Хассо Грабнер - Грань тьмы

Уэдди поддакнул.

— Боюсь, что мы с вами опоздали на автобус, Уэдди, — вздохнул командир. — Слишком поздно мы родились. В те дни боевые корабли сражались с боевыми кораблями… А в наши дни?! Немцы стали использовать субмарины для потопления транспорта с женщинами и детьми. А мы… Взгляните на нас, — он обвел рукой лодку от носа до кормы. — Мы предназначены для разрушения городов и уничтожения их населения. Незавидная роль для морского офицера!

— Но ведь это неизбежно, не так ли, сэр? — проговорил Уэдди. — Я хочу сказать, ведь все меняется. Прогресс существовал всегда.

— Прогресс! — фыркнул Шэдде. — Будь он проклят, этот прогресс! Или вы скажете, что Британская империя продвинулась вперед?! Ныне век либеральных идей, мой мальчик. Пришла власть длинноволосых джентльменов, которые деловито разбазаривают то, что было создано и накоплено не ими. Наступила пора немытых. Россия, Индия, Китай, Африка… Один человек — один голос. Совершеннейшая чепуха! Неважно, что все они кровожадные безумцы! Один человек — один голос.

Слова вырывались у него одно за другим, и Уэдди подумал, что он уже не остановится.

— Слабоумные миллионы будут править теперь миром, — не унимался Шэдде. — Даже если они каннибалы, все еще живущие на деревьях. Способности не ставятся ни в грош. Все решает простая арифметика. О, вас несколько сот миллионов? Пожалуйте сюда! Во имя демократии, пожалуйста, займите ваше место! — Он обернулся и посмотрел на Уэдди. — Вы понимаете, что я хочу сказать? Видите весь идиотизм происходящего?

Уэдди сдержанно кивнул.

Шэдде продолжал говорить и в течение следующих десяти минут не дал возможности Уэдди вставить хотя бы словечко. Наконец он прервал свой монолог на полуслове и подошел к штурманскому столу.

— Я вижу, мы будем в глубоких водах в семнадцать ноль-ноль.

— Да, сэр.

Не произнеся больше ни слова, Шэдде покинул мостик. Когда он ушел, Уэдди взглянул на Бэгнелла:

— Он давно не был в таком настроении.

— Наверное, предвкушает новую должность на берегу, — улыбнулся Бэгнелл. — Выпади мне такое счастье, я проглотил бы якорь от радости.

Уэдди подошел к столу.

— Вы стареете, Ганс, вот в чем ваша беда.

Рис Эванс и Масгров вместе с главстаршиной Шепардом и Эбботом заканчивали составление описи повреждений.

— Все? — спросил главмех, засовывая за ухо карандаш.

— Вроде бы все, сэр, — отозвался Шепард.

— Масгров?

Масгров нервно теребил бородку, просматривая опись.

— Кажется, все.

Все встали из-за стола, Масгров перевел взор с главмеха на Эббота и затем вновь на Шепарда.

— Я слышал, будто командир думает, что неприятность в Стокгольме произошла в результате саботажа, — тихо произнес он.

— Где вы это слышали, Масгров? — нахмурился Эванс.

Разглядывая носки своих ботинок, тот робко улыбнулся и облизал губы.

— Извините, сэр. В машинном отделении все говорят об этом…

Главмех холодно посмотрел на него.

— Вам следовало бы остановить их. Нет ничего лучше языка за зубами!

В неловком молчании они один за другим вышли из помещения.

Дасти Миллер взглянул через иллюминатор кладовой в кают-компанию.

— Полно греющихся на солнце тюленей, — язвительно заметил он. — Посмотри сам.

Таргет ковырял спичкой в зубах.

— Черт возьми! — воскликнул он, выглянув в иллюминатор, — прямо как боровы!

Килли и Саймингтон полулежали в креслах, а рядом с ними на кушетке растянулся доктор. Четвертым в кают-компании был Госс, который, сидя в кресле, рассматривал какой-то журнал. Внезапно он швырнул журнал на младшего лейтенанта. Килли сонно открыл глаза. «Ну, чего вам?..» — не просыпаясь, произнес он, переворачиваясь на другой бок.

— Вы храпите, как свинья! — отрезал Госс.

— Извините, сэр, — пробормотал младший лейтенант и вновь закрыл глаза.

Саймингтон беспокойно заерзал в кресле: «Хватит ворчать… Не даете людям спать…»

— С кем вы разговариваете, черт возьми?! — взорвался Госс.

— Который час? — выпрямился доктор.

Никто не ответил, и О’Ши обернулся посмотреть на часы, висевшие на переборке.

— Семь склянок… Так, так… А что, если мы поинтересуемся морем вокруг нас?..

— Достаточно увидеть одну волну, все равно что увидеть их все, — зевнул Килли, протирая глаза. — Не могу понять, почему родители настояли на том, чтобы я пошел служить на флот!

— Чем это вас не устраивает? — раздраженно спросил Госс. — День уже давно начался, а вы еще не продрали глаз…

— Мы не выспались, — объяснил доктор. — Вчера немного позволили себе на берегу.

— Оно и видно по вашим физиономиям. Что же вы делали? Девицы?

— Сэр! — укоризненно вздел брови Саймингтон.

— Мы весело провели время в «Пеликане», — отозвался доктор и окинул взглядом кают-компанию. — А где же представитель флота Соединенных Штатов?

В этот момент вошел Дуайт Галлахер.

— Привет, ребята! Как самочувствие?

— Отличное, — отозвался Саймингтон, но голос его свидетельствовал об обратном. — А у вас?

Галлахер сел и приложил руку ко лбу.

— Отвратительное! Хуже быть не может…

— Позор вам, сэр! — сурово вскинулся на него младший лейтенант.

— Простите, — переспросил Галлахер, — что вы сказали?

— Я имею в виду ту несчастную девушку…

— Как она подскочила, бедняжка, — добавил доктор.

Глаза Галлахера сузились.

— Она просто взбесилась, — он оглядел кают-компанию, словно желая узнать, находится ли он среди друзей или среди врагов. — Или какой-то сукин сын разыграл меня?..

— Хотелось бы поверить вам, Дуайт, но… — произнес доктор, разглядывая свои ногти. — Давайте лучше не говорить об этом.

— Да, — сказал Саймингтон, — лучше помалкивать…

— Но почему она вдруг завопила? — спросил Килли.

Доктор раскурил сигарету и хмуро посмотрел на него.

— Может быть, вспомнила свою мамочку?

— Бедная сиротка! — подхватил Саймингтон.

Мистер Баддингтон был обрадован и озадачен, услышав рассказ Шэдде о результатах расследования в кают-компании. Он никогда не верил в то, что Кайль причастен к неполадкам с рулевым управлением, хотя обстоятельства до некоторой степени, казалось, были против механика. Мистер Баддингтон был доволен, что его мнение подтверждалось, и озадачен, что Шепард с такой готовностью удостоверил слова Кайля относительно лоскута серого шелка, так как это еще больше бросало тень на самого Шепарда. Он долго размышлял относительно двух шелковых тряпок, которые когда-то составляли один кусок. В одной из них, обнаруженной в рулевом отделении, была завернута контргайка, другая оказалась в кармане у Кайля. Шелк принадлежал Шепарду, и он признал, что дал лоскут Кайлю. Что же он сделал с другим куском? Мистер Баддингтон посоветовался с Рисом Эвансом, и сообща они решили, что главмех расспросит об этом Шепарда.