Тэми Хоуг - Ночные грехи

Это, должно быть, невыносимо — любить человека, иметь от него ребенка, любить и надеяться на него и… потерять их обоих. Поговорка гласит, что лучше любить и потерять, чем никогда не любить, но Меган не верила этому. Лучше не любить вообще, чем потом вот так рвать свое сердце.

— Я думаю о Ханне и Поле, — еле слышно сказал Митч. — Я и врагу не пожелал бы испытать такую боль.

Страстно желая сделать ему что-нибудь приятное, Меган просунула руки под расстегнутую куртку Митча и обняла его за поясницу. Плотно прижавшись щекой к его груди, она уверенно сказала:

— Мы найдем его. Найдем обязательно.

Желая впитать немного ее уверенности, Митч обнял ее и крепко прижал к себе. Он не думал о ее правилах не иметь дела с полицейскими. Сейчас они не были полицейскими. Митч выбросил из головы все, кроме единственной жизненной истины: он — мужчина, а она — женщина, электрические разряды между ними настолько убедительны, что стоит посчитаться с ними и отгородиться ото всего остального мира. И у него нет желания сопротивляться искушению. Сегодня вечером это было все, что он хотел, — быть человеком без прошлого или будущего, быть с женщиной, которую он мог держать в объятиях, которую он хотел и в которой мог потеряться.

Митч провел рукой по ее волосам, глянцевые нити скользили сквозь его пальцы. Он наклонился к губам Меган, и его поцелуй укротил бы любой ее возможный протест. Вкус губ был сладок. Ощущение ее тела в руках восстанавливало силы. Желание сжигало усталость, и поцелуй разгорался все горячее, становясь более диким.

Меган сильно вдавила пальцы в его поясницу. Она не смогла найти слов отказать ему. Желание полностью овладело ею. Митч наклонил Меган назад, поддерживая рукой, его губы обожгли ее шею в вырезе халата. Через мгновение он подхватил Меган на руки.

В несколько шагов он пересек комнату, задевая и роняя по пути коробки. Кот недовольно мяукнул и поспешил убраться в более безопасное место. Митч пристально смотрел на Меган. Выражение его глаз было жестким, решительным, напряженным, как будто он собирался произнести заклинание. В спальне он уложил ее на середину незастеленной кровати и отступил назад, не отводя ни на секунду от нее взгляда, чтобы сбросить куртку. Затем он стянул через голову свитер и футболку и отшвырнул их в сторону.

Меган присела на колени, упиваясь его видом. Его волосы были взъерошены. Небольшая щетина чуть затемняла челюсть и подчеркивала худобу и угловатость лица. У него было тело воина, который уже принял свою долю сражений. Элегантный, худощавый, со шрамами на бугорках мышц. Темные волосы курчавились на его груди и плоском животе и стрелкой исчезали под краем джинсов с низкой посадкой.

Не сводя с него глаз, она развязала пояс халата и позволила ему соскользнуть с плеч. Все было правильно и одновременно неправильно, потому что просто не существовало никаких правил. Не было никаких слов. Было только это невероятное чувство ожидания и слияние измученных душ.

Митч дотянулся до нее рукой и кончиками пальцев пробежался по плечу и вниз по руке. Он залюбовался ее талией, изящным изгибом бедер. Ее кожа цвета сливок была гладкой, как шелк. Он медленно и чувственно поцеловал ее губы, затем глубоко проник языком в теплую, влажную полость ее рта, эротично зондируя все его уголки, в то время как рука непрерывно исследовала ее тело. Ему хотелось поглотить ее, впитать комфорт мягкой теплоты в свое тело — или еще лучше проникнуть в нее. Потерять себя. Почувствовать, как тугой узел одиночества и боли разрывается и сгорает в огне их союза.

Они опустились на кровать и прильнули друг к другу, чувствуя грудь грудью, сплетая ноги. Меган выгнулась к нему, наслаждаясь ощущением его сильного тела, жаром его кожи. Волосы на его груди, как щеточка, щекотали ее соски. Она ощущала его прикосновение, ей нравилось вдыхать теплый мускус его мужского желания. Она подчинилась его воле, позволив ему взять на себя инициативу. Покорность… Слово вызвало дрожь, но когда он коснулся губами ее груди, все мысли отлетели в сторону.

Меган запустила руки в его волосы, помассировала мышцы плеч, пробежала ступней по икрам его ног и нахмурилась, осознав, что его джинсы все еще были на месте. Извиваясь под ним, она дотянулась до кнопки на поясе, и, когда попыталась расстегнуть молнию над его возбудившимся членом, он помог ей, приподнявшись на коленях.

Руки не слушались, когда она потянула с него джинсы и трусы. Все ее тело дрожало от желания почувствовать его в себе. Она обхватила пальцами его пенис и нежно сжала его. Митч закрыл глаза и застонал.

— Иди ко мне, — выдохнул он, потянувшись навстречу.

Меган прижалась к нему, отвечая на поцелуи. Она обвила руками его шею и откинула голову, когда он покрывал поцелуями ее лицо, плечи, грудь. Большие руки Митча нежно гладили ее спину, медленно спускаясь к ягодицам. Меган протиснула руки между телами и направляла его, удерживая надежно, когда он положил ее на спину.

Она медленно, с легким стоном выдохнула, когда он вошел в нее. Ее тело напрягалось под ним на грани удовлетворения. Он приподнял ее снова и медленно, сантиметр за сантиметром, скользил внутрь, двигаясь туда и обратно.

Ожидание сжималось в ней, как пружина, все туже и туже, неизбежно приближаясь к критической точке. Она начала двигаться навстречу ему в своем собственном темпе, обхватив руками его могучие плечи и откинув голову назад. Быстрее и быстрее, сбивая дыхание, пока от жара их тел пот не заблестел на ее гладкой коже, пока ожидание не взорвалось огненной бурей ощущений…

Они вернулись на землю, крепко обнимая друг друга. Их сердцебиение замедлилось, и мир вокруг начал принимать реальные формы. Митч потянул стеганое одеяло. Пыл страсти ослаб, и холод январской ночи добрался до них.

Гэннон вскочил на кровать и свернулся клубочком на своем любимом месте за коленями Меган, как будто Митча не существовало вообще.

Она с трудом могла вспомнить, когда в последний раз в ее постели был мужчина. Ее отношения можно было пересчитать по пальцам одной руки. Все они закончились неудачно. В правилах ее личной жизни был пункт 22 — она не встречалась с полицейскими. Но никто не понимал полицейских, кроме других полицейских, поэтому… И под этим оправданием лежали более глубокие причины, внутренние страхи, демоны, которые следовали за нею, как тени, всю ее жизнь. Страх, что никто никогда не полюбит ее, что она была изначально непривлекательна и запятнана грехами своей матери. Страхи, в которых не было логики. Страхи, что выросли в самом темном углу ее сердца, как поганки.

Глупо даже думать о них сейчас. Митч Холт не любил ее, он нуждался в ней. Они нуждались друг в друге, чтобы избежать одиночества ночи, выбросить хоть на время из головы этот ужасный случай. Это нельзя назвать любовью. Скорее это взаимопомощь между друзьями. И в таком свете их любовные ласки потеряли всю красоту, исчез комфорт от ощущения его близости и тепла.