Сабин Дюран - Запомни меня навсегда

– Вазэктомия?! – Я рассмеялась. – Должно быть, вы смотрите не того пациента. Зак Хопкинс.

Она взглянула на меня и отвернулась:

– Хм. Вероятно, вам стоит прийти с ним вместе, и мы все обсудим.

Не помню, как я вышла из кабинета. Меня будто в живот ударили. Никакой ошибки быть не могло. Я вспомнила сентябрь: целую неделю Зак воздерживался от секса. И немного хромал при ходьбе. Сказал, что ушибся, слезая с велосипеда. Он не хотел ребенка! Он не стал бы делить меня ни с кем. Ревновал даже к собаке. Хотел, чтобы я принадлежала только ему. Он со мной играл, тянул время и собирался поступить, как всегда по-своему!

В школу я не вернулась. Позвонила и предупредила, что заболела. Полдня ходила по улицам, пытаясь придумать, что мне делать. Если перееду с ним в Корнуолл, он меня окончательно сломает. Села в кафе и написала письмо. Спокойное и сдержанное. Не сказала ни слова о том, что чувствовала.

Вечером приготовила ужин по рецепту, который дала Джейн. По рассеянности положила в соус грибы. Он к нему даже не притронулся. Я пыталась есть. Каждое движение вилки и ножа резало слух. Я жевала тихо, как могла. Он следил за каждым куском, морщился при каждом глотке. Мы не разговаривали до тех пор, пока я не убрала со стола остатки еды. Было не поздно поговорить в открытую, дать ему возможность объясниться. Он скривил рот в презрительной гримасе и бросил какую-то резкость.

От большой волны надо либо удирать, либо в нее нырять. Я решила удирать.

Отправила письмо, пока он мыл руки в ванной. Опустить конверт в почтовый ящик в конце улицы оказалось вовсе не трудно. Ничего особенного не произошло. Ничего не сломалось и не взорвалось. По крайней мере, в тот момент.

Январь 2012

Теперь она моя! Я это чувствую. Дело вовсе не в простуде. Она отравлена любовью. Я счастлив! Каждый день как подарок, предназначенный нам обоим. В доме спокойно и тихо. Никто не приходит. (Кроме Джейн, которую я успешно выпроводил.) Ее мобильник держу при себе. Любовник не пытался с ней связаться. Либо же он был крайне осторожен. Налил ей ванну, а сам поискал под подушкой второй телефон. Не нашел. Думаю, она говорит правду. После ванны завернул ее в полотенца, вытер и отвел обратно в постель. Она лежала – слабая и благодарная, и я гладил ее по лицу, по волосам. Накрыл одеялом и в порядке эксперимента снова выложил мой план: оборвать все связи, уехать в Корнуолл, начать все сначала.

– Хорошо, моя любовь, – сонно ответила она. – Если это сделает тебя счастливым, то да.

Да!

Мне стыдно за Онни. Я с ней порвал. Если честно, она мне даже не нравилась, не говоря уже о том, что я ее не хотел. Сделал это по телефону. Родители прознали об эшерских прогулах. Засунули ее в какой-то дерьмовый колледж, куда она будет ходить под присмотром гувернантки – подальше от всех соблазнов. Рыдала в трубку. Она в чем-то передо мной провинилась? Она слишком толстая?

– Конечно, ты не толстая!

– Тогда в чем дело?

– Ни в чем.

– Это из-за твоей жены? – недоверчиво спросила она.

– Да, – ответил я, не в силах смолчать. – Из-за нее.

Моя жена. Моя Лиззи.

В четверг солнце так и не показалось. Небо низкое, будто закрыто занавесом.

Отругала одиннадцатиклассников за то, что дурачились за компьютером. Выставила двух двенадцатиклассников, жевавших жвачку. Каждый раз, когда открывается дверь библиотеки, я вздрагиваю.

Сколько можно мучить себя этими «если бы»?! Не следовало мне писать то дурацкое письмо! Надо было поговорить в открытую. Так взрослые люди и поступают. Тогда разразился бы ужасный скандал. Зак все отрицал бы или повернул против меня, но мы бы через это прошли. Возможно, у него были свои причины, связанные с Шарлоттой. Его ли ребенка она носила? Не лежала ли в основе его решения именно эта трагедия? Или дело в интрижке с Онни? Или с Ханной? Или во всем виноваты трудное детство и страх боли, которую причиняют друг другу близкие люди? Я не знала, потому что не потрудилась спросить. Я затаилась. Вела себя как прежняя Лиззи – ради спокойной жизни готовая смириться даже с убийством.

Увидев ее у своего дома, замираю на месте. Я едва не бросилась туда, откуда пришла.

Она меня заметила. В руках цветы – букет хрупких синих анемонов, один цвет.

– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – твердит она, бросаясь ко мне с цветами. – Мне ужасно жаль! Зря я так сделала. Прошу, выслушайте меня!

Молча прохожу мимо, вставляю ключ в замок.

– Цветы мне не нужны. Ноутбук отдай.

– Да. Простите! – Она снимает с плеча рюкзак, ставит на землю и роется в нем так поспешно, что на дорожку вываливается одежда – шарф, черный топик.

Наконец достает ноутбук и протягивает мне, не вставая с корточек.

– Благодарю.

Беру ноутбук и собираюсь закрыть дверь у нее перед носом. Если бы она стояла, мне было бы куда проще. Мне крайне неудобно, что она у моих ног.

Она поднимает взгляд. Накрашенные черной подводкой глаза кажутся огромными, она смахивает на причудливую лесную зверушку.

– Пожалуйста! – снова просит она, запихивая вещи обратно в рюкзак. Анемоны лежат на земле. – Я знаю куда больше, чем вы думаете! Я могу помочь. Мы должны сделать это вместе!

– Что именно?

Она встает.

– Найти Зака, разумеется!

Десять минут спустя Онни снова сидит на диване у меня в гостиной. Она поплакала (довольно некрасиво, так что, похоже, искренне) и объяснила, как глубоко раскаивается. Взять ноутбук она решила внезапно: увидела его на столе и подумала, что будь у нее время – непременно подобрала бы пароль. Не вышло, как и у меня, значит, надо попытаться вместе.

– Две головы лучше, чем одна, – заявляет она. – Мы ведь не враги! Нам нужно дружить, сделаем это вместе! Тогда мы поймем, что он выбрал, что было ему важнее всего!

Я почти ничего не говорю. Стою возле камина, прижав ноутбук к груди.

– Я слышала, что вы сказали, когда уходили из Сэнд-Мартина после ланча.

– Я не была на ланче.

– Ладно, в тот раз, когда вы не были на ланче. Я ушла из гостиной и направилась к лестнице. Вы что-то прошептали и выбежали из дому. Я почти ничего не поняла – вы сказали, что нужно найти Зака. Зато теперь мне все ясно!

– В смысле?

– Ведь он жив, верно?

Отвечаю не сразу:

– Разве такое возможно?

– Я думала об этом. Вчера весь день голову ломала. Похоже, он сымитировал свою смерть.

– Маловероятно, – осторожно замечаю я голосом школьной учительницы. – Слишком много людей причастны: фермер, который вызвал пожарных, водитель фургона доставки фирмы «Асда», остановивший движение на шоссе. Плюс трое с эвакуатора, вывозившие обломки автомобиля. Еще свидетели, коронеры, два разных полицейских подразделения. Это большое дело, Онни.