Павел Любецкий - Испытание веры

Недолго думая, Саша вернулась к брату, вновь примерив на себя жизнерадостную маску, в то время как Давид глядел ей вслед, так ничего не предприняв. Ненадолго окаменев, его взгляд уставился в пол, а вскоре настигло давно узнаваемое горе. Не обратив внимания на полный людей холл, он закричал, упав на колени с заливавшимся слезами лицом.

«Дамы и господа, это потрясающая по накалу страстей гонка. Только что на наших глазах, прошла заключительная для женщин, четвёртая по счёту стрельба из положения «стоя». И как это уже не раз сегодня происходило, вновь поменялись лидеры. Следя сейчас за выступлением спортсменов можно с уверенностью сказать, что биатлон — непредсказуемый вид спорта и так будет всегда, потому что фаворитов мы не наблюдаем. Дарья Обручева и Эмма Майер в погоне друг за другом сегодня столько раз спотыкались, наступали на лыжи, ломали палки — мне сложно сказать точную цифру, а уж о количестве промахов я вообще молчу, ведь такого и вовсе не припомню. Девушкам можно было даже не останавливаться на огневых рубежах, а, если бы не было дополнительных патронов, их статистика попаданий могла стать мировым рекордом, особенно, если учесть, что Эмма и Дарья — лучшие спортсменки этого сезона. Зрители, не знающие их, если таковы имеются, вообще не могли бы понять, что они делают в биатлоне. Винтовка за спиной им явно мешала. Но, несмотря на это, включив форсаж, обе проигрывают всего пятнадцать секунд Тире Ольсен, идущей сейчас третьей и около двадцати двух Виртанен и Дорин Лубе, вышедших после точной и быстрой стрельбы на первое место. Анализировать, конечно, стрельбу спортсменок сложно. У кого-то она была, а у кого-то… Ладно, не будем о печальном и вернёмся к соревнованию. До передачи эстафеты остаётся всего пара сотен метров. Быстроногая Айла вырвалась вперёд, несясь сломя голову к уже готовому бороться Антону Мипулину. Из личной беседы с тюменским спортсменом я узнал: проведя в комплексе две недели, он перестал видеть в иностранных отлетах соперников, как это было раньше. Время сплотило их и сегодня, выходя на старт, он шёл не сражаться, а просто хорошо провести время. В случае победы он, конечно, обрадуется, особенно тому отличному подарку, ожидающему в конце, но, если ничего не выйдет, настроение российского биатлониста ничуть не изменится. Ну, оно и правильно. Чему огорчаться, главное, в начале следующего сезона вновь вспомнить, что Арман Вилар или Торджер Гьёр не друзья, по крайней мере, на трассе, а хитрые лисы, вырывающие победу из-под носа. К тому же, главный спонсор российской мужской команды по биатлону не тонко намекнул, что хочет больше побед. В случае неудачи, он, конечно, не откажется от финансирования, потому что Дмитрий и Антон его хорошие друзья, но… Что-то будет, а зная его склад ума с оригинальными и в частности странными идеями, можно ожидать чего угодно. Говоря об этом, как вы помните, лично я Александра не знаю, но много слышал и мне самому интересно, к чему невыполнение его желания может привести. Просто в памяти всплыл ролик в интернете, где Дмитрий Малышкин делает предложение… Ладно, вернёмся к гонке, а то я о ней слегка позабыл».

В который раз убитый горем Давид вернулся в номер. Плюхнувшись на кровать лицом вниз, он попытался расслабиться, забыться сном, надеясь на облегчение, всегда приходившее после долгих душевных терзаний, связанных с той ночью, но прошло время и ничего не поменялось. Всё то же жуткое состояние не покинуло. Оно напомнило ноющий ожог, до которого то и дело кто-то дотрагивался, причиняя лишь больше боли. Он не смог уснуть. Закрыв глаза, вместо темноты и обещанного спокойствия увидел образы мамы и Сергея, сводившие с ума. Пытаясь от них избавиться, парень взял бутылку с виски. Открыв её и до краёв налив в стеклянный стакан, Давид поднял его, бессознательно взглянув на себя в зеркало перед собой. Отражение сломленного человека, шедшего на крайние меры, ему не понравилось. Парень никогда не хотел быть тем, кто заливал несчастья, напиваясь до беспамятства. Опомнившись и поставив стакан на стол, он опустил голову, зажав между колен, попытавшись собраться и вспомнить обещание, данное самому себе после смерти Сергея.

Немного поразмыслив, Давид сел за стол. Взяв ручку и чистый листок бумаги, он принялся писать письмо. Кто-то сказал, это иногда помогает найти в себе силы и выплеснуть наружу наболевшее, либо признаться в том, чего уже не сможешь сказать получателю своего послания, но сумеешь ещё раз почувствовать, важность дела, и написанные тобой строки всё же прочтут. Не секрет, это отличный способ переосмыслить ситуацию, избавиться от стресса, заставить себя поверить в лучшее, даже если этого нет на самом деле. Кто-то уходил в себя, кто-то смещал внимание с собственной проблемы на окружавших людей, проявляя о них активную заботу, даже против их воли. Кто-то до смерти загружал себя физическими нагрузками, или погружался в сон, стараясь, как можно скорее заставить себя обо всём забыть и убедить, что всё неправда, даже, если после пробуждения всё равно знал о возвращении в реальный мир, а кто-то просто дарил другим позитив, даже, если на собственной душе плохо. Давиду же проще написать, даже зная о том, что раньше он никогда такого не делал.

«Я люблю тебя. Я должен каждый день говорить об этом, зная: никому и никогда не смогу вновь повторить. Эти слова можно произнести лишь единожды и только тому, кого действительно выбрало сердце. В тот день, в школе, оно сделало его, раз и навсегда отыскав любовь всей моей жизни. Я понял это, впервые взглянув на тебя. Мне не пришлось сомневаться в выборе ни единой секунды. Ты тот, с кем я должен был провести десятилетия. А разве могло быть иначе? Нас ждала целая жизнь с её взлётами и падениями, мы строили совместное будущее, ждали каждый день, наслаждаясь прожитыми мгновениями, и знали, впереди вечность, целая вселенная у наших ног. Мы не считали, сколько ещё отведено свыше, не хотели знать, ведь, когда любишь, время движется иначе. И сейчас ничего не поменялось. Я снова и снова готов говорить наши священные слова. Я люблю тебя. Слышишь? Я так сильно тебя люблю. Нет того человека, ради кого я был бы готов пойти на жертву, лишь бы вернуть надежду на сохранение прежнего мира, в котором мы когда-то жили. И всё же, я не справился. Мне не хватило сил защитить тебя. Я позволил умереть самому любимому человеку, когда-либо бывшего у меня, а любые попытки забыть тебя, вычеркнуть из памяти все воспоминания, связанные с нашими счастливыми мгновениями, оказались тщетными. Я слишком слаб, чтобы забыть тебя, слишком слаб, чтобы поверить в то, что самая страшная ночь в моей жизни была на самом деле. Я каждый день гонюсь за призраком в своих снах, ведь ты уходишь, продолжаешь мучить, улетая, словно птица в бесконечный простор неба, куда мне не попасть. Порой, ты будто рядом, и я готов коснуться тебя, обнять, поцеловать, но вскоре глаза открываются, и я оказываюсь в холодной пастели, в которой тебя никогда не было. Так что мне делать? Жизнь в пустоте и одиночестве тяжела и невыносима. Мне не справиться. Помоги отыскать нужную дорогу, иначе я сойду с ума. Мне не известно, что будет дальше, пока дверь к тебе по — прежнему приоткрыта. Я вижу свет, исходящий от неё, но не могу пройти, застряв между сном, в котором ты, и реальностью, с которой должен когда-нибудь смириться. Чтобы ты не сказал, я всё равно буду любить тебя, никогда не отрекусь от слов, произносить которые могу, не переставая. Ты всегда останешься в моём разуме и сердце, другого и быть не может».