Павел Любецкий - Испытание веры

— На то я и друг, — подметил он, ожидая объяснений, но они не последовали. — Ладно, не хочешь говорить, не надо. Бери сумки и неси в мой номер, а у меня важное дело, — заявил спортсмен и, отдав небольшой чемодан, ускакал за понравившейся телеведущей.

Дима не хотел распространяться о проблемах с Дашей. Он надеялся: они вскоре пройдут, но неловкий период продолжался уже полгода. Родители задавали много вопросов, на которые не хотелось давать подробных ответов. От них самому неуютно, а всё потому, что за два дня перед намеченной поездкой на Рождество домой, Малышкин набрался смелости и рассказал о произошедшем в комплексе. Ему сложно было сделать это. Казалось, легче сохранить тайну и продолжить идиллию, но лгать больше не мог. Он любил Дашу, и сама мысль об измене заставляла чувствовать себя подлецом. Пусть даже, спортсмен ничего не помнил и уж тем более ничего подобного не хотел, он всё равно не мог продолжать вести себя так, словно ничего не происходило. Даша так искренне верила в его непогрешимость, много раз повторяла, как сильно любит и верит ему. Малышкин не выдержал и рассказал. Реакция девушки на историю возлюбленного была неординарной. Она любила Диму не меньше, чем он любил её, но даже это не спасло пару от возникших в дальнейшем проблем. С одной стороны Обручева верила любимому, знала: он говорит правду, но мысль об измене не давала покоя. Это и привело, к своего рода, перерыву, продолжавшемуся по сей день. Остаток сезона Дима и Даша, если и виделись, то совсем нечасто, но, даже при встрече всё складывалось неудачно. Чувство неловкости съедало обоих, отдаляя друг от друга с каждым днём всё сильнее.

Взяв оба чемодана, Дима отправился к лифту. Войдя внутрь и нажав кнопку необходимого этажа, он задумался о своём. Дверь не успела закрыться, как наткнулась на препятствие в виде ноги и вновь распахнулась.

— Даша! — не ожидал увидеть её Дима.

— Привет, — без всяких эмоций поздоровалась она.

— Ты же не собиралась приезжать сегодня, — вспомнил недавний разговор он.

— Планы изменились, — Даша выглядела несколько уставшей и отвечала на вопросы с неохотой.

— Давай поговорим, — предложил он, понимая, что так дела продолжаться не могут. — Я устал ждать. Мы любим друг друга и хотим быть вместе. Так, почему не забыть…

— Между нами всегда возникают препятствия. Заметил?

— К чему всё это? — не знал он, что та имела в виду.

— Может, нам не стоит быть вместе?

С этим Дима нисколько не согласился. Бросив сумки, он схватил любимую и поцеловал.

— Теперь скажи, ты хочешь всё закончить?

Обручева не сразу открыла глаза, позабыв, что значит поцелуй Димы.

— Это ничего не меняет, — чёрство ответила она, скрывая волнение и желание всё повторить.

— Не верю. Ты лжёшь сама себе, — уверял он, держа за руку ту, кого никогда не хотел отпускать. — Просто, дай нам шанс. Знаю, то, что произошло здесь год назад…, — он хотел подобрать какое-либо слово, но так и не смог, — это уже в прошлом. Я рассказал тебе, потому что не хотел хранить секреты, потому что люблю тебя. Я отдам всё, ради твоего прощения. Обещаю, всё будет хорошо, и мы забудем случившееся.

— Я тоже тебя люблю, — не сдержалась Даша, сказав то, что уже давно должна была, — но сам подумай. Эта фанатка опоила тебя, заставила думать, что это была я. Кто знает, что она ещё придумает. Пока этот человек на свободе — ты будешь под прицелом. Она вновь захочет испортить нам жизнь и обязательно сделает…

— Ничего не будет, — заявил Малышкин, вспомнив оставленное фанаткой письмо, — она обещала отстать. Она получила, что хотела…

— Ты веришь ей? Человеку, кто убил твою невесту? — Даша быстро поняла, что сказала глупость, о которой пожалела. — Прости. Я не хотела…

— Ничего. Всё давно в прошлом.

— Я не хочу быть твоим прошлым, — призналась она.

— Этого не будет, — уверял Дима. — Кем бы ни была фанатка, она больше ничего не предпринимала. Год прошёл. Думаю, можно верить её словам.

— Ты не представляешь, как глупо я себя чувствую, — понимала ситуацию, в которую сама же и завела обоих, — я хочу быть с тобой. Ты не сделал ничего, что бы могло заставить думать иначе, но я ничего не могу с собой поделать. Я…

— Тебе нужно время, — озвучил мысли Даши он. — Я понял.

— Нужно, — раздосадовано кивнула она.

— Хочешь быть со мной, но не можешь, — почти шёпотом буркнул Дима. — Вездесущая женская логика. Ладно, хорошо, делай, как знаешь. Не хочу мешать твоим метаниям.

Лифт остановился и Дима, взяв сумки, скрылся в коридоре, больше не пытаясь что-либо сказать.

— Ну и дура, — разозлилась на себя Обручева и поехала на свой этаж, пытаясь разобраться в собственных мыслях, коих немало.

Войдя в номер, Дима со всей дури хлопнул дверью, бросил сумки и лёг на кровать. Он определённо не понимал, как можно любить и сохранять дистанцию одновременно. Он бы понял, если бы Даша винила, или же ненавидела, но ничего подобного нет. Она сама хотела того же, что и Малышкин и всё же, ответ остался одним и тем же. В какой-то момент Дима пожалел о приезде. Ему хотелось наладить с любимой отношение, находясь в одном из самых необычных мест на земле, но вместо этого продолжал чувствовать вину и ненавидеть фанатку ещё сильнее, чем прежде, ведь из-за её очередной прихоти личная жизнь плавно пошла под откос. От Димы ничего не зависело и это бесило ещё сильнее. Оставалось только ждать и надеяться, что Даша соберёт в голове, своего рода пазл, и примет правильное решение, но для этого действа требовалось время, и один бог знал, сколько именно.

Стук в дверь отвлёк от мрачных мыслей.

— Войдите, — вяло протянул Дима, не слишком интересуясь гостем.

— Долго ещё будешь лежать? — бодро спросил Торджер, подойдя к нему. — Мы, там, с ребятами собираемся. Подтягивайся к нам.

— Настроения нет, — не раздумывая, отказался он, отстранённо отвернувшись в сторону.

— Была годовщина несколько дней назад, — продолжил норвежец с серьёзным выражением лица. — Раз уж приехали, нужно почтить память погибших.

Малышкин не ожидал, что Торджер придёт к нему с подобным предложением и вновь повернулся, заинтересовавшись.

— Да. Хорошая идея, — согласился он и привстал.

— Так, ты с нами? — поинтересовался Торджер. Норвежец выглядел иначе, не таким, каким привыкли его видеть. Вместо озорства и вечных смешков перед Димой предстал серьёзный человек с каким-то грузом, хранившимся внутри, и Дима не понимал: откуда возникли эти перемены, ведь совсем ещё не давно, спортсмен не изменял своим привычкам.

— С вами, — дал ответ он. — Скоро буду.

— Отлично. Будем ждать в холле, — сказал Гьёр и направился к выходу, но у двери остановился, — рад, что мы снова будем все вместе.

— Вместе?