Александр Молчанов - Газетчик

— Я не приду.

— Верится с трудом.

— Я не приду.

— Понимаешь, опыт показывает, что все шантажисты легко привыкают к легким деньгам. Подсаживаются на них, как на наркотик. Зачем работать, если есть кто-то, кто сам готов принести тебе деньги.

Это было хорошо. Пшеницын чувствовал, как он перехватывает инициативу в разговоре. Нужно было понять, чего на самом деле хочет мальчишка. Он явно что-то задумал. И он явно знает больше, чем говорит.

— Я не приду.

— Я тебе не верю.

— Через два дня меня здесь не будет.

— Где же ты будешь?

— Далеко отсюда.

— Значит, ты собираешь удрать из дома?

— Это не ваше дело.

— Это как раз очень даже мое дело. Ладно. Будут тебе деньги. Приходи через два дня в райотдел.

— Нет. Встретимся на мосту. В это же время.

Пшеницын пожал плечами.

— Хорошо. На мосту. Договорились. По рукам.

И Пшеницын протянул руку Алексею. После секундного колебания тот пожал ее. Ладонь у Алексея была теплой и влажной. Парень действительно переволновался. Пшеницын крепко сжал его руку. Не отпускал.

— Еще один вопрос. Где Нина Шарова?

Зуев посмотрел на Пшеницына наглыми глазами.

— Понятия не имею.

— Не имеешь? Не имеешь?

— Руку отпустите.

— Хорошо, — сказал Пшеницын и отпустил руку.

Кораблев и Тутусик вышли из сада. Кораблев держал крошечную руку сына в своей и был счастлив. Он не думал, что он будет делать дальше. Ему просто хотелось идти рядом с этим маленьким человеком и слушать его голос.

Тутусик рассказывал какую-то длинную и извилистую историю, связанную с игрушечным паровозиком, полдником и другом Генкой. Кораблев открыл калитку, и они вместе вышли на улицу. Тутусик потянул Кораблева влево, в сторону дворца Бокова. По-видимому, он решил, что Кораблев отведет его туда. Но Кораблев свернул вправо, к своему дому. Тутусик ничего не сказал, но подчинился.

Они успели сделать несколько шагов, когда из-за поворота вылетел большой черный джип и остановился прямо перед ними. Из джипа выбежала Валентина, подбежала к Тутусику, схватила его и унесла в машину. Все произошло так быстро, что Кораблев не успел сказать ни слова. Потом из джипа вышел Боков.

Боков был молодой парень, плотный, с круглым лицом, крепкий, как молодой дуб. О таких говорят: ломом не убьешь. Соображал он туго, но верно. Не любил резких движений, но к своей цели всегда шел хоть и медленно, но верно.

Одет Боков был в зеленую камуфляжную куртку, под которой были видны серый костюм и рубашка с расстегнутым горлом. Боков подошел к Кораблеву и встал прямо напротив. Валентина выглянула из машины.

— Не бей его, — пискнула она.

— И не собирался, — буркнул Боков, не оглядываясь. Затем коротко и сильно ударил Кораблева в лицо. Кораблев упал на землю. Боков наклонился к нему и негромко сказал: — Еще раз увижу тебя рядом с пацаном — убью. Понял?

Кораблев сплюнул кровь, которая хлынула из разбитой губы.

— Иди к черту, — сказал он.

— Что? — удивился Боков.

— Иди к черту. Это мой сын.

Боков задумался. Он вдруг понял, что Кораблев прав. Мальчик действительно был его сыном. С другой стороны, он чувствовал, что правота Кораблева какая-то неправильная. В его взгляде явно читалось напряжение. Где-то глубоко в его голове медленно закрутились мыслительные шестеренки. Наконец мысль была сформулирована.

— Ты его бросил, и теперь это мой сын.

Кораблев протянул руку Бокову. Боков с удивлением смотрел на эту руку.

— Помоги встать, — сказал Кораблев. Боков взял его за руку и рывком поднял на ноги. Из машины снова выглянула Валентина.

— Мальчики, у вас все в порядке?

— Усунься, — коротко сказал Боков, и Валентина усунулась.

— Нам нужно договориться, — сказал Кораблев.

— О чем?

— Я хочу видеться с сыном.

— Зачем?

— Потому что он мой сын. Я хочу, чтобы он знал, что он мой сын.

Боков задумался. Кораблев чувствовал, что сейчас он может принять решение в его пользу, и решил надавить еще чуть-чуть.

— В конце концов, у меня есть на это законное право.

Это была ошибка. К закону у Бокова было особое отношение. Он считал закон производным от понятий. Если закон нарушал понятия, его можно было не соблюдать. По мнению Бокова, законное право Кораблева видеться с сыном нарушало понятия, по которым отцовские права переходили к человеку, который обеспечивал всем ребенка и его мать.

— Этого не будет, — сказал Боков. Кораблев понял, что игра проиграна.

— Ты об этом пожалеешь, — сказал он.

Боков усмехнулся:

— И что ты сделаешь?

— Увидишь.

Боков наклонился к нему, и Кораблев непроизвольно отстранился.

— Еще раз говорю: появишься в поле зрения моего сына — я тебя убью.

— Это мой сын, — упрямо сказал Кораблев.

— Теперь нет, — сказал Боков и повернулся к машине.

— Думаешь, у тебя сила, так ты и прав?

Боков обернулся. И снова подошел к Кораблеву.

— Ты знаешь, что менты считают, что ты убийца?

— Они так не считают. Я разговаривал с Пшеницыным. Это сплетня, которую придумала Пергамент. Следствие не рассматривает эту версию.

— Я бы на твоем месте не был так уверен. Им нужен козел отпущения. И этим козлом будешь ты. Согласись, ты для этого подходишь.

— Почему?

— Ты только что устроил похищение ребенка на глазах у всего поселка.

— Я не…

— Кораблев, ты сядешь, понял? Если будешь рыпаться, я сделаю так, что ты сядешь. Но есть другой вариант.

— Какой?

— Ты уедешь из поселка.

— Куда?

— На кудыкины горы. Куда угодно. Прямо сейчас. Не заходя домой. Я дам тебе денег.

Боков сунул руку в карман и достал толстую долларовую котлету, перетянутую резинкой.

— Здесь тебе хватит на первое время.

Кораблев посмотрел на деньги.

— Хочешь купить моего сына?

Боков нетерпеливо тряхнул деньгами перед лицом Кораблева.

— Идиот. Я давно купил и твоего сына, и твою жену. Сейчас я твою жизнь хочу купить.

Кораблев покачал головой.

— Я никуда не уеду.

Боков убрал деньги в карман.

— Ходи теперь, оглядывайся, Кораблев.

Боков ушел в машину. Джип загудел, развернулся и уехал. Кораблев пытался разглядеть Тутусика сквозь тонированное стекло, но у него не получилось.

После бани Пшеницын отправился прямиком в райотдел, поднялся к Соловьеву и сказал, что склонен доверять версии Людмилы Ивановны, что Кораблев имеет отношение к исчезновению Нины Шаровой. Соловьев слушал внимательно, не перебивая. Пшеницын понимал, что не имеет права проколоться, и старался выдать как можно больше деталей, которые придали бы его рассказу правдоподобия.

Он честно рассказал, что проспал утром, что Зуев стрелял в него и что он встретил Алексея Зуева в сарайках. По его словам, младший Зуев рассказал, что Кораблев приставал к Нине после уроков.