Сидни Шелдон - Гнев ангелов

Посмотрев на Дженнифер, Мэгир подумал: «Она не такая уж и умная». Если бы Мэгир защищал интересы Конни Гэррет, он бы не стал вдаваться в технические детали, а попытался бы сыграть на жалости. Дженнифер делала все наоборот.

Патрик Мэгир откинулся в кресле и расслабился.

Дженнифер подошла к судье:

– Ваша честь, с разрешения суда я хотела бы представить некоторые вещественные доказательства.

– Какие доказательства? – спросил судья Силверман.

– Когда начался суд, я пообещала присяжным, что они увидят Конни Гэррет. Раз она сама не может сюда прийти, я бы хотела, чтобы они увидели ее изображение на пленке.

Мэгир быстро встал, лихорадочно соображая.

– О каком изображении идет речь?

– Мы сделали несколько снимков у нее дома, – сказала Дженнифер.

Патрику Мэгиру не хотелось, чтобы в деле фигурировали снимки, но, с другой стороны, фотографии не будут таким сильным эмоциональным фактором, как само присутствие Конни Гэррет. И еще одна немаловажная деталь: если он будет возражать, присяжным это может не понравиться.

– Конечно, покажите эти снимки, – великодушно согласился он.

– Спасибо.

Дженнифер кивнула Дэну Мартину. Два человека, сидевшие в заднем ряду, прошли вперед, неся в руках небольшой экран и кинопроектор.

– Подождите! Что это такое? – изумленно спросил Мэгир.

– Пленка, которую вы позволили мне показать, – невинным голосом ответила Дженнифер.

Патрик Мэгир стоял, задыхаясь от ярости. Дженнифер ничего не говорила о кинопленке. Но протестовать было уже слишком поздно. Коротко кивнув, он сел на место.

Дженнифер установила экран таким образом, чтобы хорошо было видно судье и присяжным.

– Можно затемнить помещение, ваша честь?

Судья сделал знак секретарю, и тот закрыл шторы. Дженнифер включила кинопроектор, и экран ожил.

В течение следующих тридцати минут в зале была мертвая тишина. Дженнифер наняла профессионального оператора и режиссера, специализировавшегося на рекламных роликах, чтобы они сняли этот фильм. Они засняли один день из жизни Конни Гэррет, и фильм поражал своей ужасающей реальностью. Было показано, как молодую симпатичную женщину без рук и без ног поднимали утром с постели, несли в туалет, мыли, как маленького ребенка, одевали, кормили... Дженнифер не раз видела эту пленку, но и теперь у нее встал комок в горле, а глаза наполнились слезами. Она знала, что такое же впечатление фильм должен произвести на судью, присяжных и зрителей в зале.

Когда пленка закончилась, Дженнифер повернулась к судье Силверману.

– У меня все.

Присяжные совещались уже более десяти часов, и с каждым часом уверенность Дженнифер становилась все меньше и меньше. Она полагала, что присяжные сразу же огласят свое решение. Если бы фильм подействовал на них, на это им понадобилось бы не более часа.

Когда присяжные ушли в свою комнату на совещание, Мэгир был уверен, что проиграл, что он снова недооценил Дженнифер Паркер. Но время шло, присяжные все не выходили, и у него затеплилась надежда. «Все будет в порядке, – подумал он. – Чем больше они будут совещаться, тем вероятнее, что остынут их эмоции».

За несколько минут до полуночи присяжные передали судье Силверману записку. Прочитав ее, судья поднял голову.

– Пусть обе стороны подойдут к судейскому месту.

Когда Дженнифер Паркер и Патрик Мэгир подошли к нему, судья Силверман сказал:

– Я хочу довести до вас содержание записки, которую мне передали присяжные. Они интересуются, могут ли они назначить Конни Гэррет большую компенсацию, чем требует ее адвокат.

У Дженнифер внезапно закружилась голова, сердце бешено застучало в груди. Она посмотрела на Патрика Мэгира. Его лицо было бледным как полотно.

– Я сообщил им, – сказал судья Силверман, – что они вправе назначить любую компенсацию, которую посчитают нужной.

Через тридцать минут присяжные вернулись в зал заседания. Старшина жюри объявил, что принято решение в пользу истца. Компенсация за причиненный ущерб устанавливается в сумме шести миллионов долларов.

Это была самая большая компенсация, которую когда-либо выплачивали частному лицу в штате Нью-Йорк.

Когда на следующее утро Дженнифер вошла в свой кабинет, на ее столе лежала кипа газет. И везде на первой странице ее фотография. В вазе стояло четыре дюжины алых роз. Дженнифер улыбнулась. Адам нашел время, чтобы послать ей цветы. Она взяла лежащую рядом открытку. Там было написано: «Поздравляю. Майкл Моретти».

Зажужжал селектор, и Синтия объявила:

– Звонит мистер Адам.

Дженнифер подняла трубку. Она старалась, чтобы ее голос звучал спокойно.

– Здравствуй, дорогой.

– Ты опять победила.

– Мне повезло.

– Повезло твоему клиенту. Ей повезло, что у нее был такой адвокат. Ты, наверное, чувствуешь себя превосходно.

Она чувствовала себя хорошо, когда выигрывала дело. И чувствовала себя превосходно, когда была рядом с Адамом.

– Да.

– Мне надо сказать тебе одну важную вещь, – сказал Адам. – Может, мы встретимся днем?

У Дженнифер внутри все перевернулось. Он мог ей сказать только одно: что он больше никогда не будет видеться с ней.

– Да, конечно...

– В шесть часов в ресторане «Марио»?

– Хорошо.

Розы она отдала Синтии.

Адам ждал ее в ресторане, сидя за угловым столиком. «Он специально выбрал такое место. Ему будет неловко, если у меня начнется истерика», – подумала Дженнифер. Она дала себе слово, что не будет плакать. Не перед Адамом.

Глядя на его уставшее, осунувшееся лицо, она решила, что не будет усложнять его положение. Дженнифер села, и Адам взял ее руки в свои.

– Мэри Бет дает мне развод, – сказал Адам.

Дженнифер посмотрела на него не в силах вымолвить ни слова.

Мэри Бет сама начала этот разговор. Они возвращались с ужина, организованного для сбора средств, где Адам был главным оратором. Вечер прошел просто великолепно. По дороге домой Мэри Бет молчала, чувствовалось, что она в напряжении.

– Хороший был вечер, не так ли? – сказал Адам.

– Да, Адам.

До самого дома они больше не произнесли ни слова.

– Может, выпьем перед сном? – предложил Адам.

– Нет, спасибо. Я думаю, нам следует с тобой поговорить.

– О чем?

Посмотрев на него, она сказала:

– О тебе и о Дженнифер Паркер.

Адама как током ударило. Он колебался, не зная, то ли сделать удивленный вид, то ли...

– Я давно знаю об этом. До сих пор я ничего не говорила, потому что думала, как мне быть.

– Мэри Бет, я...

– Дай мне договорить. Жаль, что наш брак не стал... Не стал тем, чем хотелось бы. Наверное, я не всегда была тебе хорошей женой.

– В том, что случилось, твоей вины нет. Я...