Александр Молчанов - Газетчик

Может, просто показалось.

Кораблев вышел из школы и отправился куда глаза глядят. Красная спортивная сумка с учебниками была переброшена через плечо. Он держался двумя руками за ее ремень, как утопающий за спасательный круг.

Идти домой не хотелось. Там было пусто и холодно. Сидеть дома, читать опостылевшие книги и вспоминать, что произошло сегодня, было выше его сил. Он обошел здание районной администрации и спустился с горки. Прошел по мосткам через болото, мимо универмага и райотдела милиции.

Пока он шел, у него не было никаких особенных планов. У детсада он понял, что хочет увидеть сына. Он остановился перед зеленым забором. Дети играли во дворе. Кораблев сам ходил в этот детский сад. Он помнил свою воспитательницу, к которой они подбегали всей группой и показывали, кому сколько лет: он показывал три пальца, а были малыши, которые показывали два. Он помнил, как однажды они играли в войнушку и он упал лицом на игрушечный пистолет и пробил себе голову. Его отвезли в больницу и зашивали рассеченную бровь кривой иголкой, а он орал изо всех сил — не столько от боли, сколько от ужаса.

— Папа.

Тутусик стоял за забором и смотрел на Кораблева. Он был маленький, как куколка. На нем был коричневый комбинезон, перепачканный в земле. Он смотрел на Кораблева удивленно. Кораблев решительно открыл калитку и вошел во двор детского сада. Тутусик подошел к нему. Кораблев присел на корточки и взял его за руки. Руки были ледяные.

— А где твои перчатки?

— В садике оставил.

— Пойдем.

Кораблев взял Тутусика за руку и повел его в сторону садика. Они вошли в здание и свернули в раздевалку.

— Где твой шкаф?

Тутусик показал на один из шкафчиков. На каждой дверце была наклеена какая-нибудь картинка: машинка, зайчик, дерево. На дверце Тутусика был самолет.

— Папа, где ты был?

Кораблев открыл шкафчик и нашел тонкие тряпичные перчатки. Он начал надевать их на Тутусика. Он волнения он не мог сразу справиться с этой задачей. Крохотные пальчики все время норовили проскочить не туда, куда нужно.

— Папа, где ты был? — повторил Тутусик.

— У меня были дела, — сказал Кораблев.

— Ты ходил в разведку? — спросил мальчик.

— Да, вроде того.

— А меня возьмешь в разведку?

— Конечно. Мы вместе пойдем в разведку. Ты так хорошо стал разговаривать!

— Со мной мама занимается. Мы говорим разные слова и читаем.

— Мама молодец. А дядя Юра как, не обижает тебя?

— Какой дядя Юра?

— С которым вы живете.

— А, папа?

— Ты его тоже называешь папой?

Мальчик посмотрел на него.

— Он тоже мой папа, как и ты.

— Что вы здесь делаете?

В дверях стояла нянечка в белом халате. Это была молодая особа с лицом, на котором раз и навсегда застыло недовольство жизнью. Кораблев выпрямился.

— Я забираю моего сына.

— А Юрий Андреевич в курсе?

— Юрий Андреевич ему не отец. — Кораблев посмотрел на Тутусика. — Идем.

Нянечка сделала движение к двери, как будто собираясь перекрыть выход.

— Вы никуда его не уведете.

— Хотите проверить? — Кораблев посмотрел прямо ей в глаза. Нянечка отступила.

Кораблев и Тутусик направились к двери.

— Я вызову милицию, — сказала нянечка ему вслед.

— Вызывай, — разрешил Кораблев. Вместе с Тутусиком они вышли из сада.

Нянечка несколько секунд смотрела в окно, как они уходят, потом развернулась и побежала в кабинет заведующей, где был телефон. Номер, который ей был нужен, был в списке важных номеров, выписанных бисерным почерком заведующей на листочке. Сам листочек с телефонами лежал на столе под стеклом.

После того как Аня ушла, Пшеницын медленно сосчитал до ста. Этого было достаточно, чтобы Аня могла отойти подальше.

Он вышел из предбанника. На улице потихоньку темнело. В сумерках он не сразу заметил невысокого человека рядом с соседним сараем. Он почти прошел мимо, когда человек отделился от сарая и негромко окликнул его.

Пшеницын остановился, и человек подошел к нему ближе. Это был Алексей Зуев.

— Здравствуйте, — сказал Зуев. Его лицо было серьезным и сосредоточенным. Ему явно было что сказать.

— Ты? Мы тебя в розыск собирались объявлять.

— Я знаю, что вы здесь делали. С Трубниковой.

Пшеницын помолчал, обдумывая то, что только что услышал.

— И что?

— А то. Вас посадят.

— За что, интересно? За то, что я в бане попарился? Вроде это не запрещено.

— Вы там не парились. Я знаю, чем вы там занимались. А Аня, между прочим, школьница.

Пшеницын подошел к Зуеву ближе.

— Ане восемнадцать лет. Учи матчасть, дебил.

Зуев выдержал его взгляд.

— Я расскажу ее отцу и братьям. Они вас убьют.

Это была правда. Отец и два старших брата Трубниковой были охотниками. Добывали пушного зверя. Они, пожалуй, могли и убить.

— Что тебе нужно?

— Деньги.

— Сколько?

— Два миллиона.

— Что же не два миллиарда?

Зуев не ответил.

— Зачем тебе деньги?

— Не ваше дело.

— Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сам под подозрением? Тебя могут обвинить в убийстве Нины Шаровой. И сейчас ты свою ситуацию усугубляешь.

— Я ее не убивал.

— Это надо доказать.

— Вот вы и докажите.

— Что?

— Что слышали. Если не хотите неприятностей, сделайте так, чтобы меня не подозревали.

Парень явно лез на рожон.

— Слушай, ты… — начал Пшеницын. В глазах Зуева мелькнул испуг, и Пшеницын отступил.

— Я закричу, — сказал Зуев, и Пшеницын остановился.

Нет, так нельзя. Нужно действовать осторожно. Конечно, он не собирается платить шантажисту. Заплатишь раз — дальше он будет приходить всегда, когда будут нужны деньги на дискотеку.

— Значит, говоришь, два миллиона?

— Да. — Зуев, кажется, вздохнул с облегчением.

Это хорошо. Нужно, чтобы он расслабился.

— Это не так мало.

— Знаю.

— У меня столько нет.

— Найдите.

— Где же я найду?

— Где хотите. Займите. Продайте что-нибудь.

— Даже не знаю, у кого сейчас можно занять денег. Не подскажешь?

Зуев задумался. Да, никудышный из него шантажист.

— У Бокова займите.

— Думаешь, он мне даст?

— Понятия не имею.

— А если не даст, что мне делать?

— Я не знаю. Это ваша проблема.

Нет. Не все так просто.

— В любом случае мне понадобится время.

— Сколько?

— Дня три или четыре.

— Даю два дня. Через два дня не будет денег — иду к Трубниковым и рассказываю насчет вас и Ани.

— Спокойно, ковбой. Давай без глупостей. Мы же с тобой деловые люди. Только скажи мне одну вещь. Где гарантия, что ты потом не придешь ко мне снова?

— В смысле?

— Когда ты потратишь мои два миллиона — на шоколадки, или спирт «Рояль», или не знаю, на что они тебе понадобились. Когда ты захочешь купить себе новый чупа-чупс, где гарантия, что ты снова не придешь ко мне со своими угрозами?