Тесс Герритсен - Хранитель смерти [litres]

Барри неохотно выпрямился, и Риццоли с удивлением отметила, что его глаза вспухли и покраснели. Фрост отвернулся, словно смутившись, что она стала свидетелем его страданий, и быстро провел рукавом по лицу.

– Бог ты мой, – поразилась Джейн. – Что это с тобой?

Он покачал головой:

– Я не могу этим заниматься. Меня нужно снять с этого дела.

– Может, ты все-таки скажешь, что произошло?

– Я все на хрен испортил. Вот что произошло.

Джейн редко слышала от напарника бранные слова, и то, что с его губ сорвалось ругательство, изумило ее даже больше, чем само признание Фроста. Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь, придвинула стул и села прямо напротив Барри так, чтобы тот был вынужден смотреть на нее.

– Сегодня вечером ты должен был сопроводить ее домой. Верно?

Он кивнул:

– Сегодня моя очередь.

– Так почему же ты не приехал сюда?

– Это вылетело у меня из головы, – тихо признался он.

– Ты что – забыл ?

Из его груди вырвался мучительный вздох.

– Да, я забыл. Я должен был приехать сюда в шесть, но меня задержали. И поэтому я больше не могу работать по этому делу. Мне нужно взять отпуск.

– Ну хорошо, ты напортачил. Но ведь Пульчилло пропала, и нужно свистать всех наверх.

– Сейчас я совершенно бесполезен. Я снова все на хрен испорчу.

– Да что, черт возьми, с тобой происходит? Ты расклеился как раз в тот момент, когда больше всего нужен мне!

– Элис просит развода, – сказал он.

Джейн смотрела на него во все глаза, не зная, как ей реагировать. Если когда-нибудь ей и нужно было обнять своего напарника, то именно сейчас. Но она никогда раньше не обнимала его, а потому сейчас это получилось бы фальшиво. Поэтому Джейн произнесла только:

– Боже мой, мне очень жаль.

– Она прилетела домой после обеда, – начал рассказывать Фрост. – Поэтому я не смог приехать к тебе на барбекю. Она приехала домой, чтобы лично объявить мне эту новость. Уж во всяком случае, она была так добра, что решила сказать это мне в лицо, а не по телефону. – Барри снова провел рукавом по лицу: – Я знал: что-то не так. Я чувствовал: с тех пор как она пошла в юридическую школу, что-то стало происходить. А потом – что бы я ни делал, что бы ни говорил, казалось, это ее больше не интересует. Типа я тупой коп, за которого она случайно вышла замуж, и теперь жалеет об этом.

– Она что, так тебе и сказала?

– Да ей и говорить-то не пришлось. Я понял это по ее голосу. – Фрост горько усмехнулся. – Мы девять лет прожили вместе, и вдруг я оказался для нее плох.

Джейн не удержалась и задала очевидный вопрос:

– И кто же тот, другой парень?

– Какая разница, есть у нее другой парень или нет? Проблема в том, что она не хочет быть замужем. По крайней мере, за мной.

Фрост сморщился и затрясся, изо всех сил стараясь не заплакать. Но слезы все равно выступили у него на глазах, и он качнулся вперед, закрыв руками лицо. Джейн еще никогда не видела его таким сломленным, таким ранимым, и это почти испугало ее. Она не знала, как его утешить. В этот момент Джейн с радостью оказалась бы где угодно, пусть даже на месте самого кровавого преступления, только бы не сидеть в этой комнате рядом со всхлипывающим мужчиной. Ей вдруг пришло в голову, что у Фроста стоит забрать оружие. Пистолет и подавленный мужчина не самое лучшее сочетание. Но ведь Барри наверняка оскорбится, если она так поступит? А может, начнет сопротивляться? Она предавалась этим практичным размышлениям, поглаживая Фроста по плечу и бормоча что-то бессвязно-участливое. «Черт бы подрал эту Элис! – думала Джейн. – Она все равно мне никогда не нравилась. А теперь эта сучка ушла да еще и мою жизнь испортила».

Внезапно поднявшись со стула, Фрост направился к двери:

– Мне нужно уйти отсюда.

– Куда ты собрался?

– Не знаю. Домой.

– Слушай, я сейчас позвоню Габриэлю. Сегодня ночью ты останешься у нас. Будешь спать на диване.

Он покачал головой:

– Забудь об этом. Мне нужно побыть одному.

– Я думаю, это плохая идея.

– Я не хочу, чтобы кто-то был рядом, понятно? Просто оставь меня в покое.

Джейн изучающе взглянула на Фроста, пытаясь понять, насколько сильно можно на него надавить. И поняла: будь она на его месте, сама наверняка захотела бы свернуться калачиком в какой-нибудь пещере, чтобы ни с кем не разговаривать.

– Ты уверен?

– Да. – Он выпрямился, словно готовясь покинуть здание и пройти мимо коллег, которые, увидев его лицо, станут удивляться и гадать, что случилось.

– Она не заслуживает твоих слез, – заметила Джейн. – По крайней мере, это мое мнение.

– Возможно, – тихо ответил он. – Но я люблю ее.

Фрост вышел из комнаты.

Джейн проследовала за ним к лестничному пролету и остановилась на площадке третьего этажа, вслушиваясь в удалявшиеся шаги напарника и размышляя: а может, все-таки стоило забрать у него пистолет?

При такой боли в голове беспрестанный звук капающей воды казался ударами молота. Джозефина застонала, и ее голос отозвался странным эхом, будто она оказалась в огромной пещере, пахнущей плесенью и сырой землей. Она открыла глаза и увидела настолько густую тьму, что, казалось, протянув руку, смогла бы ее ощупать. Джозефина поднесла ладонь почти вплотную к лицу, но не увидела ни намека на движение, ни едва заметного силуэта. От самой попытки сфокусировать зрение в темноте ее начало мутить.

Борясь с тошнотой, Джозефина закрыла глаза, повернулась набок и легла, прижавшись щекой к влажной ткани. Она изо всех сил старалась понять, где находится. Мало-помалу она начала замечать кое-какие детали. Капающая вода. Холод. Матрац, пахнущий плесенью.

«Почему я не могу вспомнить, как сюда попала?»

Последнее ее воспоминание было связано с Саймоном Криспином. Звук его встревоженного голоса, крики во мраке музейного цоколя. Но та тьма была другой, не такой, как теперешняя.

Ее глаза снова распахнулись, но в этот раз не тошнота, а страх сковал все ее внутренности. Преодолевая головную боль, Джозефина приняла сидячее положение. Она слышала биение собственного сердца и свистящий шум крови в ушах. Протянув руку за пределы матраца, Джозефина ощутила под пальцами холодный бетонный пол. Она пошарила по нему и на расстоянии вытянутой руки обнаружила кувшин с водой. Мусорное ведро. И еще что-то мягкое, покрытое хрустящей пленкой. Сдавив предмет, она почувствовала кисловатый аромат хлеба.

Джозефина шарила все дальше и дальше, и, когда она отважилась постепенно сползти с матраца, казавшегося безопасным островком, ее темный мирок стал расширяться. Джозефина ползла на четвереньках, скребя по полу гипсом. Оставив матрац за спиной, во мраке, она вдруг испугалась, что не сможет отыскать его вновь и ей придется вечно скитаться по холодному полу в поисках этого жалкого подобия удобства. Однако пустыня оказалась вовсе не таким уж огромным пространством, – проползши совсем чуть-чуть, она наткнулась на грубую бетонную стену.