Сидни Шелдон - Гнев ангелов

Она перечитала все книги о воспитании детей от доктора Спока до Амеса и Джеселла.

Когда детская комната была готова, Дженнифер стала наполнять ее игрушками. Она пошла в спортивный магазин и увидела там бейсбольные биты и перчатки. Она рассмеялась. «Это просто смешно. Ведь он еще не родился». Она купила и биту и перчатку. Она еще хотела купить футбольный мяч, но решила, что это может подождать.

Наступил май, затем июнь.

Ремонт давно закончился, и в доме было тихо и спокойно. Два раза в неделю Дженнифер выезжала в центр за покупками, а раз в две недели посещала доктора Харвея, акушера. Дженнифер послушно пила больше молока, чем ей хотелось, принимала витамины и ела полезную пищу. Она сильно набрала в весе, стала неуклюжей, и ей было трудно ходить.

Она всегда была подвижной и боялась, что ей будет неприятно стать толстой и совсем не двигаться. Но теперь ей почему-то было все равно. Ей не надо было никуда спешить. Дни текли мирно и ровно. Как будто часы внутри нее остановили или замедлили свой ход. Казалось, она бережет свою энергию, отдавая ее человеческому существу внутри нее.

Однажды, после очередного осмотра, доктор Харвей сказал:

– Вы родите через две недели, миссис Паркер.

Оставалось совсем немного времени. Дженнифер думала, что ей будет страшно. Она слышала жуткие истории о невыносимой боли, о несчастных случаях, о травмах, но, как ни странно, ничего не боялась. Она хотела как можно быстрее родить, чтобы поскорее взять ребенка на руки.

Теперь Кен Бэйли заезжал к ней почти каждый день, привозя с собой детские книжки.

– Ему они понравятся, – сказал Кен.

И Дженнифер улыбалась, потому что Кен говорил «он». Хорошее предзнаменование.

Они гуляли по саду, устроили пикник возле пруда. Дженнифер знала, как она выглядит. «Зачем он тратит свое время на такую неуклюжую корову, как я?» – думала Дженнифер.

А Кен, глядя на Дженнифер, думал: «Я никогда не видел более прекрасной женщины».

Схватки начались в три часа ночи. Боль была настолько резкая, что у Дженнифер перехватило дыхание. Когда боль появилась снова, Дженнифер радостно подумала: «Началось!»

Она принялась засекать время между схватками и, когда они стали повторяться каждые десять минут, позвонила доктору Харвею. Дженнифер поехала на машине в больницу, съезжая на обочину всякий раз, когда начинались схватки. Когда она приехала, ее уже ждала медсестра, и через несколько минут доктор Харвей уже осматривал ее.

Закончив осмотр, он ободряюще сказал.

– Думаю, роды будут легкими, миссис Паркер. Вам надо будет лишь расслабиться. Все остальное сделает природа.

Роды были не такие уж и легкие, но Дженнифер терпела боль, так как знала, что происходит нечто чудесное. Через восемь часов, когда Дженнифер поняла, что больше уже не может, боль внезапно пропала, уступив место ощущению пустоты и покоя.

Она услышала плач и увидела, как доктор Харвей поднял ребенка.

– Хотите посмотреть на своего сына, миссис Паркер?

Дженнифер засияла.

Его звали Джошуа Адам Паркер. Он весил восемь фунтов и шесть унций. Дженнифер знала, что при рождении дети выглядят некрасивыми. У них красная морщинистая кожа, и они похожи на маленьких обезьян. Джошуа Адам не был таким. Он был прекрасен. Все медсестры говорили Дженнифер, какой у нее красивый сын, и она могла слушать это часами. Джошуа был поразительно похож на Адама. Та же форма головы, те же серо-голубые глаза. Смотря на сына, Дженнифер видела Адама. Это было странное чувство – смесь радости и печали. Как было бы приятно Адаму посмотреть на своего красавца сына!

Когда Джошуа было всего два дня, он улыбнулся, и Дженнифер стала неистово звонить, вызывая медсестру.

– Посмотрите! Он улыбается!

– Это у него газы, миссис Паркер.

– У других детей это могут быть газы, – упрямо сказала Дженнифер, – а мой ребенок улыбается.

Раньше Дженнифер часто думала, как она будет относиться к ребенку, будет ли она хорошей матерью. Ведь дети приносят столько хлопот. Грязные пеленки, кормления, неусыпная забота о них. И нельзя поговорить с ними.

«У меня появятся какие-нибудь чувства к нему, лишь когда ему будет четыре или пять лет», – думала раньше Дженнифер. Как она ошибалась. С момента рождения Джошуа она любила его так, как никогда не любила никого. Это была любовь, которая должна была защитить его. Джошуа был таким маленьким, а мир таким большим.

Когда Дженнифер выписалась из больницы и вернулась домой вместе с Джошуа, ей дали целый список рекомендаций, но они приводили ее в панику. Первые две недели с ней была патронажная сестра. Оставшись одна, Дженнифер боялась сделать что-нибудь такое, что убьет ее сына. Ей казалось, что в любой момент он может перестать дышать.

Когда Дженнифер в первый раз готовила Джошуа молочную смесь, она вспомнила, что забыла простерилизовать соску. Она вылила все в раковину и стала делать все сначала. Приготовив смесь, она вспомнила, что не прокипятила бутылочку. Пришлось опять начинать все сначала. Когда она наконец закончила, Джошуа разрывался от крика.

Были моменты, когда у Дженнифер опускались руки. Ее охватывала депрессия. Она убеждала себя, что еще не оправилась после родов, но от этого ей не становилось лучше. Она чувствовала страшную усталость. Ей казалось, что она всю ночь была на ногах, готовя еду Джошуа, а когда наконец ложилась, умирая от усталости, ее будил детский плач. Покачиваясь, она шла к нему в комнату.

Она постоянно звонила доктору, и днем и ночью:

– Джошуа дышит слишком быстро... Джошуа дышит слишком медленно... Джошуа кашляет... Джошуа плохо кушает...

Доктору пришлось приехать к ней домой и прочитать нотацию.

– Миссис Паркер, я никогда не видел более здорового ребенка, чем ваш Джошуа. Может быть, он и выглядит хрупким созданием, но он сильный, как бык. Запомните – он переживет и меня, и вас.

С тех пор Дженнифер уже не так беспокоилась. Она повесила в детской красивые шторы, купила новое покрывало с белыми цветами и желтыми бабочками. В детской стояли манеж, маленький столик со стульчиком, деревянная лошадка и полный ящик игрушек.

Дженнифер любила купать и переодевать Джошуа. В солнечные дни она вывозила его гулять в коляске. Она постоянно разговаривала с ним, и когда ему было четыре недели, он наградил ее улыбкой. «Это у него не газы, – счастливо подумала Дженнифер, – а настоящая улыбка».

Когда Кен Бэйли впервые увидел ребенка, он долго не мог оторвать от него глаз. «Он сейчас узнает его, – в панике подумала Дженнифер. – Он узнает, что это ребенок Адама».

Но Кен сказал:

– Настоящий красавец. Весь в маму.