Бернар Миньер - Гребаная история

— Эй! — закричала девушка, которая шла с ним.

Не обратив ни малейшего внимания на ее истеричные вопли, Джей вошел во вьетнамский ресторан, пересек зал.

— Фонг, приготовь мне один из своих секретных кофе! Шевелись! Очень срочно!

Я мчался в ночи: низкие ветви елей, зеленая стенка, плотная и мокрая, пробегала в свете фар. Я ворвался на северное побережье. Хаос моря и скал, расположенных ниже, шум прибоя, тревожные очертания побережья, полного мысов и бухт.

Вдалеке свет, над деревьями, но я его еще не вижу…

Последний поворот, я обогнул лес. Он появился: один из стандартных белых маяков, какие можно встретить по всему побережью Калифорнии, Орегона и штата Вашингтон: тонкий, изящный, с металлической платформой на вершине, где стоит фонарь в будке, выкрашенной красным. Там еще есть домик, стоявший всегда заброшенным, сколько я помню. Я ехал слишком быстро. Из-за собачьей погоды все было туманным, расплывчатым, полным огней и цветов, которые разбрызгивались, сливаясь друг с другом.

Примчавшись, я затормозил, машину занесло, и она забуксовала, подняв на обочине целую тучу мелких камушков. Я выскочил наружу и побежал. В одну секунду — чистое безумие — мой взгляд ухватил все подробности… Огромная светящаяся кисть маяка, словно проделывающая туннель света от его верхушки сквозь тучи, бурный океан, лягающий скалы, будто боксер, опьяневший от ударов, гейзеры пены, истерические крики морских птиц — и особенно, особенно Чарли, привязанный к парапету, на самом верху, лицом к зияющей пустоте, снаружи …

Оттуда, где я находился, я видел носки его ботинок, торчащие с платформы.

— Генри-и-и-и-и! — провыл он.

Чудовищного внедорожника «Супер Дьюти» нигде не было видно. Я не знал, каким образом Даррелл выкрутился, чтобы вернуться на остров незамеченным, — может быть, морем, несмотря на грозу. Я вывалился на ведущий к маяку земляной подъем, покрытый песком и гравием, окруженный высокими скалами. Заброшенный дом и маяк были огорожены низкой стеной. Я прополз под ней, дверь на маяк была открыта… На короткое мгновение я подумал о ловушке, в которую затягивал меня Даррелл. Но был ли у меня выбор? Я не сомневался, что он способен сбросить Чарли вниз.

Я вошел.

Ступеньки внутри закручивались спиралью, и только металлические поручни, выглядевшие чертовски тонкими, удерживали от смертельного падения. На самом верху я увидел свет. Сердце застучало как сумасшедшее.

Я начал карабкаться наверх. Честно говоря, чертова лестница казалась просто свински неустойчивой. Рука цеплялась за перила, но меня не покидало ощущение, что достаточно пошатнуться, чтобы вырвать их с корнем. Ветер пел в ушах — словно бог, засунув нос в башню маяка, играл на ней, как на флейте.

— Поднимайся, — коротко произнес голос, от которого у меня сжались яйца.

Я послушался. Верхней площадки я достиг, задыхаясь, лоб покрылся потом. Я добрался до последних ступенек… Головокружение почти приклеивало меня к стене, ноги размягчились. Я не осмеливался смотреть в сторону пустого пространства.

Моя голова появилась на уровне платформы.

Оттуда, где я находился, через зияющий дверной проем кабины я видел спину и затылок Чарли, его руки над поручнями и запястья, привязанные к ржавой железной решетке тремя витками хлипкого шпагата. Страх, головокружение, сама ситуация: горло мне перекрыл твердый комок, я был не в состоянии сглотнуть. Рев океана и шум дождя, стучащего по металлической крыше, скребли по нервам.

— Подойди, — приказал Даррелл.

Чарли больше не говорил. Он слегка повернул голову, и я видел его искаженное лицо. Должно быть, он, как и я, спрашивал себя, что мне делать. Он знал, что я — его последняя надежда, и на его месте я не поставил бы и доллара на то, что у меня есть хоть какие-то шансы выпутаться из этого.

Я преодолел две последних ступеньки. Платформа еле заметно вибрировала то ли под моим весом, то ли от ветра. У меня упало сердце, когда я увидел физиономию Даррелла, снаружи, за изогнутым грязным стеклом. На меня смотрели маленькие раскосые глаза, прозрачные и сумасшедшие. Даррелл улыбался.

— Иди сюда, — произнес он. — Давай, прогуляйся наружу, красавчик Генри.

Я сделал шаг на круговой балкон, ветер взревел у меня в ушах.

За Чарли море было белым от пены, полное впадин и выпуклостей. Его поверхность то поднималась, то опускалась, производя впечатление, будто вся планета набухает и опадает, набухает и опадает.

Мной овладел смертельный страх. Мы были так высоко — подвешенные в пустоте…

— Наружу! Наружу! — скомандовал Даррелл. — Ну, вперед!

Платформа вибрировала под моими шагами. Мне казалось, будто все вокруг шевелится: маяк, земля, стены. Меня бы не удивило, если б балкон вдруг отделился от стены, увлекая нас в ревущую пропасть, которую я видел между ромбами пола. Я почувствовал, что вся кровь отхлынула в ноги и ступни; вибрация, которую я ощущал сквозь подошвы, ни капли не способствовала успокоению.

Чувствуя, как кишки скручиваются узлом, я обернулся к Дарреллу, как раз для того, чтобы увидеть, как он хватает меня за воротник и толкает дальше, к ограждению.

— Грязный маленький ублюдок!

Оутс пихнул меня к перилам, о которые я сильно ударился поясницей. Верхняя часть тела опасно прогнулась над ними, затылок оказался над пустотой, и я ощутил жгучую боль в позвоночнике.

Ледяной дождь обжигал мне глаза, вытаращенные от ужаса, лился на голову и на волосы.

Я взвыл:

— Черт, нет! Только не это!

Пальцы, сжавшиеся на моей шее, были единственным, что удерживало меня от падения. Даррелл наклонился надо мной; теперь я мог чувствовать его дыхание, которое, чуть прикрашенное алкогольными парами, напоминало запах из стоков канализации или запущенного погреба.

— Грязный дерьмовый урод! Грязный маленькой говнюк! — повторил он.

— Я ничего не сделал! Клянусь! Я ничего не сделал!

Волны разбивались о скалы.

Кровь у меня дошла до кипения.

Мозг пульсировал, будто внутри черепа билось огромное сердце; мысли ударялись о его стенки, как летучие мыши, пойманные в ловушку.

— Пощадите! Мы ничего не сказали! Клянусь вам!

Прямо над нашими головами с пронзительным криком парила чайка. Она словно убеждала Оутса меня столкнуть. Я видел ее клюв, который открывался и закрывался, и белоснежное брюшко.

И луч маяка, прожигающий небо.

— Ты хочешь, чтобы я поверил, будто это совпадение: ты с приятелями заявляешься к нам, а несколько дней спустя поганые копы устраивают облаву? За дурака меня держишь?

Не успел я хоть что-то сказать, как на моем левом плече сомкнулась мощная рука и пальцы принялись искать болевую точку между ключицей и лопаткой, у головки плечевой кости. Когда Даррелл нашел ее, он погрузил туда пальцы, словно скульптор в глину, и внутри меня буквально взорвалась боль; я кричал, корчась и пытаясь избежать этих тисков, этого бесчеловечного огня.