, это ты кого-то подстрелил? О господи, Дэвид, нет, только не это!.. Они ничего не могли поделать?.. Ты где? Говори сейчас же, где ты находишься? Я заберу твою мать, и мы вместе…

– Дон, – позвал Уолден.

– Погоди секунду, Дэвид. – Потом Дон произнес: – Прости, Уолден, но мне надо бежать. Случилось нечто ужасное.

– Конечно, ступай. Рад был тебя видеть.

– Да, ладно, – пробормотал Дон. – Но мне правда надо.

Я услышал, как захлопнулась входная дверь.

Я понятия не имел, о чем сообщили Дону по телефону, что там произошло. Куда больше волновало, что сейчас произойдет со мной.

Убьет ли меня Уолден? Застрелит из моего собственного пистолета? Вряд ли, подумал я. Наделает слишком много шума. И потом, в ванной останется дырка от пули, и ее надо будет заделывать. Он должен разделаться со мной каким-то другим способом. Ну, к примеру, задушить. Заблокировать свободную руку, зажать мне рот и нос ладонью и держать до тех пор, пока я не задохнусь.

Этот способ почище и оставляет меньше следов.

Но самое трудное – это избавиться от тела. Я весил, наверное, фунтов на сто больше – это если сравнивать с Джорджем Лейдекером. Если б здесь стояла ванная, а не душевая кабинка, он мог бы меня в ней утопить, а затем расчленить на куски. И все равно – если б он разделал меня, как тушу на скотобойне, от этих останков пришлось бы как-то избавляться.

Плюс ко всему еще один момент – возле его дома была припаркована моя машина. Что он будет делать с ней? Я надеялся, что Дон заметит машину, узнает ее и спросит Уолдена обо мне. Но и в этом случае ему наверняка пришлось бы убить Дона. А теперь Дон ушел, и, судя по всему, у него возникли какие-то неприятности.

Я услышал в коридоре шаги. Дверь отворилась.

– Ну, все слышал? – спросил Уолден. Пистолет он держал в правой руке. Очевидно, прятал его, когда говорил с Доном.