Уилбур Смит - Взгляд тигра

Показались свирепо оскаленная пасть с огромными золотыми клыками и выгнутым языком, уши, прижатые к отполированному черепу, и широченный, как мои плечи, могучий лоб, посреди которого зияла единственная пустая глазница, придавая звериной морде трагическое выражение незрячего мифического божества. Испытывая почти благоговейный трепет при виде изумительно вылепленной и отлитой тигриной головы, я спинным мозгом ощутил скользкий холодок и невольно огляделся, словно верил, что в недоступной глубине трюма затаились духи могольских раджей – хранителей трона.

Шерри снова стиснула мне плечо. Я перевёл взгляд на золотого идола, но от страха с трудом заставил себя продолжить расчистку завалов вокруг него. Работать приходилось крайне осторожно – малейшая царапина нанесла бы непоправимый ущерб ценности и красоте изваяния.

Пришло время заканчивать работу, и мы отплыли назад – хотелось видеть голову и плечи тигра на расстоянии. Луч фонарика отразился от блестящей поверхности россыпью золотистых стрел, трюм засиял, превратившись в неведомое языческое капище, но как только мы с Шерри ушли навстречу солнечному свету, снова погрузился во мрак и тишину.

Чабби сразу понял важность происходящего, однако вопросов не задавал. Мы освободились от снаряжения. Я закурил сигару и глубоко затянулся, не трудясь смахивать капли морской воды, стекавшие с мокрых волос по лицу. Позабыв про нас, Шерри предалась тайным мыслям и ушла в себя.

– Нашли? – наконец спросил Чабби.

– Нашли, – произнёс я неожиданно хриплым, надтреснутым голосом.

Анджело, занятый аквалангами и не сразу уловивший перемену настроения, метнул быстрый взгляд в нашу сторону, хотел что-то сказать, но передумал, осознав напряжённость момента.

Все молчали, не в силах вымолвить ни слова. Я и не представлял, что всё произойдёт именно так. Шерри с неохотой, как-то отчуждённо, посмотрела на меня.

– Пора домой, Гарри, – сказала она.

Чабби привязал к шлангу буй, сбросил его за борт – на следующий день заберём, – включил передачу и развернулся в сторону протока.

Шерри села на банку рядом со мной. Я обнял её за плечи, и мы всю дорогу молчали, пока не уткнулись в белый прибрежный песок острова.

На закате мы взобрались на ближайшую от лагеря вершину и, прижавшись друг к другу, следили, как меркнет над морем свет и чёрная тень наплывает на заводь у Пушечного рифа.

– Я чувствую себя виноватой, – прошептала Шерри, – как после ужасного святотатства.

– Вот и я тоже…

– Тигр… Он словно живёт какой-то своей жизнью. Странно – мы нашли голову раньше всего остального. Только что ничего не было, и вдруг эти клыки… – Шерри содрогнулась. – Но глубоко внутри сидит такое приятное чувство удовлетворения. Трудно объяснить: плохое, хорошее – всё перемешалось.

– Понимаю, я испытал то же самое.

– Как нам быть, Гарри? Что делать с этим невероятным зверем?

Из-за какого-то глубоко личного, особого отношения к золотой статуе говорить о деньгах или покупателях не хотелось.

– Давай спускаться, – ушёл от ответа я. – Анджело ужин приготовил.

При свете костра, заполнив вкусной едой холодную пустоту в желудке, с кружкой виски в одной руке и сигарой в другой, я смог наконец подробно рассказать всем о находке – как мы наткнулись на золотую голову и какой страх она внушала. Чабби и Анджело сосредоточенно слушали.

– Очистили её по самые плечи, и, полагаю, это конец – там метка для стыковки с другой секцией. Завтра высвободим из завала, но будет непросто. Сначала нужно принять меры предосторожности, чтобы ничего не повредить.

Чабби кое-что предложил, и мы подробно обсудили, как избежать ущерба.

– Скорее всего пять ящиков с сокровищем погрузили вместе. Надеюсь, остальные в той же части трюма, вероятно, в одинаковых клетях, обитых для прочности железными полосами.

– Кроме драгоценных камней, – напомнила Шерри. – На суде субедар показал, что их упаковали в казначейский сундук.

– Само собой, – подтвердил я.

– А какой он с виду, этот сундук?

– В копенгагенском военном музее был такой: маленький стальной сейф, величиной с большую жестянку из-под печенья. – Для наглядности я развёл руки, как бахвалящийся уловом рыбак. – Рёбра окованы железным уголком, навесные замки.

– Звучит внушительно.

– После ста с лишним лет под водой его ткни, и он рассыплется, если ещё цел.

– Завтра узнаем, – уверенно пообещала Шерри.

Утром мы спустились на берег под проливным дождём, который барабанил по клеёнчатым дождевикам – с нас стекали потоки воды. Со стороны моря вал за валом накатывали жирные тёмные тучи, бомбардируя остров тоннами влаги.

Ливень поднял с морской поверхности пелену жемчужной водяной пыли, видимость упала до нескольких сот ярдов, и вскоре после того, как мы отплыли в сторону рифа, остров исчез в серой дымке.

Всё, что находилось в вельботе, было холодным, липким и мокрым. Анджело беспрестанно вычерпывал воду, мы с Шерри жались в дождевиках как неприкаянные, a Чабби, щуря глаза под косыми, хлещущими струями дождя, гнал лодку по протоку.

Флуоресцентный оранжевый буй прыгал на волнах у самого рифа. Конец шланга втащили в вельбот и подсоединили к помпе. Заодно шланг служил якорным канатом, так что Чабби выключил двигатели.

Как хорошо было укрыться от холодного, пронизывающего дождя в спокойной синей глубине заводи!

Анджело уступил завуалированным угрозам и открытому подкупу и скрепя сердце расстался с тиковым матрасом, набитым кокосовым волокном. Предварительно пропитав тюфяк морской водой, чтобы лишить плавучести, я аккуратно свернул его, перевязал верёвкой, забрал с собой на фрегат, а там расстелил на пассажирской палубе.

Мы с Шерри вернулись в трюм и за десять минут полностью освободили тигриную голову от приставшей снизу гнилой соломы. Секция оканчивалась на уровне плеч аккуратным фланцем, который, стыкуясь с гнездом, обеспечивал надёжное и почти незаметное соединение.

Я осторожно перекатил голову набок. Золотая статуя оказалась не цельнолитой, как мне почему-то представлялось, а пустотелой. Металл, толщиной всего около дюйма, внутри был шершавым и бугристым на ощупь. Тут только до меня дошло, что цельное литьё весило бы сотни тонн, а стоимость пришлась бы не по карману даже владыке, способному построить храм под стать Тадж-Махалу. Тонкость металлической оболочки, естественно, сказалась на прочности статуи, и, повернув тигриную голову, я сразу заметил, что она повреждена. Нижний край полой секции деформировался, вероятно, во время тайной перевозки на безрессорной телеге по индийским джунглям или при агонии «Утренней зари», попавшей в когти циклона.

Нащупав обеими ногами точки опоры, я наклонился, подсунул под статую согнутые руки и осторожно приподнял, как спящего ребёнка.