Шон Слейтер - Уцелевший

– Почему?

– А мы что, часто находим фургоны, набитые трупами убитых азиатов? Раз! Нужный район – два! Ну и по времени совпадает – три! Вот и все.

– Ты прав, спасибо! – поблагодарил его Страйкер и посмотрел на тела.

Старик уже окоченел – шея, плечи и особенно лицо, искаженное предсмертной гримасой. Глубокие морщины, мягкая безволосая кожа.

– Цианоз! – Фелиция показала на багровую линию на левой половине его худощавого тела.

Страйкер и сам уже заметил: вся кровь прилила к левой стороне тела, в левую руку и ногу, хотя погибший лежал на правом боку.

– Он умер не здесь, его притащили уж мертвым, – произнес он.

– Можешь сказать когда? – Фелиция пригляделась к телу.

– Судя по степени окоченения, довольно давно. Думаю, больше суток. Патологоанатомы скажут точнее.

Страйкер надел перчатки, залез в фургон и попробовал пошевелить конечности старика, но они не поддавались. Тогда Страйкер оставил его в покое, побоявшись нарушить целостность кожных покровов. Потом осмотрел тело в поисках ножевого или пулевого ранения, но ничего не нашел.

– От чего он умер? – спросила Фелиция.

– Без понятия. – Страйкер подошел поближе к парням в заляпанных кровью желтых костюмах.

Пиджак одного был расстегнут, из-под него торчала покрытая запекшейся кровью белая рубашка. Труп как труп, а вот пулевое отверстие привлекло внимание детектива. Он пригляделся и почувствовал холодок в животе.

На первой жертве было три ранения: два в грудь, одно в голову. Страйкер перевернул тело, чтобы посмотреть выходные отверстия, потом – второе. Тоже две пули в груди, одна – в голову. Судя по всему, сороковой калибр. Те же пули, та же меткость, что и в школе Святого Патрика… и отверстия от «гидра-шока».

Теперь Страйкер был уверен, что предчувствие его не обмануло…

Красная Маска жив!

За облаками, на высоте 11 277 метров над Тихим океаном, человек с бамбуковой спиной ходил по центральному проходу «Боинга-747», пытаясь размять суставы. Ростом чуть выше метра восьмидесяти, он считался высоким и тощим для азиата, руки и ноги были непропорционально длинными.

Вернувшись на свое место, он достал ноутбук, который ему передали в Макао, включил его, ввел пароль и стал молча смотреть на экран, ожидая, пока компьютер загрузится. Он специально выкупил два места, ближайших к окну.

К нему подошла стюардесса, спросила, какой напиток он предпочитает, и предложила чай или кофе на выбор. «Черный чай», – коротко ответил он. На вопрос, не желает ли он чего-нибудь еще, отрезал: «Нет». Это были его первые слова с тех пор, как накануне вечером он сел в этот самолет на другой стороне земного шара.

Он сидел и смотрел в никуда, пока стюардесса не принесла его напиток. Откинув столик на соседнем сиденье, он взял стаканчик с чаем, поставил в держатель, терпеливо дождался, пока стюардесса наконец уйдет, и принялся за работу.

У него был ноутбук фирмы «Эппл», с вращающимся экраном. Отвернув дисплей на сорок градусов в сторону окна, чтобы экран был виден только ему самому, он нашел запароленную, скрытую с помощью программы «FolderSecure» папку и ввел пароль доступа «Молнии».

В папке лежало пять изображений формата jpeg. На четырех из них – радостные улыбающиеся детские лица. Трое из детей были уже мертвы. Четвертый, вероятно, жив, но его местонахождение неизвестно. На пятом снимке был запечатлен человек, которого он не видел уже не один десяток лет. С тех пор как закончились жуткие времена, о которых он больше не хотел вспоминать.

Один лишь взгляд на это фото пробудил в нем странные чувства.

Человек с бамбуковой спиной долго смотрел на фотографии, пока самолет не пересек Тихий океан и не вошел в воздушное пространство Канады. Он закрыл ноутбук, лишь когда стюардесса объявила, что самолет идет на посадку.

Он сидел выпрямившись и гдядел в спинку кресла впереди.

Ванкувер, Канада. Вот он и прибыл.

Страйкер и Фелиция оставили Ротшильда на месте преступления и двинулись через Трущобы. Было уже почти два часа дня. Ясное голубое небо постепенно затягивалось депрессивной серой дымкой. Да и ехали они по соответствующим местам: тоннель Реймур, облюбованный проститутками-транссексуалами, Пиджен-парк, где практически в открытую торговали наркотиками, Оппенхаймер, где постоянно случались пьяные драки, Блад-Элли – настоящая галерея психов и торчков.

Иногда город напоминал то ли цирк, то ли сумасшедший дом.

Страйкер и Фелиция искали кого-нибудь, кто бы смог опознать мертвецов из фургона. Наиболее вероятным кандидатом казалась сорокапятилетняя Кэрол Кэлватин – на улице ее все звали просто Трикси. Она обитала в трущобах Чайна-тауна и Стратконы уже давно – столько, сколько Страйкер работал в полиции.

Поначалу Трикси считалась элитной девушкой по вызову, очень популярной среди азиатских бандитов. Она пользовалась их доверием настолько, что даже стала участвовать в делах: исполняла мелкие поручения, предоставляла укрытие, иногда выступала за немалую плату в роли посредника.

Одним словом, в юности жизнь у Трикси задалась.

Потом она стала постоянной девушкой наркодилера средней руки, который работал на «Красных орлов». Его звали Нгок. Это было очень давно, не десять и не пятнадцать лет назад.

После этого Трикси сотрудничала то с одной бандой, то с другой, у нее появились международные связи, и она неплохо зарабатывала. В общем, удача ей снова улыбнулась.

А потом она начала употреблять то, что сама продавала. За два года Трикси превратилась в законченную наркоманку. В основном героин и крек, иногда мет или что-нибудь из медикаментов. С годами зависимость росла, и в конце концов Трикси стала тратить на наркотики больше, чем зарабатывала. Она вернулась к воровству и проституции, обслуживала до двадцати клиентов в день, и по ней это стало заметно.

С каждой их встречей она казалась Страйкеру все более исхудавшей и осунувшейся. Когда они познакомились, было не так плохо: она ему даже понравилась, ибо была куда приятнее остальных шлюх, с которыми полиции приходилось иметь дело в этом районе. Но теперь она стала такой же, как все, – наркоманкой, готовой на что угодно. Все время на волосок от смерти.

Таков закон жизни в Трущобах.

– Вот тут она частенько бывает, – сказал Страйкер Фелиции, – смотри в оба!

По старой, неровной мостовой Блад-Элли они обогнули ночлежку «Стенли-отель» – последнее пристанище наркоманов и городских сумасшедших, которые отсюда переселялись уже просто на улицу. Страйкер обвел взглядом переулок: булыжная мостовая, позеленевшие от дождя и времени железные фонари, кирпичный дворик за кленами и клумбами. Отовсюду веет стариной и спокойствием, и все же это Блад-Элли, а значит – боль, плохие воспоминания и смерть.