Стиг Ларссон - Девушка, которая застряла в паутине

— Честно говоря, не думаю, что это удачная идея. Слишком хорошо известно, что мы с Блумквистом имеем друг на друга зуб. Вам бы лучше сдать эту информацию новостным репортерам и дать ей ход в ваших передовицах. Вы получите хорошие цитаты от Рикарда Экстрёма.

— Хм, — произнес Уве.

Он посмотрел на площадь Стуреплан и, увидев там красивую женщину в ярко-красном пальто и с длинными рыжими волосами, впервые за день широко и искренне улыбнулся.

— Пожалуй, идея все-таки неплохая, — добавил он и тоже заказал себе немного вина.

Микаэль Блумквист шел по Хурнсгатан в сторону площади Мариаторгет. Чуть впереди, возле церкви Марии Магдалины стоял белый автофургон с большой вмятиной на капоте, а рядом размахивали руками и кричали друг на друга двое мужчин. Но хотя эта ситуация привлекала внимание большинства окружающих, Микаэль ее почти не заметил.

Он думал о том, как сын Франса Бальдера сидел на втором этаже большого дома в Сальтшёбадене и водил рукой по персидскому ковру. Ему вспомнилось, что рука была белой, с пятнами на пальцах и тыльной стороне ладони, словно от мелков или фломастеров, а само движение по ковру выглядело так, будто мальчик рисовал в воздухе что-то сложное — разве нет? Микаэль внезапно увидел всю сцену в новом свете и снова подумал о том же, что у Фарах Шариф: может, светофор нарисовал все-таки не Франс Бальдер?

Вероятно, мальчик обладал неожиданным и большим талантом, и почему-то Микаэля это удивило не настолько, как можно было ожидать. Уже когда Блумквист впервые встретился с Августом Бальдером в спальне, на первом этаже, и увидел, как тот бьется телом о спинку кровати, он почувствовал в мальчике нечто особенное. И сейчас, при переходе площади, Микаэля посетила странная мысль — наверняка далекая от реальности, но никак его не отпускавшая, — и, поднявшись на «горбушку» Гётгатан, он остановился.

Ему требовалось по крайней мере проверить эту мысль, поэтому он достал мобильный телефон и принялся искать номер Ханны Бальдер. Ее номер оказался засекречен, и едва ли он мог присутствовать в телефонной книжке «Миллениума». Что же делать? Микаэль подумал про Фрейю Гранлиден. Она работала репортером светской хроники в газете «Экспрессен», и нельзя сказать, чтобы ее статьи делали честь их общей профессии. Речь в них шла о разводах, романах и жизни королевской семьи. Однако девушка отличалась сообразительностью и за словом в карман не лезла, и в те разы, что они встречались, время они проводили весело, поэтому Микаэль набрал ее номер. Телефон, конечно, оказался занят — репортеры вечерней прессы теперь висели на телефоне нон-стоп. Их так поджимало время, что они никогда не успевали оторваться от стульев и взглянуть на то, как все выглядит в действительности. Они просто сидели на своих местах и строчили тексты. Но под конец Блумквист все-таки поймал ее — и ничуть не удивился тому, что Фрейя издала радостный вопль.

— Микаэль! — воскликнула она. — Какая честь! Не собираешься ли ты, наконец, подкинуть мне сенсацию? Я уже заждалась…

— Сорри. На этот раз тебе придется мне помочь. Мне нужен один адрес и номер телефона.

— А что мне за это будет? Может, классная цитата о том, что ты выкинул ночью?

— Я могу дать тебе несколько профессиональных советов.

— Например?

— Кончай писать ерунду.

— Ха, а кто же тогда будет снабжать качественных журналистов необходимыми телефонами? Кто тебе нужен?

— Ханна Бальдер.

— Догадываюсь, почему… Ее парень явно был вчера здорово пьян. Вы с ним там встретились?

— Кончай забрасывать удочки. Ты знаешь, где она живет?

— На Торсгатан, сорок.

— Ты можешь сказать такое вот так запросто, прямо с ходу?

— У меня отличная память на ерунду… Погоди минутку, тогда получишь еще код парадного и номер телефона.

— Спасибо.

— Но…

— Да?

— Ее ищешь не только ты. Наши собственные ищейки тоже за нею гоняются, и, насколько я знаю, она весь день не отвечает по телефону.

— Мудрая женщина.

Микаэль постоял на улице несколько секунд, раздумывая, что ему предпринять. Ситуация ему откровенно не нравилась. Гоняться за несчастными матерями вместе с репортерами уголовной хроники вечерних газет едва ли было в этот день пределом его мечтаний. Тем не менее он, махнув рукой, остановил такси и двинулся в район Васастан.

Ханна Бальдер поехала вместе с Августом и Эйнаром Форсбергом в центр «Óдин», располагавшийся на Свеавэген напротив Обсерваторского парка. Центр состоял из двух больших квартир, объединенных вместе, и хотя в обстановке и прилегающем дворе присутствовало ощущение чего-то личного и уютного, он все-таки немного напоминал психиатрическую лечебницу — наверное, не столько из-за длинного коридора и закрытых дверей, сколько из-за сурового, настороженного выражения лиц персонала. Казалось, у сотрудников развилась определенная подозрительность по отношению к детям, за которых они отвечали.

Директор центра Торкель Линден — невысокий, тщеславный мужчина — утверждал, что имеет большой опыт работы с детьми-аутистами, что, конечно, внушало доверие. Правда, Ханне не понравилось то, как он смотрел на Августа, и вообще здешнее распределение по возрасту. Она видела подростков вперемежку с малышами. Но ей подумалось, что менять решение поздно, и по пути домой она утешала себя мыслью, что это только на короткое время. Может, забрать Августа уже сегодня вечером?

Ханна глубоко погрузилась в размышления — думала о Лассе, его пьянках и опять о том, что надо бросить его и заняться собственной жизнью. Выйдя из лифта на Торсгатан, она вздрогнула. На площадке лестницы сидел привлекательный мужчина и что-то писал в блокноте. Когда он встал и поздоровался с нею, она увидела, что это Микаэль Блумквист, и ей стало страшно. Возможно, ее мучило сознание вины, и ей подумалось, что он собирается ее разоблачить… Глупости, конечно. Он только смущенно улыбался, дважды попросив прощения за беспокойство, и Ханна не могла не испытать большое облегчение. Она уже давно восхищалась им.

— Я не даю никаких комментариев, — сказала женщина голосом, намекавшим на обратное.

— А мне они и не нужны, — ответил Блумквист.

Тут она вспомнила, что сегодня ночью они с Лассе приехали к Франсу вместе — или, во всяком случае, одновременно, — хотя никак не могла понять, что у них общего; напротив, в этот момент они казались ей полной противоположностью друг друга.

— Вам нужен Лассе? — спросила Ханна.

— Я хотел бы узнать о рисунках Августа, — сказал он, и тут она ощутила приступ паники.

Тем не менее Ханна позволила ему войти. Наверняка это было неосмотрительно: ведь Лассе побежал лечить похмелье в какой-то кабак поблизости и мог вернуться в любую минуту, а увидев у них дома журналиста такого калибра, он просто взбесится. Однако Ханна не только беспокоилась, но и испытывала любопытство. Откуда, черт возьми, Блумквист узнал про рисунки? Она пригласила его сесть на серый диван в гостиной, а сама пошла на кухню и приготовила чай с сухариками. Когда женщина вернулась с подносом, Микаэль сказал: