Дик Фрэнсис - Сокрушительный удар [litres]

– Когда ты разжигаешь огонь, ты делаешь это на совесть, – заметил Николь.

– Не надо было поджигать мою конюшню.

– Да, зря они это сделали! – согласился Николь.

Гнев Файндейла проявлялся совсем иначе. Он схватил меня за руку возле весовой. Я посмотрел на его лицо и решил, что мне лучше пока не удаляться от хорошо освещенных и оживленных мест.

– Я тебя убью! – пообещал Файндейл.

– Я ведь предлагал вам заключить мир.

– Вик тебя убьет.

Чушь собачья. Файндейл – да, Файндейл при случае убить может, а Вик не из тех, кто убивает.

– Не пори ерунды, – сказал я. – Вы двое даже конюшню сами поджечь не можете. А Фред Смит меня убивать не будет, он уже сидит.

– Не он, так другой!

– А кто? Джимини Белл? Ронни Норт? Вы все только грозить умеете, а чтобы привести угрозы в исполнение, вам нужен Фред Смит. А Фреды Смиты на дороге не валяются.

– Мы же тебе говорили! – яростно ответил Файндейл. – Это не мы заплатили Фреду Смиту! Это не мы велели ему поджечь твою конюшню! Это не мы!

– А кто же?

– Вик. Нет… Это не Вик.

– Так Вик или не Вик?

– Вик доложил, что ты не хочешь играть по нашим правилам. Он сказал, что тебя надо хорошенько проучить.

– Кому он доложил?

– А я откуда знаю?

– А стоило бы разузнать. Смотри, до чего он тебя довел! Ты потерял тепленькое место у Уилтона Янга, тебе грозит судебное преследование по обвинению в мошенничестве… По-моему, это верх глупости – позволить втравить себя в такие неприятности человеку, которого ты даже не знаешь.

– Это ты меня втравил во все это! – взвыл Файндейл.

– Когда меня бьют, я даю сдачи.

Когда он понял, о чем речь, это произвело на него точно такой же эффект, как на меня. Агрессия рождает ответную агрессию. Вот так и начинаются войны. Файндейл не выразил сожалений, не стал извиняться и оправдываться, а, напротив, еще решительней повторил:

– Я тебя убью!

– Ну и что ты будешь делать теперь? – поинтересовался Николь.

– Возьму пирожок с мясом и бутылку кока-колы…

– Зараза ты, Джонас! Я имел в виду – что ты будешь делать с Виком?

– Попробую притушить печку у него в кухне.

Николь посмотрел на меня вопросительно. Я пояснил:

– Вик мне однажды сказал, что если мне слишком жарко…

– Ты можешь выйти из кухни? – продолжил Николь. Он тоже знал эту поговорку.

– Вот именно.

Холод и сырость зимнего вечера пробирались под мой анорак, а ноги у меня вообще заледенели. У Николя лицо приобрело голубоватый оттенок. Пожалуй, сейчас мы оба с удовольствием очутились бы в жарко натопленной кухне.

– А как?

– Точно еще не знаю.

Нарушить согласие между Уилтоном Янгом и Файндейлом было не так уж сложно. Оба темпераментных йоркширца были словно начинены порохом – стоило поднести спичку, и все взлетело на воздух. Рассорить Константина с Виком будет куда сложнее. Константин не был так честен, прямолинеен и туп, как Уилтон Янг. Возможно, в данном случае он предпочтет спасти лицо.

– Здесь замешан кто-то еще, – сказал я.

– Кто?

– Не знаю. Кто-то, кто поддерживает Вика. Кто нанял Фреда Смита, чтобы тот делал всю грязную работу. Я не знаю, кто это… и не остановлюсь, пока не узнаю!

Николь посмотрел на меня задумчиво.

– Если бы он мог видеть тебя сейчас, он бы, пожалуй, поторопился замести следы.

Вся беда в том, что следы и так были заметены лучше некуда. Так что, чтобы его найти, придется заставить его наделать новых. Мы зашли в бар погреться и перекусить и пятую скачку смотрели по висящему на стене монитору.

Николь спросил:

– А какие еще махинации могли проворачивать Вик с Файндейлом?

– Ну, мало ли… – улыбнулся я.

– А например?

– Ну, например, фокус со страховкой.

– Какой?

– На самом деле не стоило бы тебе об этом рассказывать…

– Да ладно, все равно ведь теперь ты не на их стороне. Ты им ничем не обязан.

Я пожал плечами.

– Ну, скажем, ты покупаешь лошадь для заграничного клиента. И говоришь, что застрахуешь лошадь на время перевозки, если он вышлет страховой взнос. Он высылает взнос, и ты его прикарманиваешь.

– И все?

– И все.

– А если лошадь по дороге погибнет? Тебе ведь придется выплачивать страховку из своих денег?

Я покачал головой:

– Ничего подобного. Просто извиняешься, говоришь, что, к сожалению, не успел оформить страховку, и возвращаешь взнос обратно.

– О господи!

– К тому времени, как ты со мной расстанешься, ты будешь разбираться в делах лучше своего папы! – с улыбкой заметил я.

– Надеюсь, что да, черт возьми! Вик его раскрутил, как последнего сопляка!

– Caveat emptor, – ответил я.

– Что это значит?

– Пусть покупатель будет осторожен.

– Ну, я знаю по крайней мере одного покупателя, который будет осторожен до конца дней своих. Это я.

На следующей неделе на смешанных торгах в Ньюмаркете я приобрел для Уилтона Янга жеребчика-двухлетку.

Сам Уилтон Янг тоже был на торгах.

– А почему этого? – осведомился он. – Я смотрел его в каталоге. Он участвовал в трех скачках и приходил в лучшем случае шестым.

– Он выиграет на будущий год, в скачках для трехлеток.

– Откуда ты знаешь?

– Потомству Скорчмарка нужно время, чтобы вырасти и войти в силу. Если они не выигрывают в двухлетнем возрасте – не беда. Владелец продавал его потому, что ему не хватило терпения, и тренировал его тренер, который привык иметь дело с молодыми да ранними. Оба рассчитывали на немедленные результаты, а Синджелинг не из того теста. На то лето он начнет выигрывать.

– Он же стоил сущие гроши! – пренебрежительно сказал Уилтон Янг.

– Тем лучше. Один крупный приз – и ваши расходы будут оправданы.

Он заворчал.

– Ну ладно. Я сказал, чтобы ты купил мне лошадь, и ты купил. Я от своего слова не отступлюсь. Но, по-моему, от этого Синджелинга толку не будет.

Уилтон Янг привык говорить громко, и потому его мнение стало известно всем присутствующим. И вскоре он сам перепродал Синджелинга кому-то, кто был другого мнения на этот счет.

А потом со своей обычной прямолинейностью сообщил об этом мне.

– Он мне предложил куда больше, чем заплатил за жеребчика ты. Я согласился. По-моему, с него все же не будет толку, с этого Синджелинга. Ну, что ты на это скажешь?

– Ничего, – вкрадчиво ответил я. – Вы просили купить лошадь, которая принесет вам прибыль. Вот она и принесла…

Он уставился на меня, потом хлопнул себя по ляжке и расхохотался. Но тут ему в голову пришла новая мысль, и он посмотрел на меня с подозрением.

– А это, случаем, не ты отыскал нового покупателя и направил его ко мне?

– Нет, – ответил я, а про себя подумал, что чему-то он все-таки научился…

– Вот что я тебе скажу, – ворчливо начал он. – Тот мужик, которому я продал жеребчика… когда мы ударили по рукам и мне уже поздно было идти на попятный, он сказал… я те прямо скажу… он сказал, что любая лошадь, про которую Джонас Дерхем сказал, что у нее хорошие перспективы, его устроит.