Том Лоу - Ложный рассвет

Над лагуной и приливной отмелью пролетел ветер, принося с собой запахи устричных отмелей и рыбы. Я глянул на воду внизу: был прилив. Мимо беззаботно пролетел пеликан, мельком глянув на меня. Птица будто поняла: наживкой мне послужит не креветка и не гольян, – и, хлопая крыльями, улетела в сторону мангровых зарослей.

Я поднес «жучок» к губам и прошептал:

– Теперь слушайте сюда, уроды. Вы утратили контроль, и я вас остановлю. Если Ник у вас, то отпустите его, или я приду за вами. Выслежу, насажу на крючок и вытащу на свет божий. Запомните этот звук – он будет последним, что вы услышите.

Большим металлическим крюком я расковырял «жучок», словно консервную банку, оставил его болтаться на леске и закинул далеко в море. «Жучок» описал широкую дугу и плюхнулся в воду, только круги пошли.

Я решил заесть тревогу и заказал в гавайском баре сэндвич с жареным групером. Когда Ким принесла еду, спросил у нее:

– Ты как?

– Волновалась немного: ты давненько у меня не обедал. Хочу убедиться, что сэндвич получился съедобный, и пойду обслуживать тот столик, позади тебя. «Корону»?

Кивнув, я надкусил сэндвич. Ким тем временем достала из холодильника бутылку пива с длинным горлышком, покрытую изморозью.

– Угощайся, красавчик.

– Ким.

– Чего?

– Сэндвич – просто супер.

Она улыбнулась и пошла обслуживать других клиентов. Со стоянки донесся рокот мотоциклетного движка, и на свое обычное место въехал Ник. Заглушив мотор, он спешился. Глянул в сторону бара, увидел меня, покачал головой и изобразил нечто среднее между улыбкой и гримасой недоумения. Подойдя ко мне, он плюхнулся на барный табурет.

– Шон, ты не поверишь, где меня черти мотали!

– А ты попробуй, расскажи.

Ким вернулась за стойку и, заметив Ника, сказала:

– О, блудный морячок вернулся! Твой приятель О’Брайен всех на уши поставил, думал, тебя марсиане похитили. Что пить будешь, Ники?

– «Будвайзер».

Ким открыла ему бутылку. Сделав глоток, Ник почесал щетину на подбородке и по-собачьи тряхнул головой.

– Дружище, – начал он, – я отправился вызволять тебя из тюрьмы и сам попал за решетку.

– Чего?

– Меня, сто пудов, поджидали. Хватаю деньги, сажусь на байк и лечу выкупать тебя. Не успеваю проехать полмили, как включается сирена, сверкают мигалки. Коп меня тормозит, мол, задний габаритный фонарь не работает. Я такой: лады, спасибо, починю. А он спрашивает: пили? Отвечаю: две банки пива, и только. Он: ну-ка, коснитесь носа пальцем… теперь этим. Я коснулся, все на мази, а он – это был, кстати, тот самый коп, что приезжал к тебе на пару с лысым, – говорит: вы арестованы за вождение в нетрезвом виде. Отвечаю: шутите, что ли?! И тут на меня надевают наручники, зачитывают права, грузят в машину и везут в тюрьму. Сажают в «обезьянник» с кучей алкашей: воняет там, скажу я тебе-е… На полу блевотина, на одежде у кого-то кровь после драки. И вот сижу я, без телефона, без адвоката – голяк полный. Даже тебе не позвонить, хотя мы с тобой, наверное, по соседству ночь провели. Потом, значит, наутро предстаю перед судьей – по фамилии Паппас, кто бы подумал! – и объясняюсь. Судья Паппас, наш человек, сказал: топай отсюда! Меня же на алкотестере не проверили, ха! – Ник допил пиво и подозвал Ким: – Мне того же, что и Шону. Только вместо рыбы – добротную котлетосину.

– Хорошо, Ники.

– Что происходит, Шон, какого черта? Эти копы правда решили, что ты кокнул девчонок с полей?

– Женщин, которых удерживают в неволе, используют в качестве секс-рабынь и порой убивают. Мне поперек горла это, а лысому поперек горла я.

– Ну паскуда! Надо будет ему мордаху подправить.

– Я постараюсь положить этому конец прежде, чем убьют еще кого-то.

– Так лысый – убийца?

– Вряд ли. Тут действует кто-то умнее и хитрее Слейтера. Слейтер просто следы убирает.

Я допил пиво, глядя, как чайка дерется с дроздом из-за креветки, упавшей со стола у подростка.

– Ник, я нашел у себя на борту «жучок», спрятанный в детекторе дыма.

Ким принесла Нику заказ, и он отхватил от сэндвича два куска за один присест.

– Ф-фо? – промычал он с набитым ртом. – Ва фобой фпыонят? Поффлуфываюф нафы вавгавовы?

– Верно.

– Что, прямо все разговоры? И про баб тоже?

– Возможно.

– Вот мрази!

– Кто-то очень хочет повесить на меня всю вину или ее часть или же боится, что я знаю слишком много. На всякий случай я передал им сообщение.

– Это какое?

– Я думал, тебя схватили и держат где-нибудь против воли.

– Меня посадили в «обезьянник». Против воли, надо заметить.

– Да, знаю, но я думал, что случилось нечто пострашнее.

– Что может быть хуже, чем провести ночь трезвым среди пьяных уродов, блюющих себе под ноги? Так и заразу подхватить недолго.

– Я пока еще не знаю, глубоко ли пустило зло корни, однако есть подозрение, что мы имеем дело с торговлей сексуальными рабынями. В нее могут быть вовлечены люди из всех слоев общества. Несовершеннолетних девушек свозят сюда со всего мира и продают сутенерам. Или же сутенерами выступают те же люди, что импортируют живой товар. Девушки – напуганные дети, которым некуда податься, а клиентская база наверняка включает столпы нашего респектабельного общества. Политики, копы, прихожане церквей, мужчины, привыкшие покупать все, что угодно: девочек, необычный секс, секс втроем. Не забудем и про юристов, потому как эти почти всегда замешаны в коррупции на определенных уровнях. Вот тебе и набор веских причин держать все в тайне.

Ник покачал головой, провел языком по зубам, отпил пива.

– Что же нам делать?

– Ты лови дальше большую рыбу в море, а я буду охотиться на сухопутных акул.

– Приятель, я не коп, это да, но я силен, ловок, меня так просто не возьмешь. Ты, Шон, опытный полицейский, однако без меня тебе не обойтись.

– Ты мне нужен живым, а то не с кем будет рыбачить. Некому будет рассказать о Греции, и никто не посоветует отправиться туда на склоне лет.

Возражения Ника оборвал звонок моего сотового: Лесли. Либо хочет отменить ужин, либо объяснит, как до нее добраться…

– Привет, – сказал я, ответив после второго звонка. – Забыл спросить, какое вино вы предпочитаете. Захвачу бутылочку.

– Шон, – серьезным голосом произнесла Лесли, – у меня результаты по поводу зубочистки. Джонатан, наш эксперт, подсуетился.

– Ну, и как?

– ДНК с зубочистки совпадает с ДНК, найденной под ногтями первой жертвы.

– Вы уверены?

– На девяносто девять целых и девять десятых процента. Мы проведем повторный тест, однако все указывает на то, что Сайлас Дэвис – урод, бросивший в вас зубочисткой, – избил первую девушку. Можно сказать, вы нашли убийцу. Поздравляю.

До заката оставалась еще пара часов, и я пробежался до маяка. Бежал мимо приливных отмелей, утыканных островками мангровых рощиц, мимо мелких карманов с соленой водой. Топая по велосипедной дорожке, мысленно представил себе немытую рожу Сайласа Дэвиса: его ухмылку, зубочистку в уголке рта, запах пота и марихуаны, пропитавший засаленные дреды. Значит, это кожу Сайласа нашли под ногтями убитой девушки.