Ю Несбё - Тараканы

— Так что же она ответила?

— Она согласилась, а я тут же пожалел о своих словах. Обычный флирт, ничего больше. Потом я попросил у нее визитку и сказал, что позвоню ей, чтобы мы выбрали время. Разумеется, продолжения не последовало, но думаю, она меня вспомнит.

— У тебя есть ее визитная карточка? — разочарованно протянул Харри.

— Да, разве это не здорово?

Харри поразмыслил немного.

— Послушай, Йенс, это прекрасно, но все не так просто. Алиби у тебя по-прежнему нет. Теоретически ты мог после этой встречи снова спуститься на лифте вниз. К примеру, забыть что-то в офисе, вернуться, забрать и снова спуститься, не так ли?

— О! — голос его зазвучал растерянно. — Но…

Йенс умолк, и Харри услышал его вздох.

— Вот дьявол. Ты прав, Харри.

Харри внезапно проснулся. В монотонный гул, доносившийся с моста Таксин-бридж, вторгся рев речной баржи с Чао-Прайя. Раздалась сирена, свет с улицы ослепил его. Он сел на кровати, подпер голову руками и принялся ждать, когда же умолкнет сирена, как вдруг до него дошло, что это звонит телефон. Он нехотя взял трубку.

— Я тебя разбудил? — Это снова был Йенс.

— Не важно, — сказал Харри.

— Я круглый идиот. Даже не знаю, рассказывать тебе или нет.

— Ну и помирай идиотом.

Возникла пауза, только послышался звон монетки, которую опустили в телефон-автомат.

— Я шучу. Давай рассказывай.

— Хорошо, Харри. Я не спал и все думал, пытаясь вспомнить, что и когда я делал в тот вечер. Представляешь, я могу в мельчайших подробностях описать валютные операции, которыми занимался несколько месяцев назад, но не в состоянии припомнить простые факты, сидя в тюрьме по подозрению в убийстве. Ты меня понимаешь?

— Вряд ли это из-за ареста. Разве мы уже не обсуждали это?

— Ладно, вот что случилось. Ты помнишь, как я сказал, что выключил телефон в тот вечер, оставшись в офисе поработать, правильно? Я лежал сейчас и думал, что кто-то ведь мне звонил, и этот звонок записан на магнитофон. Перекодировать время там нельзя, в отличие от той видеозаписи на парковке.

— И что это доказывает?

— То, что я сам находился в тот момент в офисе и мог звонить оттуда, хотя входящие звонки и были отключены. Я позвонил секретарше и велел ей проверить магнитофон. Она нашла запись, и тут я вспомнил все. В восемь часов я сам звонил сестре в Осло. Можешь проверить.

Но Харри и не думал делать этого.

— Твоя сестра может обеспечить тебе алиби, а ты о ней даже не вспомнил?

— Да. А знаешь почему? Потому что ее не было дома. Я просто оставил на ее автоответчике сообщение, что звонил ей.

— И ты этого не вспомнил? — снова повторил Харри.

— Черт возьми, Харри, подобные вещи забываешь еще до того, как кладешь трубку, разве нет? Разве ты сам помнишь все свои телефонные звонки, на которые не получил ответа?

Харри был вынужден признать его правоту.

— Ты уже говорил со своим адвокатом?

— Еще нет. Я хотел сперва рассказать это тебе.

— Хорошо, Йенс. Позвони сейчас адвокату, а я пошлю кого-нибудь к тебе в офис, чтобы проверить твои слова.

— Подобная запись на пленке является доказательством в суде, как тебе известно, — голос Йенса зазвучал напряженно.

— Брось, не волнуйся. Теперь они тебя отпустят.

Брекке шумно вздохнул в телефонную трубку:

— Пожалуйста, повтори это еще раз, Харри.

— Теперь тебя отпустят.

Йенс странно хохотнул.

— В таком случае я угощаю, инспектор.

— Не надо.

— Почему же?

— Я полицейский.

— А я на допросе.

— Не надо, Йенс.

— Как хочешь.

С улицы донесся хлопок: может, взорвалась хлопушка или лопнула шина.

— Я подумаю.

Харри положил трубку, вошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Сколько же можно, спрашивается, пребывать в тропиках и оставаться таким бледным? Он никогда особенно не любил загорать, но в былые времена загар прилипал к нему как-то быстрее. А может, образ жизни, который он ведет в последний год, повлиял на пигментацию кожи? Он плеснул себе в лицо холодной водой, вспомнил о загорелых пьянчугах из «Шрёдера» и снова воззрился на свое отражение в зеркале. Что ж, солнце, по крайней мере, подарило его носу багровый алкоголический цвет.

— Снова отбой, — объявила Лиз. — У Брекке есть алиби, а этого Лёкена мы списываем со счета.

Она откинулась на стуле и уставилась в потолок.

— Какие будут предложения? Если вам нечего сообщить мне на этой утренней летучке, то можете заниматься чем угодно, но завтра утром я жду от вас результатов.

Все вышли, только Харри остался сидеть.

— Что у тебя? — спросила его Лиз.

— Ничего, — ответил он, зажав в уголке рта незажженную сигарету. Начальница наконец-то разрешила курить в своем кабинете.

— Я знаю, что-то есть.

Харри улыбнулся:

— Я просто хотел убедиться. Что ты знаешь, что что-то есть.

Между бровей Лиз пролегла суровая морщинка.

— Расскажешь, когда будет что сказать.

Харри вынул сигарету изо рта и сунул ее обратно в пачку.

— Конечно, — сказал он, вставая, — я так и сделаю.

Йенс сидел, откинувшись на спинку стула, и улыбался; румянец играл на его щеках, шею украшала бабочка. Он напоминал Харри подростка на собственном дне рождения.

— Я даже рад, что посидел какое-то время в заключении. После этого начинаешь больше ценить самые простые вещи. Как, например, бутылку «Дом Периньона» урожая 1985 года.

Он подозвал официанта, который тут же поспешил к их столику, достал бутылку шампанского из ведерка и разлил по бокалам.

— Люблю такие вещи. Чувствую себя почти сверхчеловеком. Что скажешь, Харри?

Харри дотронулся до бокала:

— Здорово. Но все же это не мое.

— Мы разные люди, Харри.

И Йенс улыбнулся. Он снова надел свой костюм. Или похожий, Харри не мог определить точно.

— Некоторым людям роскошь необходима, как воздух, — продолжал Йенс. — Дорогой автомобиль, шикарная одежда и прислуга просто нужны мне для того, чтобы я нормально себя чувствовал, чтобы я знал, что действительно существую. Понимаешь?

Харри покачал головой.

— Ну да ладно, — сказал Йенс и поднял бокал за ножку. — Из нас двоих я декадент. Доверяй своему первому впечатлению, Харри: я самый обычный мешок дерьма. И пока для нас, дерьмаков, есть место в этом мире, я таковым и останусь. Твое здоровье!

Он, смакуя, подержал шампанское во рту, прежде чем глотнуть. А потом осклабился и застонал от удовольствия. Харри усмехнулся и поднял свой бокал, но Йенс неодобрительно посмотрел на него.

— Ну как? Начал наслаждаться жизнью, Харри? Тогда не получится быть строгим по отношению к самому себе.

— Иногда получается.

— Чушь! Все люди по своей сути гедонисты, только некоторые понимают это позже других. У тебя есть женщина?