Павел Любецкий - Испытание веры

— Не разбился? — улыбнулся Саша, договорив за парня. — Скажу откровенно, падать с девятого этажа — не верх моих желаний. А, если ещё учитывать страх высоты… Ну да ладно. Я просто заранее попросил охрану расстелить пожарные брезенты, которые бы спасли жизнь кому-то из нас. Я не знал точно, чем завершится наша встреча.

— А Дима?

— Я не хотел, чтобы кто-то из них знал о тебе и той трагедии, что произошла, но вскоре, после прочтения статьи в твоём кабинете, приведшей тебя сюда, мне в голову пришла идея, которая, судя по всему, сработала. Дима нужен был для создания необходимого психологического давления, и мне пришлось всё вкратце рассказать.

— Но я не был в курсе того, что тебя попытаются убить, иначе…

— Спасибо тебе, — поблагодарил Саша.

— Я, конечно, рад, что всё получилось, — покосился на Кабано Дима, поднявшись на ноги, — но всё же, предупреждай, когда что-то приходит в эту голову, — Малышкин подошёл к другу и обнял после того, как ткнул пальцем ему в висок. — А я уж действительно поверил, что ты сейчас лежишь, там, внизу… Я к тебе слишком сильно привык, чтобы вот так просто потерять.

— Да, я тоже к тебе привык, — сказал Саша то, что и так все хорошо знали.

— Ладно, пойду я всё — таки обратно в номер, — сказал Дима, увидев, как смотрели друг на друга Саша и Цезарь. — Может смогу уснуть после всех этих…

Не договорив и махнув рукой, Малышкин покинул крышу, как, впрочем, сделали и все охранники, не расходившиеся в целях безопасности своего шефа. Они считали, Кабано совершил убийство и видели в нём угрозу, но идти против приказа не могли, поэтому сделали то, что им сказали, оставив тех двоих наедине.

— Цезарь, — попытался начать разговор Саша, когда молчание затянулось, — я…

Он знал, что виновен в смерти Давида, пусть и не делал этого лично, пытался найти нужные слова, но в данном случае, это казалось почти невозможным. Что бы он ни сказал, это не вернёт человека к жизни.

— Не надо, — не хотел слышать оправданий Кабано.

— Нужно, — настоял Саша. — Ты выговорился, позволь и мне сделать так же, иначе это будет угнетать меня всю оставшуюся жизнь. Хотя, что я себя обманываю, — подумал он, — что бы я сейчас ни сказал, не поможет ни тебе, ни мне.

— Верно, — вздохнул Кабано.

— Но ты должен знать хотя бы то, что… Михаил Аргадиян заплатит за это и это не пустые обещания, потому как мой человек ищет его и, как только это произойдёт, его не будет ожидать полиция и суд. Я не дам ему возможность оказаться на свободе, поэтому…, — Саша сделал паузу, до сих пор не полностью веря в то, что подобное говорит, — как только его схватят, я позволю сделать выстрел. Очень надеюсь, он принесёт удовлетворение и, пусть, реальные эмоции будут отличаться от ожидаемых, это необходимо для новой жизни, которую обязательно начнёшь.

— Ты сделаешь это для меня? — сильно удивился парень.

— Да, — всё увереннее говорил Саша. — Михаил Аргадиян должен умереть, и я сделаю ради этого всё, что в моих силах. Не только он, но и все его «последователи» будут уничтожены.

— Не представлял, что ты способен пойти на это…

— Я никогда не смогу изменить уже случившееся, — со слезами на глазах говорил Саша, — мне не вернуть к жизни Давида… Но он должен стать последним в списке погибших. И, если потребуется, я сам сведу курок на каждом, кто был причастен к убийству.

— Я буду рад выстрелить, — без лишних раздумий согласился Кабано. — Но не обещаю, что он не будет страдать.

— Я на это надеюсь! — желал этого юноша. — В качестве расплаты, сделай то, что посчитаешь нужным, я не стану мешать, но будь осторожен, ведь месть может привести к тому, что ты будешь поглощён ею и захочешь больше и больше. Она, словно наркотик. Затянет, а ты этого не заметишь.

— Я буду осторожен, — пообещал он.

— Я сообщу, когда появятся результаты, — сказал Саша. — Главное, не говори о нашем разговоре. Не хочу, чтобы Дима или кто-нибудь ещё об этом узнали.

— Конечно!

Устало поглядев на уходившего Кабано, Саша подошёл к краю крыши, опустив глаза вниз. В голове мелькала мысль о неминуемой смерти в случае, если бы охранники не успели расстелить пожарные брезенты или же что-то ещё пошло не по плану. В момент падения юноша не успел подумать об этом, не знал, ждёт ли внизу «подушка», либо же это последний раз, когда жизнь подкинула возможность исправить сделанные ошибки, из-за которых пострадали люди. Саша просто делал всё от себя зависевшее, не допуская необдуманного поступка человека, оказавшегося в ситуации, которую не пожелаешь никому. Он рад, что смог помочь, но не думать о нежелании продолжать в том же духе не мог, так как опасности вовсе не привлекали. Саша хотел жить, любил новую жизнь и без сомнения не стремился завершить её тогда, когда всё самое интересное только начиналось и, не смотря на острые ощущения, которых часто не хватало, подобного повторять вовсе не хотелось. В момент недолгого падения все прожитые годы промелькнули перед глазами. Он и думать не мог, что это возможно, пока не испытал на себе. Приземлившись и открыв глаза, Саша испытал настоящее облегчение и возможно, рождение ещё одной новой жизни, которую не собирался терять, приберегая её для себя.

Открыв с рассветом глаза, Дима тут же захотел поцеловать любимую, встречая вместе с её улыбкой начало нового дня, но через мгновение понял, другая половина пастели пуста и холодна. Даша вовсе не ночевала в номере. Возможно, донельзя светлый сон затмил реальность, куда загнал себя Малышкин. Вернувшись ночью с крыши, он надеялся, Даша уже в номере, дожидается его вместе с тигрёнком, не отходившим от неё ни на шаг, но желаниям не суждено сбыться и, поняв, что она не вернётся, спортсмен уснул в одиночестве.

Нехотя встав с кровати и приведя себя в порядок, он отправился вниз, думая, что Даша обязательно появится на завтраке или, хотя бы, на тренировке детей, которых не пропускала. Там он смог бы с ней поговорить, чего не получилось сделать с момента возвращения в отель. Всю дорогу до ресторана, Дима искал нужные слова извинения. Он не мог потерять возлюбленную снова, потому надеялся сказать, что угодно, лишь бы она простила. Малышкин и так знал, что перегнул палку, чего делать совсем не хотел. Ревность затмила рассудок, и он надеялся, больше подобного не повторится, иначе навсегда потеряет шанс на прощение, ожидаемого так сильно.

За столом уже сидели спортсмены. Не слишком притрагиваясь к еде, они что-то увлечённо обсуждали между собой, а среди них и Даша, сидевшая между Олей и Светой. Присоединившись к ним, Дима «приземлился» напротив любимой, поменявшись местами с Эивиндром, согласившимся без лишних слов. Несколько минут он молча смотрел на неё, чему Даша всякий раз противилась, отворачиваясь, делая вид, что не замечала.