Татьяна Полозова - Город постоянной темноты

Мы бы с удовольствием перевешали их на площади перед уже разбитой школой, если бы нас не остановили полицейские. Где они были, когда умирали наши братья? Их никогда не увидишь тогда, когда они по-настоящему нужны, но они явились, как грибы после дождя, как черви, вылезшие из-под земли. Хотя, может и к лучшему, они не дали нам взять грех ну душу.

Нас быстро разогнали, большинство побросали в машины и увезли, кого-то забрала скорая, кто-то остался в лагере, для выяснения обстоятельств. Меня спрятал Саймон.

Если бы вы видели во что превратилась Обитель после наших погромов: поймите, она никогда не была Раем, но после бунта стала просто рухлядью. Все здания искалечены, как инвалиды, смотрели на нас своими подбитыми глазами-окнами, то ли укоряя, то ли молясь.

На улицах кровь, стекло, брошенные бутылки и камни, одеяла и тряпки которыми кутали головы мятежники. Мусор и гнилая еда, которой нас хотели кормить сегодня. Документы, растасканные из архивов. Тюрьма с распахнутыми камерами, будто приглашающая на постой гостиница. Безлюдная и холодная зона, которая теперь неожиданно стала солнечной. Будто погода ждала, пока гетто избавится от своих мучеников и теперь радовалась случившемуся.

Я ехал на машине мимо забора к воротам и смотрел на все сквозь полуприкрытые веки, слипающиеся ото сна и усталости. Я покидал Обитель, но если раньше мне казалось, что случись такое, радость разорвет мне грудь, то теперь мне было все равно. Мне было даже все равно на то умрут Хейвс или будут гнить в тюрьме. Просто здесь я оставил все, что мне дорого, а без них радость не была таким уж счастьем. Ничто не может стать величественным, если с тобой нет рядом человека, с которым ты мог бы поделиться.

Я оглянулся на ворота, когда мы уже выехали из Обители и посмотрел на ржавую надпись и засовы. Мне показалось, что я увидел фигуры Люка и Деда, Карла и Колли, которые с завистью смотрели на меня. Они навсегда останутся пленниками того лагеря и даже если в этом нет моей вины, я все равно никогда себе этого не прощу.

Вчера были похороны Саймона. Как он и просил, его похоронили рядом с матерью. На прощании было не так много людей: я, доктор Сэдок, Чак, которого я отпросил на пару дней из клиники, несколько коллег Джастина. Он, по сути, всегда был одиноким человеком, таким же как и я, может, по этому мы с ним и сошлись.

Я сидел на веранде своего рыбачьего домика, покачиваясь в глубоком кресле, накрытый старым афганским пледом с выгоревшим рисунком и держал в руках «Норвежский лес» Харуки Мураками.

Я знаю, что Джастин так никогда и не прочел эту книгу до конца. Я никогда не понимал почему, а он однажды, сказал мне, что так у него остается надежда на что-то хорошее и светлое, что в его жизни еще случится что-нибудь ясное. Но когда его нашли мертвым в его постели, в холодных руках он держал эту книгу, открытую на последней странице.

Я надеюсь, что он хотя бы перед смертью смог ее дочитать.

Я усмехнулся. Получается, самым ясным событием в его жизни стала смерть. Я посмотрел на последние строки романа и подумал, был ли прав автор:

«Все, что отражалось в моих глазах, были бесчисленные фигуры людей, идущих в никаком направлении. Посреди находящегося в нигде пространства я продолжал и продолжал звать Мидори».

Мы живем, чтобы умереть, как бы цинично это не звучало и не надо бояться смерти. Это не наказание, а освобождение. Умерев, не важно верите вы в загробную жизнь или нет, вы избавитесь от тяжкого груза, который вынуждены тащить на своем горбу.

Человек, родился, не потому что захотел, его не спросили хочет ли он увидеть этот мир, но умереть он может по своей воле. Если с приходом в эту жизнь мы совладать не в силах, то уход из нее полностью в наших руках.

Смерть дает нам чистое поле для нового начала. Ведь свято место пусто не бывает и если ушли мы, то это означает только то, что мы освободили место для кого-то другого. Для новой силы, новой реки, мы протоптали новую тропу для новой пары ног.

Я смотрел на гладкую ткань озера и мне стало так хорошо и спокойно от осознания всего произошедшего. Всю свою жизнь я прожил, пытаясь отгородиться от мира, или меня пытались от него отгородить, а теперь я понял насколько сильно хочу стать его частью.

Герой романа потерялся в этом мире, для него единственным маяком стала девушка Мидори, что он понял только в конце.

Я же, понял, что моим маяком стало мое прошлое. Раньше я хотел оторваться от него, как рвут старые сгнившие канаты на корабле, а теперь хотел зацепиться за него, потому что это было единственным реальным проводником в этом мире для меня.

Мое прошлое стало для меня дорогой в будущее.

Джон Форбс Нэш-младший — американский математик, широко известный как прототип главного героя романа «Игры разума», страдающий шизофренией ( Прим. авт )