Энн Райс - МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ

«Ты никогда не станешь моим, врагом!»

Мы сидели на низкой стене, выходящей на Пятую авеню, на краю Сентрал-парка. И так три ночи подряд. Мы наблюдали.

Ибо насколько хватало глаз, со стороны жилых кварталов тянулась бесконечная очередь шириной пять-шесть футов: мужчины, женщины, дети - поющие, притоптывающие, чтобы согреться; взад-вперед вдоль очереди сновали монахини и священники, предлагая горячий шоколад и чай тем, кто замерз. На расстоянии нескольких футов друг от друга в больших железных барабанах горели костры. Насколько хватало глаз.

Очередь тянулась до деловой части города и двигалась дальше, мимо сверкающих витрин Бергдорфа Гудмана и Генри Бендела, меховых, ювелирных и книжных магазинов центра, пока не сворачивала к собору.

Скрестив ноги и сложив на груди руки, Дэвид стоял, прислонившись к каменной ограде парка. Я по-детски сидел, подогнув колени; опустошенное одноглазое лицо поднято, подбородок уперт в кулак, локоть на колене. Я прислушивался к толпе.

Далеко впереди послышались крики и визг. Наверное, кто-то в очередной раз приложился к реликвии чистой салфеткой и изображение снова перешло на салфетку! То же самое произойдет и завтрашней ночью, и послезавтрашней, и, возможно, повторится еще не однажды, и никто не знал, сколько это будет продолжаться, знали только, что сияние лика переносится от оттиска к оттиску, как пламя с фитиля на фитиль.

- Пойдем, - сказал Дэвид. - Мы здесь замерзнем Ну пойдем же.

Мы пошли.

- Зачем все это? - спросил я. - Торчать здесь, наверху, чтобы видеть то же самое, что мы видели прошлой и позапрошлой ночью? Чтобы я снова пытался добраться до нее, понимая, что любая демонстрация силы, любой сверхъестественный дар лишь подтвердят само чудо? Она никогда больше не захочет меня слушать. Ты ведь знаешь, что не захочет. А кто сейчас стоит на ступенях, кто принесет себя в жертву на рассвете, чтобы подтвердить это чудо?

- Там Маэл.

- Ах да, этот друид, когда-то бывший жрецом и до сих пор им оставшийся. Значит, сегодня утром именно он, подобно Люциферу, сгинет в огне.

Прошлой ночью это был какой-то оборванец бродяга и горький пьяница, явившийся невесть откуда и нам не известный. Он превратился на рассвете в сверхъестественный факел на глазах у многочисленных операторов с видеокамерами и газетных фоторепортеров. Газеты пестрели снимками этого чуда, как и фотографиями самого плата

- Подожди здесь, - сказал я.

Мы пришли в южную часть Сентрал-парка. Толпа дружно пела старый торжественный и воинственный гимн:

Святым Боже, мы восхваляем Имя Твое

Владыка всего сущего, мы склоняемся пред Тобой!

Я стоял, в изумлении не сводя с них глаз. Боль в левой глазнице, похоже, усилилась. Интересно, что могло там меняться и какие процессы происходили.

- Вы глупцы, все вы! - заорал я - Христианство - самая кровавая религия из тех, что существовали на свете. Могу засвидетельствовать это!

- Сейчас же замолчи и делай, что я скажу. - Прежде чем кто-либо успел обернуться и посмотреть на нас, Дэвид уже тащил меня за собой, и скоро мы растворились среди прохожих, идущих по ледяным тротуарам. Снова и снова сдерживал он меня на этом пути. Он устал это делать. Я не винил его.

Один раз я попал в руки полицейских.

Меня поймали и пытались вытолкать из собора за то, что я хотел поговорить с ней, но потом, когда меня выводили вон, все они медленно отстранились. Они почувствовали, что я не живой, - так, как это чувствуют смертные. Они это почувствовали и стали бормотать что-то про плат и чудо, и я был бессилен что-либо сделать.

Полицейские были повсюду. Они стояли на страже, чтобы оказать помощь, подать горячего чаю; то и дело они отходили погреть над костром белые, замерзшие руки.

Никто нас не замечал. Да и с какой стати? Мы были просто двумя неприметными мужчинами, частью толпы; наша сияющая кожа не бросалась в глаза среди этой слепящей снежной белизны, среди этих исступленных паломников, распевающих псалом за псалмом.

Витрины книжных магазинов были завалены всевозможными изданиями Библии, книгами по христологии. Высилась огромная пирамида книг в обложке цвета лаванды под названием «Вероника и ее плат» Эвы Курилюк. Рядом с ней лежала другая кипа: «Святые лики, тайные места» Яна Уилсона

Люди продавали на улице брошюры и даже раздавали их бесплатно. Я слышал говоры со всех Частей страны - Техаса, Флориды, Джорджии, Калифорнии.

Библии, Библии, Библии - распродаваемые и раздаваемые.

Группа монахинь раздавала изображения святой Вероники. Но самым ходовым товаром были цветные фото самого плата, сделанные в церкви и затем растиражированные в тысячах экземпляров.

- Чудесная милость, чудесная милость… - пели в унисон в одной из групп, раскачиваясь взад-вперед, занимая в шеренге свои места.

- Gloria, in excelsus deum! - разразился длиннобородый мужчина с простертыми руками.

Подходя ближе к церкви, мы увидели, как повсюду собираются небольшие группы людей. В гуще одной из них быстро, горячо говорил молодой человек:

- В четырнадцатом веке ее, Веронику, официально признали святой, и считалось, что плат был утерян во время Четвертого крестового похода, когда венецианцы штурмовали Лия-Софию. - Он остановился, чтобы поправить очки на носу, - Разумеется, Ватикан не преминет вынести официальное решение по этому поводу, как всегда это делает, но из оригинала плата уже получены семьдесят три копии, и это на глазах бесчисленных свидетелей, готовых дать показания перед папским престолом.

В другом месте собралось несколько одетых в темное мужчин, должно быть священников - не могу сказать точно, - в окружении слушателей, щурящихся на снег.

- Я не утверждаю, что иезуиты не могут прийти, - сказал один из мужчин. - Я сказал лишь, что они не придут сюда, чтобы взять управление в свои руки. Дора просила, чтобы хранителями плата стали францисканцы, если она покинет собор.

А позади нас две женщины сошлись на том, что уже были проведены экспертизы и что возраст плата не вызывает сомнений.

- Сейчас нигде в мире больше не выращивается этот сорт льна; невозможно найти новый кусок такой ткани; сама новизна и чистота этой ткани являют собой чудо.

- …Все телесные жидкости, каждая часть изображения, полученная из жидкостей человеческого тела. Не следовало портить плат, чтобы это обнаружить! Это… это…

- …Действие энзима. Но вы понимаете, как искажают подобные вещи…

- …Нет, не «Нью-Йорк Таймс». «Нью-Йорк Таймс» не собирается утверждать, что три археолога признали ее подлинной…

- Не подлинной, друг мой, а лишь не имеющей современного научного объяснения…

- Бог и дьявол - идиоты! - произнес я. Группа женщин повернулась ко мне в изумлении.