Тэми Хоуг - Ночные грехи

Тогда отчего же так тяжело на сердце?

Митч порылся в кармане брюк и достал другую двадцатипятицентовую монетку. Он набрал номер Штраусов по памяти и прошептал молитву благодарности, когда после третьего сигнала его дочь ответила громким «Привет! Джесси слушает!».

— Привет, моя милая, это папа, — сказал он мягко, наклоняя голову, чтобы уклониться от любопытства Меган.

— Ты приедешь забрать меня? Я хочу, чтобы ты почитал мне еще ту книгу перед сном.

— Извини, малышка, но я не смогу, — прошептал он в трубку. — Мне надо побыть копом сегодня вечером подольше. Тебе придется остаться с бабушкой и дедушкой.

Мертвая тишина повисла на другом конце линии. Митч мог ясно представить, как его маленькая дочь делает сердитое лицо — выражение, которое она унаследовала от своей матери и усовершенствовала, подражая бабушке. Красноречивый взгляд ее огромных карих глаз мог вызвать чувство вины в мгновение ока.

— Я не люблю, когда ты коп, — сказала она.

Ему хотелось знать, понимает ли она, как больно ранят его такие слова. Они, как нож, вонзились в его старую незаживающую рану.

— Я знаю, что ты не любишь, Джесс, но я должен постараться найти кое-кого, кто потерялся. Разве ты не хотела бы, чтобы я нашел тебя, если ты бы потерялась?

— Да, — неохотно согласилась она. — Но ты же мой папа.

— Завтра вечером я буду дома, моя милая, и мы прочитаем с тобой лишние странички. Я обещаю.

— Конечно, потому что бабушка сказала, что она может читать со мной о слоне Бабаре и сама.

Митч сжал зубы. Эта французская сказка была любимой у дочери.

— Я обещаю. Поцелуй меня на ночь, а потом дай трубку дедушке.

Джесси громко чмокнула в трубку телефона. Митч повторил воображаемый поцелуй, повернувшись спиной к Меган так, чтобы она не могла увидеть, как покраснели его щеки. Затем Джесси передала телефон дедушке, и Митч бесстрастным тоном начал объяснять, что это обычное дело, ничего особенного, но может несколько затянуться. Если бы он рассказал родителям жены, что вынужден заниматься расследованием похищения ребенка, Джой Штраус оборвала бы все телефонные линии, доведя город до исступления.

Юрген не настаивал на подробностях. Рожденный и воспитанный в Миннесоте, он считал невежливым требовать информации больше, чем собеседник хотел ему дать. Кроме того, этот случай был далеко не единственный. Работа Митча диктовала его поздние приходы время от времени. Он давно договорился с Джесси, что она в таких случаях будет оставаться с бабушкой и дедушкой, которые присматривали за ней каждый день после школы. Это было удобно и привычно для Джесси. Митч, возможно, и не был в восторге от своей тещи, но он верил, что та хорошо позаботится о своей единственной внучке.

Он ненавидел себя, когда ему приходилось задерживаться и не видеть Джесси, пропускать обеды с ней, когда он не мог читать ей книгу до самого сна. Его дочь была абсолютным центром его вселенной. На секунду он попытался представить, как бы себя чувствовал, если бы не смог найти ее, затем он подумал о Джоше и Ханне.

— Я примчусь домой в мгновение ока… — прошептал Митч, вешая трубку. Боль в сердце не затихала.

Напряжение Меган съехало с точки кипения до умеренных высот. На секунду Митч Холт показался уязвимым, мягким, не таким устрашающим. В течение секунды он был отцом-одиночкой, который посылал своей маленькой принцессе поцелуй по телефону. Слово «опасность» пронеслось в голове снова, приняв новую окраску.

Решительно выбросив эту мысль из головы, она сугубо по-деловому посмотрела на Митча.

— Надеюсь, вы правы, Шеф, — сказала она. — Для всеобщего блага.

День 1-й

21.30

— 7 °C

Последние из хоккеистов Старшей лиги, прихрамывая и шаркая, выходили из Арены имени Горди Кнутсона, когда Митч въехал на своем «Форд Эксплорер» на стоянку. Членам Старшей лиги было по полтиннику, кому-то даже больше, но они все еще удивительно ловко катались по льду, как будто оставляли обременительный груз возраста в шкафчиках раздевалки, а здесь плели кружева на волшебных коньках. Они носились по площадке, стремительно передавали шайбу, забрасывали ее в ворота, смеялись и ругались. Но когда игра заканчивалась и коньки снимались, возраст напоминал о себе с удвоенной силой…

Игроки медленно спускались вниз по лестнице, их лица искажала гримаса разной степени усталости.

Нуги, прислонившись к патрульной машине, припаркованной в пожарном проезде перед зданием, с улыбкой наблюдал за ними. Он одобрительно поднял большой палец и захохотал, когда Ал Джексон послал его к черту.

— Почему вы все еще играете, если это так выматывает вас, Ал?

— Глупости! — огрызнулся Джексон. — Я все забываю, ты же бывший футболист. Слишком часто получал по голове, Нуги?

— По крайней мере, у нас хватало ума, чтобы носить шлемы, — не остался в долгу Нуги.

— Значит, твоей глупости нет оправдания?

Нога свирепо зарычал и махнул рукой.

— Что происходит, Нуги Нога? — спросил Билл Леннокс, подтягивая ремень на вещевом мешке. — Задержал Оли за превышение скорости на «Замбони»?

Ледозаливочная машина «Замбони» почему-то всегда вызывала смех, и все рассмеялись, но их пристальные взгляды, скользнув мимо Нога, устремились на Митча и Меган, когда те показались на дорожке.

— Добрый вечер, Митч, — поздоровался Джексон, салютуя хоккейной клюшкой. — Волна преступности выплеснулась к нам на каток?

— Да. К нам поступили жалобы, что ваши прострельные броски смертельны.

Хоккеисты разразились хохотом. Митч проследил за ними взглядом, пока их было слышно, а затем повернулся к офицеру.

— Офицер Нога, это агент О’Мэлли.

— Мы встречались, — сказала Меган, нетерпеливо постукивая каблуком по плотному снегу на тротуаре, с двойной целью: согреться и вернуть чувствительность пальцам ног.

Она внимательно огляделась по сторонам, буквально сканируя окрестности. Каток построили в конце улицы, подальше от жилых домов. Расположенный на юго-восточной окраине Оленьего Озера, он находился в километре от автомагистрали, соединяющей столицы штатов. Кроме островка искусственного света на парковочной площадке, везде темно. Ночь беззвездная, смутно тревожащая, определенно недружелюбная. С другой стороны — стена разросшегося оголенного кустарника, выставочный комплекс в парке со множеством старых пустующих зданий и неясно вырисовывающиеся трибуны. Все выглядело заброшенным и каким-то зловещим, как будто было заселено неясными тенями темных духов, которых могли бы прогнать только огни карнавала и толпы людей. Даже глядя в другом направлении в сторону города, Меган испытала чувство изоляции.

— Мы здесь из-за пропавшего ребенка? — спросил Нога.