Алисия Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

«Секс с секретаршей! Господи, до чего я докатился?! Даже дверь не запер! — ужаснулся Брендон, оставшись один. — Впрочем… К этому все и шло…»

Он сразу припомнил, что засматривался на свою секретаршу уже не первый день. Где бы они ни сталкивались, он — совершенно непроизвольно — вскидывал на нее глаза. И почти всегда встречал ее ответный — отнюдь не холодный — взгляд. И всегда, когда Джесс оказывалась рядом, настроение у Брендона поднималось.

А вечером дома, присев на диван в гостиной, Брендон опять вспомнил Джессику — она словно проплывала перед ним на экране телевизора, который он так и позабыл включить, — обнаженная, в самых откровенных позах… Его руки продолжали ощущать манящую упругость молодого тела, он чувствовал ее, обонял запах ее кожи…

«Ну, значит, так тому и быть!» — решил он, немного придя в себя.

Возраст Джессики Винс Брендон точно не помнил.

«Сколько ей — тридцать? Тридцать пять? — начал прикидывать он. — Да нет, пожалуй, меньше… Бог мой, да я ей в дедушки гожусь!» От этой мысли он пришел в замешательство.

До этого Брендон никогда не задумывался о своих годах — ни о тех, что прошли, ни о тех, что оставались. Всегда в делах, всегда активен, он всю жизнь был как бы «вне возраста». И тут — словно оступился на ровном месте, вдруг остро ощутив, что бóльшая часть жизни уже прожита и, хочешь не хочешь, близится «время собирать камни». Но готов ли он к этому?

Ирония состояла еще в том, что «официальным дедушкой» О’Брайан стал только недавно. Его старший сын Джеффри решил наконец обзавестись потомством, назвав своего первенца в честь деда — Брендоном.

Но сама Джессика, похоже, никаких неудобств от их «катастрофической» разницы в возрасте не испытывала. Когда на следующий день ее шеф в середине дня вышел из кабинета, Джесс встала из-за стола и, подойдя ближе, легко бросила руку ему на плечо. И Брендон, улыбнувшись, так же легко бросил ей:

— Пообедаем вместе?

Роман их разворачивался стремительно — так, будто был кем-то заранее срежиссирован. Они сразу стали понимать друг друга с полуслова. При встрече никогда не обсуждали работу, стараясь, чтобы профессиональные проблемы не отражались на личных отношениях. В интимной сфере тоже совпадение оказалось полным.

Так что и месяца не прошло, как Джессика Винс заняла в сердце и помыслах Брендона почти то же место, какое прежде занимала покойная жена.

Его продолжала смущать только разница в возрасте: тридцать восемь лет! Шутка ли сказать!

«Я гожусь ей в дедушки…» — Брендон гнал прочь эту мысль, но она настырно всплывала вновь, омрачая лучшие часы с Джесс.

Но, может быть, самое важное — зловещая бессонница ослабила вскоре свою хватку, так что он на какое-то время вообще забыл о ней. Если бы навсегда…

Если мы долго не вспоминаем о прошлом, это не значит, что оно перестает нас тревожить. Часто — ради собственного спокойствия — мы заставляем себя забыть о нем. Иногда это удается, на время… А потом прошлое неминуемо к нам возвращается, принося с собой боль — боль утрат, позднего раскаяния, несбывшихся надежд…

«Кажется, я начинаю подражать Стиву — перенимаю его манеру. Но лучше уж выразить себя чужим стилем, чем, потратив уйму времени, выкинуть все к черту!» — рассудил Брендон, закончив очередную запись. Он сохранил файл, закрыл папку и, подперев голову рукой, задумался.

«Надо будет поговорить с парнем, — вздохнул Брендон и тут же вспомнил: — Он ведь ждет моего рассказа, я давно обещал…» — И сразу набрал номер мальчика.

— Стиви, ты где сейчас? Чем занимаешься?

— Дома я, — ответил тот, что означало: он тут же, наверху. — Да ничем, в общем-то…

— Ты хотел как-то поговорить об отце…

Стиви не заставил себя долго ждать и ровно через минуту сидел перед Брендоном, раскрыв от нетерпения рот.

Брендон повел глазами, собираясь с мыслями.

— Твой отец, Стиви, — начал он, — на протяжении двадцати лет и до самой своей смерти был моим лучшим другом. Другом, о каком можно только мечтать. — Брендон замолчал на минуту — воспоминания наплывали, мешая сосредоточиться.

Они расстались так нелепо…

После трудного разговора и пощечины, которую он отвесил другу, Брендон сел в свою машину и покатил вниз по улице. А Стивен стоял и смотрел на его удаляющийся «мерседес», огни которого вскоре растаяли в темноте. Но даже свернув через полмили на перекрестке, Брендон чувствовал, что друг его все еще стоит там и смотрит ему вслед…

Брендон откинулся в кресле.

Стиви ждал, во все глаза глядя на него.

— Ставен Кларк был мужчиной крепкого сложения, — продолжил Брендон, начав с другого конца, — ростом почти шесть с половиной футов, а весом фунтов двести пятьдесят, не меньше. И был очень хорошо сложен, я бы даже сказал совершенен.

— Совершенства не существует, — вдруг встрял Стиви. — В мире нет ничего совершенного — базовый закон Вселенной!

— Ты так считаешь? — скептически посмотрел на него Брендон.

— Так говорит Стивен Хокинг — его слова.

— Не предполагал, что ты интересуешься физикой.

— Да нет, просто как-то в Инете прочел.

«Мудрая мысль, однако, — решил про себя Брендон. — Стоит запомнить — пригодится в работе».

— Понимаешь, Стиви… — снова заговорил он, — рождаются иногда люди с особым магнетизмом. Их энергетика так высока, что порой зашкаливает. В древности такими возможностями обладали, по всей вероятности, великие завоеватели, такие как Аттила или Александр Великий…

Стиви чуть не подскочил на стуле:

— Ты сравниваешь отца с Александром Македонским?!

— Ну… нет, конечно… — смутился Брендон, поняв, что чересчур увлекся в своем красноречии. — Просто я хотел сказать, что некоторым из нас от рождения отмерено больше, чем остальным. И твоего отца Бог одарил сполна.

Брендон отвел взгляд и в который раз подумал, что Стивен Кларк, при всех его положительных качествах, был человеком бесконечно противоречивым. Но и бесконечно притягательным. Человеком, которого невозможно было не полюбить… Даже Глория не смогла устоять перед очарованием Стивена. Глория… любимая и верная супруга… в результате положившая конец их дружбе, их близости…

Стиви, затаив дыхание, терпеливо ждал продолжения.

— У Стивена была потрясающая улыбка, ею он мог покорить любого, — снова заговорил Брендон.

— Был настоящим мачо? — лицо Стиви расцвело в улыбке.

«Ну вот: точь-в-точь, как у отца», — заметил про себя Брендон.

— Нет, мачо — это скорее тот, кто подчиняет, подминает под себя. Стивен не подчинял, он именно покорял , — пояснил он, подумав: «Какое все же многозначное слово „покорять“. Можно покорять своею личностью, а можно покорять страны и народы…»