Валентен Мюссо - Женщина справа

— Этот мужчина обманул тебя! Он воспользовался твоей ситуацией!

— Нет, никто не заставлял меня делать это. Я сама виновата.

— А что стало с теми фотографиями?

— Об этом я ничего не знаю. В этом городе есть куча точек сбыта. Эти семьдесят пять долларов — не такой уж и большой гонорар, учитывая, к чему все может привести…

Элизабет вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— У тебя не будет носового платка?

— Да, конечно.

Лора порылась у себя в сумочке и вынула оттуда квадратик белой ткани. Элизабет понюхала его, а затем шумно высморкалась.

— Не очень гламурно вышло! — сказала она с горьким смехом.

«В сентиментальном настроении»… в памяти всплыло название куска из Дюка Эллингтона. Должно быть, когда-то у нее была пластинка.

— Почему ты мне все это рассказываешь? Какое это имеет отношение к Дэвиду?

— Три месяца назад, вечером, ко мне пришел мужчина. Едва он открыл дверь, как я сразу поняла, что он причинит мне сплошные неприятности. Он сказал мне звать его Джоном Сеймуром, но я даже не уверена, что это его настоящее имя.

— Кто это был?

— Федеральный агент.

Единственным чувством, отразившемся на лице Лоры, было изумление.

— Ну и ну! Ты хочешь сказать… из ФБР?

Элизабет медленно кивнула.

— Некоторым образом у меня было впечатление, что я знаю этого человека…

— Это как?

— Он был злым гением, которого я ждала столько лет, тем, кто пришел, чтобы заставить меня заплатить за свои ошибки. Я была уверена, что рано или поздно эти фотографии выплывут наружу.

— Не понимаю. С чего бы ФБР интересоваться этими старыми фотографиями?

— Их не это волнует, Лора! Фотографии — всего лишь средство! Они хотят использовать их для давления на меня, как и информацию о Дэвиде…

— Оказывать на тебя давление? Но о чем ты говоришь? Что они хотят взамен?

Элизабет вздохнула, а затем посмотрела Лоре прямо в глаза.

— Вот уже два года я встречалась с человеком по имени Пол Варден. Это писатель, который время от времени работает на киностудии. Он никогда не испытывал ко мне безумной страсти, но мы были единомышленниками и несколько месяцев жили вместе. Пол был таким милым… а я тогда чувствовала себя ужасно одинокой. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что он близок к некоторым очень политизированным кругам. Он член Гильдии сценаристов и числится среди самых радикалов. Дважды я сопровождала его на собрания на восхитительную виллу на Франклин-стрит. Я никогда не знала, кому она принадлежит… Что меня удивило, на этих вечерах никто не называл себя настоящим именем. Однако я уверена, что большинство присутствующих прекрасно друг друга знали.

— Какого рода собрания?

— Я смеялась над политикой, как над ерундовым занятием, как, впрочем, и сейчас, но достаточно слышала, чтобы понять, что Пол и остальные — воинствующие коммунисты. Я больше не хотела туда возвращаться: эти тайные встречи меня пугали. Я не переставала говорить Полу, что за гораздо меньшее сценаристы были арестованы и приговорены к тюремному заключению, но он только смеялся над этим как ненормальный. Можно было даже подумать, что все это его возбуждает. Он говорил, что сейчас времена меняются и что скоро мы сможем в открытую выражать свои мнения…

— Так вы из-за этого расстались?

После минутного колебания Элизабет снова заговорила:

— Об этом я почти ничего не знаю… Некоторое время спустя Пол захотел уехать в Нью-Йорк. Ему до смерти надоела работа сценариста, и он больше не выносил западное побережье. Он хотел посвятить себя своим книгам и карьере писателя. Мы были не настолько влюблены друг в друга, чтобы я за ним последовала… и, главное, я не хотела отказываться от своей карьеры.

Поднялся легкий бриз. Лора задрожала. Она вынула из сумочки пачку «Олд Голд» и предложила сигарету Элизабет.

— Они подозревают, что ты тоже коммунистка?

— Нет, они знают, что я не интересуюсь политикой. Но, к своему несчастью, я общалась с этими людьми… и скоро буду работать с Харрисом.

Лора изумленно застыла на месте.

— Харрис… Он-то здесь при чем?

Элизабет зажгла сигарету зажигалкой, которую та ей протянула.

— Полагаю, ты знакома со сценарием «Покинутой»?

— Не читала, но знаю, о чем там. Напоминаю, что я, скорее всего, тоже буду работать на этом фильме!

— Но есть кое-что, чего ты не знаешь: он не написал ни одной, даже самой короткой строчки этого сценария.

— Это как?

Элизабет затянулась и выпустила клуб дыма, который тотчас же был развеян бризом.

— Он просто служит подставным лицом для Питера Спаркса — автора-коммуниста, который во времена Маккарти был осужден и теперь живет в Мексике.

— Откуда ты это знаешь?

— Мне рассказал тот агент, Джон Сеймур. О, на детали он не скупился. Харрис, несомненно, в курсе, как и Уэллс…

— Я не понимаю, Элизабет. Они что, хотят тебя арестовать?

— Арестовать меня? Нет, конечно!

— Что же они тогда ждут от тебя?

Элизабет скрестила руки на своем платье из белого шелка.

— Они хотят сделать из меня союзницу, точнее доносчицу. Они хотят, чтобы я рассказывала им все, что могу узнать во время съемок: про Харриса, про Уэллса, про членов съемочной группы… Он сказал: «Вы послужите своей стране, Элизабет, и разоблачите последних красных, избежавших антикоммунистических мер». Они знают, что этот фильм может сделать из меня знаменитость, большую знаменитость. Несколько ближайших лет я могла бы быть им очень полезна.

— Ты ж не позволишь им этого! Они ничего не могут сделать с тобой. У граждан есть права, а ты не сделала ничего незаконного!

— Этих людей не волнует, что законно, а что нет. Что, по-твоему, произойдет, если станет известно, что у меня есть сын или будут опубликованы те фото?

— Они не посмеют этого сделать!

— Еще как посмеют! На следующий же день моя карьера будет разрушена, и моя мать от этого умрет.

— Не говори так!

— Это не просто слова: она не выдержит такого бесчестья. А что касается Дэвида… я даже не осмеливаюсь представить себе, что будет с его жизнью. Они держат меня в тисках, Лора. Они уже многие месяцы следят за мной и никогда не рисковали бы вступить в контакт, если бы думали, что я могу их разоблачить… Я не единственная, кто в таком положении. Этот агент объяснил мне, что многие в Голливуде сотрудничают с правительством… все это содержится в большой тайне. Сотрудничают из страха, что их тоже занесут в списки коммунистов… Никто не забыл, что произошло несколько лет назад.

— Я помню все эти комиссии и их приговоры! Но это уже в прошлом, сейчас никого больше не преследуют!

— Я как будто слышу Пола! Те, кого затянуло в водоворот маккартизма, никогда больше не смогли найти работу: они все за границей — в Европе, в Мексике, и ничто не указывает на то, что однажды они вернутся. Ты не понимаешь, Лора! Сегодня все гораздо хуже, потому что эта охота больше не происходит в открытую. У ФБР есть досье на всех, на каждого человека. Они изучают наши жизни, собирают компрометирующие сведения… как те фотографии… Никто не знает, куда ветер подует. Эти люди ждут в тени; придет день, и они, лишь моргнув глазом, разрушат наше существование.