Уилбур Смит - Взгляд тигра

– Подожди, сначала мы с Шерри установим заряды. – Хотелось убедиться, что после пережитого у неё не шалят нервы. – Подорвём переборку для доступа в трюм и вернёмся. Я не собираюсь работать сразу после взрыва. Пусть отлив очистит заводь от дохлой рыбы, иначе жди повторения вчерашнего.

Мы пролезли в амбразуру. Протянутый накануне через батарейную и пассажирскую палубы нейлоновый трос довёл нас до тупиковой переборки, за которой находился носовой трюм.

Шерри светила фонариком, а я коловоротом и буравом, захваченными с поверхности, высверливал в переборке отверстие. Первые полтора дюйма прогнившей древесины дались легко, но когда пошла дубовая обшивка, твёрдая как железо, без надёжной точки опоры работа не ладилась. Сообразив, что так и за неделю не управиться, я закрепил половинки гелигнитовых шашек на шести костылях, забитых молотком по углам и в центре деревянной перемычки. Раз заложить взрывчатку в подготовленные отверстия не удалось, пришлось увеличить мощность заряда в расчёте на туннельный эффект и разрушение переборки отражённой ударной волной.

На подготовку к взрыву ушло полчаса, после чего мы с облегчением выбрались из гнетущего замкнутого пространства затонувшего корабля и поднялись на блестевшую серебром поверхность, волоча за собой изолированные провода.

Чабби подорвал заряды. Корпус принял всю силу взрыва на себя, и наверху толчок был почти не заметен.

Домой мы возвращались на подъёме, радуясь перспективе блаженного ничегонеделания в ожидании, пока отлив завершит свою работу.

Днём на южной оконечности острова мы с Шерри устроили пикник с португальским белым вином в оплетённой двухлитровой бутыли и крупными песчаными мидиями. Я обернул моллюсков водорослями, зарыл в песок, а сверху сложил открытый костёр из плавника. К заходу солнца бутыль почти опустела, а мидии испеклись. От вина, еды и великолепия заката Шерри Норт растаяла, большие синие глаза затуманились, и, когда показалась круглая жёлтая луна – покровительница влюблённых, мы по мокрому песку босиком пошли домой.

На следующее утро мы с Чабби полчаса переправляли необходимое оборудование с вельбота на дно и складывали на батарейной палубе, прежде чем смогли проникнуть в глубь корпуса.

Как я и опасался, разрушения от мощных зарядов были слишком велики. Пострадавшие от взрыва палубный настил и переборки пассажирских кают заблокировали проход на четверть длины.

Мы подыскали опорную площадку для талей, и пока Чабби их устанавливал, я подплыл к ближайшей каюте и посветил фонариком сквозь разнесённую вдребезги обшивку. Всё внутри заросло мохнатыми водорослями, под которыми угадывались контуры незамысловатой меблировки.

Увиденное в каюте меня заворожило. Чего только не было там разбросано или свалено в кучу: вещицы из фарфора, разбитый таз для умывания, роскошный ночной горшок, расписанный розовыми цветами, баночки с косметическими средствами, пузырьки духов, какие-то металлические предметы и бесформенные кипы сгнивших тканей – то ли одежда, то ли занавеси, то ли матрасы, то ли постельное бельё.

Часы показывали, что пора подниматься, – воздух в баллонах заканчивался. Моё внимание привлёк прямоугольный предмет величиной с портативный транзисторный приёмник. Осторожно очищенный при свете фонарика от толстого слоя грязи, он оказался деревянной коробкой с искусной перламутровой и черепаховой инкрустацией на крышке. Я сунул её под мышку. Чабби закончил возиться с подъёмным приспособлением и ждал у трапа на батарейную палубу.

В вельботе Шерри разливала кофе, а Анджело переставлял клапаны на резервные баллоны. Я закурил сигару и рассмотрел находку – она была в печальном состоянии. Инкрустация сгнила и отваливалась, разбухшее палисандровое дерево покорёжилось, замок и петли съела ржавчина. Шерри села на банку подле меня и внимательно оглядела трофей.

– Это же дамская шкатулка для драгоценностей, – сообразила она. – Давайте посмотрим, что внутри.

Я поддел замок отвёрткой, слегка нажал – петли не выдержали, и крышка отвалилась.

– Ох, Гарри! – Опередив меня, Шерри выхватила из шкатулки толстую золотую цепь с массивным медальоном. – Ты не представляешь, как это сейчас модно!

Теперь все полезли в коробку. Анджело приглянулась пара золотых серёжек с сапфирами, и он тут же заменил ими свои медные серьги. Чабби повесил на шею огромное гранатовое ожерелье и самодовольно огляделся.

– Для моей хозяйки, – объяснил он.

Скорее всего вещи принадлежали женщине среднего класса – жене мелкого чиновника или незначительного должностного лица. Большой ценности они не представляли, но, учитывая обстоятельства, производили сильное впечатление. Само собой разумеется, львиная доля досталась мисс Норт, однако и я успел обзавестись золотым обручальным кольцом.

– Тебе-то зачем? – возмутилась она, не желая ничего уступать.

– Пригодится. – Я многозначительно на неё посмотрел, но Шерри зарылась в шкатулку, обращая на меня ноль внимания. Тем не менее я убрал кольцо в надёжное место – маленький кармашек на молнии в рабочей сумке.

Чабби навешал на себя увесистых украшений – ни дать ни взять индийская невеста.

– Господи, Чабби, да ты вылитая Элизабет Тейлор! – восхитился я. Он с достоинством наклонил голову, принимая комплимент.

Пришлось долго уговаривать его продолжить работу, зато, вернувшись на фрегат, он трудился, как гигантский муравей. При помощи талей мы совместными усилиями разобрали завал из досок и балок, загородивший проход, а сам подъёмник перетащили на просторную батарейную палубу, чтобы не путался под ногами.

До носового трюма добрались, когда запасы воздуха были на исходе. Взрыв разрушил толстую переборку, в проломе виднелась какая-то сплошная тёмная масса, и я предположил, что это сместившийся и спрессованный под собственной тяжестью груз.

На следующий день удалось попасть в трюм, где выяснилось, что стоявшая перед нами задача требовала геркулесовых усилий. Более ста лет груз пролежал в морской воде. Почти все контейнеры сгнили и развалились, а подверженное порче содержимое слиплось в рыхлое бурое месиво. Внутри горы подводного компоста металлические предметы, прочные и водостойкие ящики – короче, всё, что могло уцелеть, – разметало, как запечённые «на счастье» монетки в рождественском пудинге. До каждого предстояло докапываться.

Здесь мы столкнулись с очередной проблемой. Стоило слегка потревожить гниль, как над ней поднимался вихрь тёмных частиц, погружая нас в непроглядный мрак, против которого фонарики бессильны. Приходилось всё делать на ощупь, и работа продвигалась мучительно медленно. Когда попадалось что-нибудь твёрдое, мы вытаскивали это из разложившейся органики, волокли через проход, опускали на батарейную палубу и там пытались идентифицировать. Остатки контейнеров мы доламывали в поисках содержимого – если оно интереса не представляло, оттаскивали подальше, чтобы не мешало работе.