Павел Любецкий - Испытание веры

Закончив с финишным контролем, Дима, не имея в запасе ни сил, ни настроения после второй подряд проваленной гонки Олимпийских игр, направился к команде, готовившейся отправиться в гостиницу. В подобном настроении был и Антон. Стартовав с весьма небольшим отставанием от третьего места и имея огромное желание реабилитироваться, он возлагал большие надежды на победу, но терзания себя за столь обидный последний неточный выстрел в спринте забрали надежду на медали и в этой гонке. Огорчение столь сильное, что оно не позволило сосредоточиться и три промаха не то, чтобы не позволили завоевать так ожидаемую медаль, но ещё и отбросили гораздо дальше, чем ожидалось. От того, на его лице не нашлось и намёка на привычную приветливость и одухотворённость. Спортсмен быстро собрал вещи и, не общаясь с прессой, что для Антона редкость, отправился отдыхать, прихватив с собой Диму.

Олимпийская деревня располагалась всего в километре от биатлонного стадиона «Лаура» и до неё можно дойти всего за 10–15 минут. Этого времени недостаточно, чтобы прийти в себя после удручающей гонки, но, несмотря на это, можно побыть без пристальных объективов камер репортёров, так и норовивших задать множество вопросов, на которые оба парня совсем не готовы отвечать. Они и без посторонних знали, что приехали на родную трассу Сочи в качестве главных фаворитов, а вместо этого, продемонстрировали абсолютно иные результаты, никак не совместимые с лидерскими.

— Куда ты отлучался? — разбавил молчание Антон, задав вопрос, на который Дима не спешил отвечать.

— В смысле?

— Ну, ты уже несколько раз куда-то уходил и пропадал пару часов, — не глядя на Диму, говорил Мипулин тихим подавленным голосом.

— Проводил время в одиночестве, пытался собраться с мыслями, — ответил он, не выдав правды лишь потому, что она ему сейчас не нужна. Антон и без того не в лучшем настроении, чтобы слышать печальные новости о друге, который по всем, даже самым оптимистичным подсчётам, не доживёт до следующего месяца. Зачем нагружать человека подобным грузом, который уже некоторое время нёс в себе Дима и не знал, как с ним справиться.

— По — твоему, больница — это лучшее место для расслабления в одиночестве?

Услышав это, Малышкин остановился.

— Откуда ты об этом знаешь? — не понял он.

— У меня знакомая там работает медсестрой в травматологии. Увидела тебя, дважды, подумала, у тебя произошло что-то плохое. Выглядел ты белее, чем сегодня. Вот и позвонила мне. Она усиленно болеет за нашу сборную, поэтому и забеспокоилась. Посчитала, твои результаты связаны с тем, что ты делал в больнице. Так как? Это правда? Расскажешь, что ты там делал?

— Не думаю, что ты хотел бы сейчас это слышать, — предположил Дима, всё ещё стоя на месте.

— Слушай, ты мой друг и всё, что касается тебя…, — Антон приостановился, так как в голову закралась мысль, и он вскоре её озвучил, — что-то с твоей мамой? Наталья Борисовна в порядке?

— Да, — вздохнул он. — С ней всё хорошо. Мама ещё меня переживёт.

— Тогда что? Это настолько секретно, что ты скрываешь это от меня? — обиделся Антон.

— Я хотел сказать тебе об этом после Олимпиады, — объяснил он.

— Боюсь, это далеко не приятная новость, иначе ты не был бы так подавлен последние три дня, — сделал неутешительный вывод Антон. — Помню, ты вернулся из больницы после спринта и уже был другим человеком. Что же это? Мне-то можешь сказать!

— Обещай не говорить об этом Даше! — попросил Дима, нисколько не сомневаясь в своём решении.

— Хорошо, — не стал спорить спортсмен, приготовившись услышать новость, из-за которой друг оставался подавленным, и это не относилось к только что завершившейся гонке, в чём он уверял себя с каждой минутой всё сильнее.

— У Саши рак последней стадии. Ему осталось жить не больше месяца. Он приехал в Сочи вопреки запретам врачей, чтобы в последние дни жизни находиться к нам ближе, в надежде дождаться золотой олимпийской медали.

— Но как? — только и смог произнести ошарашенный известием Антон. — Болезнь не может появиться так неожиданно. Всё же было в порядке! — не понимал он и присел на корточки, переведя дыхание, ведь подобного спортсмен никак не мог ожидать. За пять лет этот парень стал для Мипулина хорошим другом, всегда приходившим на помощь. Его никогда не нужно о чём-то просить. Не смотря на свою наивность и некую назойливость, Саша всегда нравился Антону, и это чувство никогда не исчезало. Услышать о неизлечимой болезни человека, являвшегося довольно весомой частью жизни, стало для него шоком. Спортсмен не сразу отошёл от новости и ещё не скоро сможет.

— Оказывается, это началось около двух лет назад. По крайней мере, так сказали врачи. Именно в этот период возникла опухоль. Саша о ней даже не знал. Да, голова болела, но он считал — это из-за перенапряжения, а его всегда предостаточно, особенно тогда. Он и представить не мог, что это приведёт к таким последствиям, — говорил Дима, не скрывая покрасневших глаз и скопившихся в них слезах, — но теперь уже поздно о чём-либо говорить. Опухоль заметили, но сделать так ничего не смогли. К сожалению, деньги не в состоянии спасти его…

— Он ещё жив, — напомнил Антон, успокаивая друга. — Я не верю, что всё потеряно. Ты же знаешь, он сильнее, чем, кажется.

— Я тоже так считал, пока не увидел его вчера. Мама позвала меня в больницу, сказала, возможно, я должен с ним попрощаться. Он начал терять рассудок, перестал различать, где сон, а где реальность. Сказал, человек, которого я когда-то любил, жив, но теперь я думаю — это всё же невозможно.

— Кто жив?

— Надя, — спокойно сказал Дима, — но этого не могло быть.

— Почему?

— Наверное, потому что это изменит снова мою жизнь. Наши отношения с Дашей и так многое пережили, и на подсознательном уровне я хочу, чтобы это было неправдой. Ещё одна преграда здесь ни к чему. Всё поменялось за эти годы и я, даже не знаю, что будет, когда Надя вновь возникнет передо мной.

— Я хочу поведать Сашу, — уверенно сказал Антон, приподнявшись.

— Думаешь, это хорошая идея? — засомневался Дима. — Он уже совсем не тот, кем был раньше. Это может отпугнуть.

— Я бы не захотел остаться один в таком состоянии. Поддержка друзей поможет…

— Саша всё равно умрёт, — подавленно сказал Малышкин, потеряв всякую надежду. — Не испытывай иллюзии.

— При чём тут иллюзии? Ты вообще должен был сказать об этом раньше? Как можно было скрывать…

— Я не знал, — вспомнил свою реакцию он, когда сам узнал, — мама утаивала это от меня. И знаешь, кто рассказал о Саше?

— Нет, — пожал плечами Антон.

— Фанатка! Она прислала конверт и сказала немедленно идти в больницу, если хочу увидеть друга живым.

— Сколько слышу о ней, продолжаю удивляться, — проговорил Антон.