Стефани Пинтофф - Во мраке Готэма (ЛП)

Когда я удостоверился, что Гораций ушёл, я обратил на это внимание Алистера:

— Не помню, чтобы рана Горация вчера выглядела так же отвратительно.

— Что? — Алистер в замешательстве глянул на меня, но потом осознал сказанное.

— А, вы про это. Да, это случилось во время вчерашней стычки на выборах, но сегодня ему стало ещё хуже. Гораций был активным участником кампании Херста в течение последних нескольких месяцев. Вчера вообще был сложный день для всех, кто его поддерживал, правда? Все выборы биты, и в прямом, и в переносном смысле. Я слышал, что Херст собирается подавать жалобу на запугивание и драки на выборах. Будет интересно глянуть, чем всё закончится. Какими бы грязными не были эти выборы, я не могу представить, чтобы действующего выбранного мэра сместили из-за пересмотра результатов выборов.

И Алистер снова вернулся к своим заметкам. Его интерес к выборной гонке был преходящим. Похоже, даже я больше интересовался бы политическими новостями, если бы не был с головой погружён в дело об убийстве Сары.

Спустя пару минут, в дверь на первом этаже постучали. Алистер подошёл к двери и крикнул в сторону холла:

— Гораций, ты ещё здесь?

В дверь снова постучали и зашаркали по ступеням снаружи.

— Снаружи есть кто-нибудь? — спросил Алистер, на этот раз гораздо громче.

Из-за двери послышался мужской голос:

— В вашем сообщении говорилось, что вы будете работать здесь до поздней ночи. Поэтому я здесь.

Его низкий, глубокий голос с типичным шотландским чуть картавящим акцентом стал громче, когда мужчина подошёл ближе к двери:

— Хотя до того времени, как я увидел свет в окнах вашего офиса, у меня были сомнения, что я вас тут застану.

Алистер открыл дверь и отошёл в сторону, впуская внутрь грузного мужчину с копной седых волос, бородой и большими, усталыми глазами. Мужчина уже был в возрасте, но его голос и движения были энергичными.

Я ощутил, что обычно он довольно живой и весёлый человек, но сегодня вечером он выглядел мрачным. И я моментально узнал его по снимку. Перед нами стоял профессор Агнус МакДональд.

Мы помогли ему снять серо-коричневое твидовое пальто и пригласили сеть. Мужчина пояснил, что получил моё сообщение только после ужина и сразу сел на поезд до города в надежде, что сможет найти нас здесь, как я обещал.

Он узнал о смерти Сары почти сразу от коллег-математиков, но мой телефонный звонок стал для него сюрпризом. Очевидно — и, на мой взгляд, чрезмерно оптимистично — он считал, что его отношения с Сарой являются тайной. Но я снова и снова убеждался, как быстро могут раскрыться все секреты, когда дело доходит до расследования убийства.

Сначала я попросил профессора рассказать нам о подробностях его отношений с Сарой: как они встретились, как долго были знакомы.

— Да, она была яркой девочкой, — сказал Агнус. — Я никогда не встречал таких, как она, и скорей всего, уже не встречу. Мужчинам моего возраста редко так везёт.

— В таком случае позвольте уточнить: ваши отношения с Сарой были не только профессиональными? — спросил я, чувствуя, что лезу не в своё дело. Но такова была моя работа.

Он печаль качнул головой:

— Она была довольно молода, и по возрасту годилась мне в дочери. Я понимал, что это неподобающе. Но какая у неё была голова! Девочка была великолепна, а разговоры с ней полностью изменили мой подход к работе. Она всегда приходила ко мне с новыми задачами и методами их решения. А моя последнее статья… Я не смогу написать её без этой девочки.

Он обвёл нас печальным взглядом.

— Знаю, выглядит так, словно я переживаю только о работе, но вот что я на самом деле хочу сказать: она стала мне необходима. Общение с ней было таким же естественным, как дыхание. Наши склады ума были так похожи друг на друга, что разница в возрасте не имела никакого значения.

— Но научный мир так бы не считал, — мягко произнёс я. — Именно поэтому вы всё держали в тайне?

— Кучка невежественных лицемеров, — буркнул он. В синих глазах мужчины стояли слёзы. — Мы скрывали наши отношения по моему настоянию. Если она собиралась сама создать себе репутацию, то должна была сделать это до нашей свадьбы. У девочки и так была куча проблем — люди не воспринимали её всерьёз, а если бы наши отношения открылись, то точно сказали бы, что я отдал ей все идеи и разработки. Полная чушь. Было лишь вопросом времени, когда она затмит меня.

— И вас это не беспокоило? — спросил я. Теперь, встретившись с Агнусом, я не мог даже представить, что этот шотландский профессор убил Сару Уингейт. Но я должен был задать вопрос, касающийся мотива преступления.

— Вот ещё, — вздохнул МакДональд. — Мне пятьдесят пять лет. Через пару месяцев, в январе, будет пятьдесят шесть.

Мужчина выпрямился и гордо продолжил:

— Я известный профессор, пожалуй, самой выдающейся кафедры математических наук во всём мире. Я издал столько книг и монографий, что сложно сосчитать.

Он наклонился вперёд.

— Я хочу сказать, что времена, когда мне хотелось быть самым лучшим, самым ярким и самым молодым специалистом в своей области, прошли. Всё, чего я хочу…

Он на мгновение запнулся и перефразировал:

— Всё, чего я хотел, это быть счастливым. И с Сарой я был счастлив. А видя, как замечательно она справляется с работой, меня распирало от гордости.

Последняя фраза вышла неожиданно чрезмерно эмоциональной.

— А что насчёт её соперников? Они конфликтовали с Сарой? — спросил я. — Был ли кто-нибудь — в области математики или других наук — кто особенно завидовал или ненавидел Сару?

Но ответ Агнуса был таким же, как и предыдущих свидетелей. Многие завидовали её успеху и задевали по любому поводу. Но профессор не мог припомнить никого, кто бы смог из-за такого пойти на убийство.

Я задал все стандартные вопросы, но учитывая то, что жестокие подробности её убийства указывали на Майкла Фромли, мои мысли продолжали возвращаться к вопросу «а не пересекались ли пути Сары и Майкла?» Под влиянием интуиции, я достал фотографию из кармана и протянул его Агнусу.

— Вы когда-либо видели этого человека?

Он покачал головой:

— Никогда. А почему вы спрашиваете? Он знал Сару?

— Именно это мы и пытаемся выяснить, — ответил я и быстро сменил тему разговора. — Как часто вы виделись с Сарой?

— Обычно дважды в месяц, — сказал мужчина. — Она сама приезжала ко мне. Так было проще: ничего не надо было объяснять её семье, а моя мать, с которой я живу, иногда сопровождала девочку.

С каждой произносимой грассирующей буквой «р» его шотландский акцент становился всё отчётливее.

— Но почему она не рассказала своей семье? — спросил Алистер. — Мы понимаем, почему вы держали это в тайне от коллег. Но, очевидно, ваша семья знала об этих отношениях. Так почему Сара не рассказала своим родным?