Джулия Корбин - Не доверяй мне секреты

– Грейс, – говорит он, беря меня за плечи, – я понимаю, ты попала в жуткий переплет и пытаешься ухватиться за любую соломинку.

– Вовсе нет.

– Ты давно ела?

– Мм, довольно давно, но…

– К Монике это не имеет никакого отношения, это касается только нас с тобой, – говорит он, мягко тряся меня за плечи. – Не отвлекайся от главного. И не впутывай сюда Монику. Прошу тебя. Никто и никогда не узнает, что на самом деле случилось с Розой. Безнадежный случай. – Он ведет меня на кухню. – Тебе обязательно надо что-нибудь съесть. А потом отдохнуть.

Достает из холодильника сыр, ветчину, масло и соленые огурчики, нарезает хлеб, потом делает сэндвич, и все это стоя за моей спиной, так что я оказываюсь между его руками.

Я закрываю глаза и прижимаюсь затылком к его шее. Можно было бы, конечно, показать ему браслет, но неохота выслушивать очередное, вполне рациональное объяснение. Не хочу упускать из виду то, что я знаю: у Моники оказался браслет, который принадлежал Розе. С тех пор как Орла прибыла к нам в поселок, Моника все время была на грани нервного срыва. Это не просто так. Нутром чувствую, что тут что-то нечисто.

Юан вручает мне толстый сэндвич, я ломаю его пополам, протягиваю половину ему. Он качает головой:

– Мы с Каллумом договорились встретиться в пабе, я там перекушу.

– Передавай привет, – говорю я, откусывая от одной половинки.

– Он подумывает прикупить рыбную лавку в гавани, хозяин ее все равно не использует. Переделать в жилое помещение. Несколько квартир. Предлагает мне вступить в долю.

– Отличная мысль.

– Грейс!

– Да?

– Моника не имеет отношения к гибели Розы.

Кусаю еще раз, жую, глядя вниз, на свои тапки.

– Может, сходишь со мной в паб?

– Через минуту я буду сыта по горло.

– Ну и что? Выпьешь соку. Посидишь с двумя стариками.

– Спасибо, но ты прав… – Я улыбаюсь, наливаю в стакан воды, пью. – Сейчас мне лучше всего прилечь.

Допиваю воду, прижимаю стакан к животу.

Юан задумчиво меряет кухню шагами. Потом подходит ко мне вплотную.

– Ну что ты делаешь, стакан раздавишь. – Он отбирает у меня посудину, прижимается губами к моему уху: – Не забывай, кто у нас с тобой враг. – Нежно прикусывает мочку, слегка дергает. – Ладно, к вечеру пришлю сообщение.

Провожаю его по коридору, гляжу в окно, как он отъезжает. Когда машина исчезает за углом, выхожу, сажусь в свою машину и еду в противоположном направлении. Надо успеть поговорить с Моникой до того, как он вернется из паба. Подъезжаю к их дому и уже собираюсь заехать, как вдруг, буквально за одну секунду, моя решимость слабеет. Снижаю скорость, останавливаюсь. Может быть, не стоит? Может, хватит копать эту историю? Роза мертва. Двадцать четыре года, как мертва. И какое сейчас значение имеют какие-то подробности?

Как какое? Для меня подробности – это все. Они – фундамент, на котором я построила всю свою жизнь. Может быть, этот браслет ничего не означает, может, у Моники будет разумное и правдоподобное объяснение, как он у нее оказался, но я не упущу возможности точно узнать про это. Анжелин говорила, что прошлое не имеет значения, но я веду постоянную борьбу со своим прошлым, а тут появился шанс наконец прояснить его. И я не упущу этот шанс. Даже ради Юана.

Паркую машину, делаю глубокий вдох, подхожу к двери, звоню.

Моника открывает и удивленно таращит на меня глаза. Кажется, только что плакала, лицо словно вдруг постарело на десять лет.

– Ну что ж, заходи, – говорит она.

В доме пахнет подгоревшим в тостере хлебом. Прохожу вслед за ней на кухню, сажусь на табуретку. Сейчас здесь беспорядок – обычный, домашний: груда посуды, бутылки с кетчупом, банки с приправами, немытые ножи с вилками. Но чтоб такое было у Моники? В первый раз в жизни вижу.

Хочется выпалить все сразу: «Ну, Моника, выкладывай. Признавайся, что случилось тогда с Розой? Ты слышишь меня, а, Моника? Говори!» Но внутренний голос подсказывает: не торопись, немедленно успокойся, сбавь обороты. Моника стоит совсем близко, пальцем можно достать, и я не хочу, чтоб она, увидев мое лицо, потеряла дар речи.

– Что-то случилось? – спрашиваю я.

Она пристально смотрит на меня, брови ползут вверх, словно я задала идиотский вопрос и теперь она ждет от меня другого, поумнее. И лишь тогда, может быть, удостоит меня ответом.

– Что-то такое, что имеет отношение к случившемуся тогда, когда нам было шестнадцать лет?

Она молчит. Только смотрит все тем же взглядом.

– Помнишь, в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году?

Она упорно не отвечает, тогда я делаю это за нее, задав новый вопрос:

– Уж не это ли?

Вынимаю из кармана браслет и кладу на стол.

Она скользит по нему взглядом и направляется к столику, где стоит чайник:

– Кофе будешь?

– Пожалуй.

Я оглядываю кухню. На стене висит рисунок, который я сделала несколько лет назад. Простой карандашный рисунок, на нем я запечатлела Мерфи и Маффина еще щенками. Саре он очень понравился, она выпросила его и прикрепила между дверью и окном. Меня всегда удивляло, почему Моника не сняла его. Я знаю, что она невысокого мнения о моей работе, считает, что это так, любительство, хобби, а не настоящий труд, то есть совсем не то, что профессия врача. Мы с ней во многом, да что там, почти во всем противоположности: Моника дисциплинированна, управляема, амбициозна и прекрасно владеет собой. Мои амбиции имеют пределы, я считаю, что все должно идти своим чередом, и предпочитаю не вмешиваться в естественный ход событий, и еще я не обладаю ее талантом держать себя в руках. Но сейчас она явно чем-то расстроена, и я твердо намерена выяснить, чем именно.

Моника ставит передо мной чашку с кофе.

– От прошлого никуда не денешься… – мямлит она.

Я протягиваю к ней руку через стол, не дотягиваюсь, но оставляю руку лежать на столе.

– Тебя что-то беспокоит? Что?

– Да не столько меня…

Моника умолкает и отпивает из своей чашки.

– У нас у всех есть какие-то тайны. Что-то хотелось бы изменить, да уже поздно.

Она смеется:

– Тебе-то о чем жалеть, Грейс? Ты всегда казалась такой уравновешенной, ты совершенно счастлива с Полом, у тебя есть твои замечательные дочки, живопись…

– Темные пятна в прошлом бывают у всякого. – Я стучу пальцем по столу рядом с браслетом. – Посмотри сюда. Я пришла поговорить об этом.

Она снова смотрит на вещицу:

– А что это? Я ничего об этом не знаю.

– Возьми его в руки. Посмотри внимательно.

Она повинуется. Брелоки звенят в ее пальцах, она поднимает браслет к свету, вертит, смотрит и так и этак.

– Потускнел немного, но очень мил. Красивый. – Кладет украшение обратно, рядом с моей ладонью. – Нет, у меня на уме сейчас совсем другие, неотложные проблемы.