Стиг Ларссон - Девушка, которая застряла в паутине

В час дня Эйнар, наконец, приехал домой — в таунхаус, в Веллингбю [56] Веллингбю — далеко не самый престижный район в пригороде Стокгольма. — и теперь стоял в ванной с электрической зубной щеткой в руках, чувствуя себя совершенно измотанным. Тут у него зазвонил мобильный телефон, и сперва он просто рассердился. Но затем все-таки улыбнулся — звонила Ханна Бальдер.

— Форсберг слушает, — светски ответил он.

— Алло, — произнесла она.

В ее голосе чувствовалось отчаяние и злость. Но он не понял, в чем дело.

— Август, — проговорила она. — Август…

— Что с ним?

— Он не желает ничего делать, кроме как рисовать шахматные клетки. Но вы ему это запретили.

— Да, да, это навязчивое поведение. Но успокойтесь…

— Как, черт возьми, я могу успокоиться?

— Мальчику необходимо ваше спокойствие.

— Но я не справляюсь. Он кричит и отбивается. Вы говорили, что сможете помочь.

— Да, — произнес Эйнар, поначалу с некоторым сомнением. Затем он просиял, словно одержал какую-то победу. — Безусловно, само собой. Я прослежу за тем, чтобы ему предоставили место у нас в центре «Óдин».

— Но это не будет предательством с моей стороны?

— Напротив, вы просто пойдете навстречу его потребностям, а я лично прослежу за тем, чтобы вам разрешили навещать его сколько угодно.

— Наверное, это все-таки лучший выход…

— Я совершенно убежден в этом.

— Вы приедете прямо сейчас?

— Буду там, как только смогу добраться, — ответил Форсберг, подумав, что прежде всего надо немного привести себя в порядок. Затем он на всякий случай добавил: — Я сказал, что вы мне очень понравились в «Мятежниках»?…

Уве Левин не удивился тому, что Уильям Борг уже ждал его в ресторане «Стурехоф», и еще меньше удивился тому, что тот заказал самое дорогое из имевшегося в меню: морской язык а-ля Меньер и бокал «Пуйи Фюме». Журналисты обычно не упускали случая, когда он приглашал их на ланч. Зато удивительным показалось то, что Уильям взял инициативу на себя так, будто деньги и власть находились в его руках, и это рассердило Уве. Зачем он сболтнул про повышение зарплаты? Ему следовало бы держать Уильяма в напряжении, чтобы тот сидел и покрывался потом.

— Одна птичка шепнула мне на ухо, что у вас проблемы с «Миллениумом», — сказал Борг.

Уве подумал: «Двинуть бы ему правой, чтобы сбить с лица эту самодовольную ухмылку».

— Тебя неверно информировали, — строго ответил он.

— Неужели?

— Мы держим ситуацию под контролем.

— Можно спросить, каким образом?

— Если редакция окажется готовой к переменам и способной понять собственные проблемы, мы будем поддерживать журнал.

— А если нет…

— Значит, мы выйдем оттуда, и тогда «Миллениум» едва ли продержится на плаву больше нескольких месяцев, что будет, разумеется, очень печально. Но так уж устроен рынок. Лопались журналы и получше «Миллениума», а для нас это было ничтожное вложение. Мы без него легко обойдемся.

— Skip the bullshit [57] Не болтай чепуху ( англ. ). , Уве. Я знаю, что для тебя это вопрос престижа.

— Это просто бизнес.

— Я слышал, что вы хотите удалить из редакции Микаэля Блумквиста.

— Мы подумываем переместить его в Лондон.

— Пожалуй, это несколько бессовестно, учитывая все, что он сделал для журнала.

— Мы сделали ему шикарное предложение, — сказал Уве, чувствуя, что зачем-то уныло обороняется. Он чуть ли не забыл о собственном деле.

— Я вас не обвиняю, — продолжал Уильям Борг. — Что до меня, то можете забросить его хоть в Китай. Но мне лишь любопытно, не возникнут ли у вас небольшие неприятности, если Микаэль Блумквист сейчас с помпой возродится благодаря истории с Франсом Бальдером?

— С чего бы ему возрождаться? Он же потерял форму. Ведь именно ты это подметил, причем со значительным успехом, — попытался подпустить сарказма Уве.

— Ну, мне, правда, немного помогли…

— Не я, можешь быть уверен. Я испытывал отвращение к той статье. Она казалась мне плохо написанной и тенденциозной. Травлю начал Торвальд Сернер, и ты это прекрасно знаешь.

— Но теперь, раз уж так получилось, ты едва ли полностью против подобного развития событий?

— Послушай-ка, Уильям. Я глубоко уважаю Микаэля Блумквиста…

— Тебе незачем играть со мной в политика, Уве.

Левину больше всего хотелось засунуть все политиканство Уильяму Боргу в глотку.

— Я просто открыт и честен, — сказал он. — И действительно всегда считал Микаэля потрясающим репортером… да, совсем другого калибра, чем ты и все остальные в его поколении.

— Вот как, — ответил Уильям Борг, внезапно присмирев, и Уве сразу почувствовал себя немного лучше.

— Да, так и есть. Нам следует быть благодарными за все разоблачения, подаренные нам Блумквистом, и я желаю ему всего хорошего, причем искренне. Но, к сожалению, должен сказать, что оглядываться назад и испытывать ностальгию в мою работу не входит, и поэтому я готов согласиться с тобой в том, что Блумквист идет слегка не в ногу со временем и может стать препятствием на пути обновления «Миллениума».

— Верно, верно.

— Поэтому думаю, было бы хорошо, чтобы вокруг него сейчас не поднималось слишком много шума.

— Ты имеешь в виду, в положительном смысле?

— Пожалуй, да, — продолжал Уве. — И, в частности, поэтому я пригласил тебя на ланч.

— Я, конечно, очень признателен. И думаю, у меня есть для тебя кое-что хорошее. Утром мне звонил бывший приятель по сквошу, — торопливо заговорил Борг, явно пытаясь вновь обрести прежнюю самоуверенность.

— И кто это?

— Рикард Экстрём, главный прокурор. Он возглавляет предварительное следствие по делу убийства Бальдера. И уж точно не принадлежит к фанатам Блумквиста.

— После истории с Залаченко?

— Именно. Блумквист спутал ему все карты, и теперь он волнуется, что Микаэль будет препятствовать — или, вернее, уже препятствует — этому расследованию.

— Каким же образом?

— Блумквист не говорит всего, что знает. Он разговаривал с Бальдером перед самым убийством и к тому же смотрел убийце прямо в лицо. Тем не менее он на удивление мало смог сообщить на допросе. Экстрём подозревает, что он приберегает самое увлекательное для собственной статьи.

— Интересно.

— А разве нет? Ведь речь идет о парне, который, после всех насмешек в СМИ, так отчаянно жаждет сенсации, что готов даже позволить убийце уйти от ответа. О бывшем знаменитом репортере, который, раз его журнал находится в финансовом кризисе, готов наплевать на всякую ответственность перед обществом. К тому же он только что узнал, что «Сернер Медиа» хочет вышвырнуть его из редакции. Разве странно, что он утратил чувство реальности?

— Я понимаю ход твоих мыслей. Ты собираешься об этом написать?