Алисия Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

— А как человек? — не унимался Стиви.

— Отец твой был натура порывистая, экспансивная.

— И я тоже!

— Он не жил, а горел, — продолжил Брендон, пропустив замечание Стиви мимо ушей. — Такие люди — спринтеры, они не рассчитаны на длинные дистанции, поэтому редко доживают до старости.

«А можно ли представить Стивена эдаким благообразным седовласым старцем? — подумалось ему. — Его — хулиганистого задиру? Чушь полная!»

— Но главное, Стивен Кларк был честен во всем, честен перед людьми и Богом. Ему я всегда верил безоговорочно и положиться на него мог, как на себя самого. — Он испытующе поглядел на мальчика: — Надеюсь, я понятно объяснил?

— Да… — протянул после короткого раздумья Стиви.

Брендон замолк на минуту, потом, вдруг вспомнив, добавил:

— А однажды — было это давно — Стивен даже спас мне жизнь, предоставив свою кровь для переливания.

— О! — воскликнул Стиви. — Такой эпизод есть в книге! Так, значит, адвокат Брент О’Райан — это ты?!

— Нет, — с улыбкой покачал головой Брендон. — Этот образ собирательный, как, впрочем, и все остальные. Не путай реальную жизнь с вымыслом, Стиви. Иначе настоящим писателем тебе никогда не стать — мне так кажется.

— Да, наверное… — согласился Стиви. — А вот тут… — Он вытащил из-за пазухи толстую книгу в яркой обложке, которую умудрился засунуть во внутренний карман пиджачка. — Это последний роман отца.

Брендон молча кивнул.

Стиви распахнул книгу посередине, отыскав нужное место по загнутому внизу страницы уголку.

— Послушай-ка. — Он набрал побольше воздуху и принялся читать — скороговоркой, без остановки:

Стэн рывком сбросил руку адвоката со своего плеча. О’Райан недоуменно вытаращился на него.

— Прости, — виновато проговорил Стэн. — Столько боли накопилось внутри…

— Ты… подвергался здесь насилию? — с сомнением предположил О’Райан.

— Нечасто… но было… — неохотно процедил Стэн.

— Я думал, такое случается только в кино, — покачал головой адвокат.

Стэн усмехнулся:

— В жизни много такого, что похлестче любого кино!

— Это заключенные… или охранники?

Стэн тяжелым взглядом посмотрел на него:

— Ты не представляешь, какое это унижение для мужика, когда его насилуют… Каким беспомощным идиотом чувствуешь себя в эту минуту. И только и думаешь: «Скорей бы умереть! Скорей бы умереть!»

Стиви прервал чтение и, прикрыв книгу, вопросительно поглядел на Брендона. Тот сделал недоуменное лицо, а потом вдруг громко расхохотался:

— А это, мой дорогой, уже неуемная фантазия беллетриста! И ничего более!

— То есть ты уверен, что на самом деле с отцом такого не было?

— Беллетристика, и еще раз беллетристика! — задорно выпалил Брендон. — Конечно, я не могу поручиться, что подобные факты полностью исключены в наших тюрьмах… Но то, что со Стивеном — ни при каких обстоятельствах! — такой номер не прошел бы, — руку даю на отсечение!

Стиви довольно улыбнулся — похоже, последнее утверждение Брендона показалось ему убедительным и понравилось больше всего.

— А то, что начальник тюрьмы страдал вуайеризмом [40] Вуайеризм — половое извращение: тайное наблюдение, подглядывание за людьми, занимающимися сексом. и приводил к заключенным проституток?

— Очень сомневаюсь, что такое могло быть в действительности, — скептически улыбнувшись, ответил Брендон.

— Ну, тогда вот еще. — Стиви снова открыл книгу и зачитал второй отрывок:

— Что-то умирать сегодня совсем не хочется. Я, честно, думал все будет проще… — Произнесено это было с такой будничной интонацией, словно глагол «умирать» прозвучал здесь случайно, как оговорка, вместо чего-то обыденного, вроде «убирать» или «удирать».

Адвокат ошарашенно посмотрел на подзащитного и, не найдя, как ответить, лишь покачал головой — настолько то, что он сейчас услышал, разнилось с тем, что ему приходилось слышать от людей, находящихся в подобной ситуации.

Стиви остановился, чуть запыхавшись, и, подняв голову от книги, спросил:

— Это правда? Отец так говорил?

— Нет… — тихо проговорил Брендон, чувствуя, что опять, помимо воли, утопает в событиях многолетней давности…

За утренним кофе Брендон, как всегда, взял в руки свежую газету и на первой же странице обнаружил портрет Стивена Кларка, а над ним — набранную крупными черными буквами эпатажную надпись: «Смерть модного писателя: убийство или самоубийство?»

Ноги у Брендона онемели, он закрыл глаза и почувствовал, что куда-то проваливается…

Жена выхватила у него газету и, увидев под пугающим заголовком фото Стивена, побледнела так, что лицо стало казаться мраморным.

…Когда вечером Брендон, пошатываясь от усталости, возвратился домой и, плюхнувшись на диван, уставился в одну точку, у Глории хватило такта не задавать лишних вопросов. Она быстро подошла к домашнему бару и, налив рюмку виски, поставила перед мужем на столик.

Брендон выпил залпом. Жена стояла рядом, с тоской глядя на него.

— Мы не виделись полтора года… — наконец выговорил Брендон. — Я очень любил его, Глоу!

— Я тоже…

— Нет, я не помню таких слов, Стиви, — ответил Брендон. — Но Стивен вел себя мужественно. Не боялся ни смерти, ни боли.

— Из-за этого отец выжил? Потому что ничего не боялся?

— Нет, конечно, — усмехнулся Брендон. — Просто в тот день, во время казни, твой отец вытащил свой счастливый билет.

Стиви слушал внимательно и настороженно.

— Бывает, что выживают даже после удара молнии, — я читал, — кивнул он.

— Да, примерно так, — согласился Брендон.

— А тебе не кажется, что это было спланировано?

— Не понял, — мотнул головой Брендон.

— Недостаточное напряжение… Ну, что-то вроде теракта, что ли.

— Исключено! — парировал Брендон и, помолчав, добавил: — Говорят, каждому из нас выпадает в жизни шанс избежать неминуемой смерти. Возможно, это правда… — А про себя отметил, что друг его и здесь превзошел остальных, получив такой шанс не единожды.

Брендон не стал говорить об этом Стиви, как не стал рассказывать и о том, что отец его был не дурак выпить. Впрочем, пьяницей Стивена тоже нельзя было назвать. Быстро взрывался от какого-нибудь незначительного замечания, но так же быстро отходил и никогда не обижался по пустякам. «Натура многогранная, неоднозначная», — так спустя много лет Брендон охарактеризовал для себя своего лучшего друга — всего в двух словах — коротко и ясно. Даже сам удивился.

«При таких качествах стать писателем Стивену было на роду написано, — решил Брендон. — Жаль только, что ненадолго…»

— А скажи, Стиви, чем вызван твой теперешний интерес к личности отца? — снова обратился он к мальчику. — Может быть, ты хочешь писать о нем?