Алисия Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

— Ну так как, Брендон? Значит, правда? — с усмешкой сказал Кейн. — Только вину-то, сам знаешь, надо сперва доказать! А ты палишь с бухты-барахты.

— Кейн… Я не считаю, что должен оправдываться… — потухшим голосом произнес Брендон. — Но если ты хочешь… я готов рассказать.

— Не надо! — зло отрезал Кейн.

Опять наступила тишина.

Брендон тяжело поднялся. Получалось, что они поменялись теперь ролями: не он допрашивал Кейна, а тот его. Но оставалось еще спросить самое важное…

В эту минуту парень глянул исподлобья:

— Ну, чего тебе еще?

— Почему ты молчал, пока тебя не прижали к стенке? Ты же знал: из-за тебя может пострадать безвинный человек!

— Считаешь меня за идиота? Кто же в здравом уме себя выдаст?

— Кто в здравом уме убьет собственного брата?!

— Я не хотел его убивать, — мотнул головой Кейн. — Так получилось…

Брендон оторопело уставился на сына. Эта последняя фраза докатилась до него, как эхо из далекого прошлого.

«Так получилось…» — буквально эти же слова он слышал из уст другого убийцы — Стивена Кларка.

«Так получилось…» — разве не то же самое мог сказать и он сам, застрелив мать Кейна?

Все, все повторяется! Все возвращается на круги своя.

— Рассказать подробности? — холодно спросил Кейн.

— Нет! — резко прервал его Брендон, потом тихо добавил: — Это верная смерть, Кейн. Тебя осудят.

— Я… несовершеннолетний, — неуверенно проговорил тот.

— Это означает лишь, что тебя не смогут казнить до исполнения двадцати одного года. И ты должен бы это знать.

— Что ж, — пожал плечами Кейн, — действуй, папочка! У тебя целых три года в запасе. Не ты ли все время повторял, что американский суд — это театр? Вот и сыграй теперь в нем хорошенько — с размахом.

— Я не стану защищать тебя, Кейн… Не могу, — тихо, но твердо сказал Брендон. — Твое дело возьмет Литгоу.

— Твой лупоглазый прихвостень, у которого я в прошлом году увел девчонку? — хихикнул Кейн.

— У Кристофера? — поморщился Брендон.

— У него сáмого. На твоей днюхе, — хвастанул Кейн, но, увидев выражение лица Брендона, быстро отговорился: — Да ни при чем я тут — она сама ко мне стала клеиться. Не пропадать же добру!

Брендон сокрушенно покачал головой:

— Неважно. Крис все сделает лучше меня.

— Мстишь за Эйбла?

— Ты ничего не понял, Кейн!

— Что ж тут понимать: было у отца два сына… да не стало — фью-ить! — ни одного! — мрачно сострил Кейн. — Хотя чего тебе горевать: у тебя еще два своих амбала.

— Замолчи! — не выдержал Брендон.

Он встал и уставился на серую тюремную стену, словно на ней надеясь найти аргументы, способные пробить другую стену — непонимания между ними. Из тюрьмы Брендон возвращался совершенно подавленный, не сказав сыну и половины того, что собирался сказать.

Передавая дело Кейна Кристоферу Литгоу, Брендон ни о чем конкретно его не просил. Объяснять ничего и не требовалось: Литгоу придется защищать сына своего бывшего патрона. Дело представлялось стопроцентно провальным, но отказаться от него Литгоу ни под каким предлогом не мог. Ведь О’Брайан очутился сейчас в тяжелейшей ситуации, являясь и потерпевшей, и заинтересованной стороной одновременно. Врагу не пожелаешь!

Адвокат принимался за работу, что называется, с камнем на сердце. Следуя своим принципам, он должен был подойти к делу непредвзято, что на этот раз вряд ли возможно. Ко всему прочему, Кристофер Литгоу был не просто знаком с Кейном Дадли, а знал того с детских лет.

«Ладно, — решил он, отправляясь на первую встречу с подзащитным, — сейчас надо задавать четкие вопросы, добиваться четких ответов. Все, пока достаточно».

Но начать разговор оказалось не так-то просто.

Они сидели за столом в комнате для свиданий и молча глядели друг на друга.

— Теперь твое дело буду вести я, — произнес Литгоу.

— Понятно, — буркнул Кейн.

Адвокат снова замолчал, пауза угрожающе затянулась. На лице Кейна начала проступать скептическая улыбочка.

Наконец Литгоу сбросил оцепенение.

— Расскажи все с самого начала, — как в прорубь нырнув, спросил он.

— Про что?

— Как все произошло.

— Сто раз уже рассказывал, — проворчал Кейн.

— Ничего. Теперь в сто первый — мне. Начни с того момента, как вы пришли с братом в парк. Все подробности, какие вспомнишь.

— Мы шли с тренировки, и Эйбл всю дорогу нудил, — нехотя начал Кейн. — Он опять не попал в состав команды на соревнования. Ну и стал валить на меня, будто я все так подстроил, чтоб его не взяли. А потом припомнил, как я то и дело увожу у него из-под носа девчонок. Короче, достал он меня. Я сказал ему, чтоб заткнулся. Но Эйбл только махнул рукой и пошел вперед. Я очень разозлился, схватил биту и со всего маху врезал ему.

— Ты был пьян? Или… наркотики?

— Нет.

— Ты собирался его убить?

Снова отрицательный ответ.

— Но ты же не просто оплеуху ему дал. Когда ты бил брата по затылку, о чем ты думал?

— Не знаю… — проговорил Кейн. — Я не метил в голову. Просто захотелось двинуть ему. Но там такой спуск небольшой… Наверное, Эйбл как раз сделал шаг вниз — вот удар и пришелся по затылку. Думаю, так.

— Зачем ты его задушил?

Кейн глянул на Криса исподлобья. Он явно не горел желанием делиться подробностями.

— Я спрашиваю: зачем? — ледяным тоном повторил Литгоу.

— Просто… просто помог… Что-то вроде эвтаназии… — ответил Кейн, голос его немного изменился, стал тихим и хриплым. — Когда Эйбл упал, я подошел и глянул. Он лежал на спине, выпучив глаза, и хрипел. Я сразу понял, что ему крышка, что я… — он остановился на полуслове и замолчал.

— Продолжай! — нетерпеливо выкрикнул Литгоу.

— …Тогда я встал на колени, обхватил его горло руками. Он дернулся пару раз и все… Но я еще подождал немного — для гарантии. Люди ведь сразу не умирают.

— Откуда тебе это известно? Из дешевого кино?

— Нет. Просто знаю. — Кейн помолчал, сглотнул и заговорил снова: — Потом вижу: глаза у него как бы затуманились. Ну, тогда я разжал руки.

— Дальше! — выдохнул Литгоу.

Кейн пожал плечами:

— Дальше я поднялся и пошел домой. Биту только забыл, — прибавил он со вздохом.

Литгоу нервно подергал галстук.

— Ладно. Хорошо. Хорошо, что все вспомнил, — резюмировал он. — Прокурор настаивает на проведении следственного эксперимента. Это в твоих же интересах.

— Не поеду туда, — глухо проговорил Кейн. — Не хочу.

— Поедешь, как миленький!

— Не указывай мне!

— Очнись, Кейн! — Литгоу с размаху ударил кулаком по столу. — Ты в тюрьме по обвинению в убийстве родного брата! Со всеми отягчающими! Ты хочешь жить или нет, сукин ты сын?!

— Сам себя спроси!

— Слушай, Кейн, если ты ни черта не соображаешь, то хотя бы не мешай мне. Ты привык, что все твои выходки сходили тебе с рук. Что отец выгородит тебя, вытащит из любой передряги… — Литгоу замолчал на минуту, потом, понизив тон, завершил: — Если тебя осудят, то считай, что твоя песенка спета.