Тэми Хоуг - Ночные грехи

— Эй! Ты больной, ты знаешь это? Только больные лапают маленьких мальчиков и делают такое дерьмо. Что ты сделал ребенку этого Кирквуда? Собирался его убить? Они должны убить тебя…

— Это был не я! — закричал Оли. Его лицо покраснело и почти сравнялось с цветом родимого пятна. Он вытаращил здоровый глаз и дико вращал им по сторонам. Внезапно он пересек небольшое пространство камеры и врезался в железные прутья, прижав к ним пальцы Буга. — Это не я! Это не я!

Буг дернулся назад, споткнулся и затряс тонкими покрасневшими пальцами.

— Эй ты, чокнутый! Ты, гребаный сумасшедший!

На крик, долетевший до конца коридора, немедленно прибежал тюремщик.

Оли, рыдая, опустился на пол, как марионетка, у которой порвались веревочки.

— Это не я.

День 7-й

20.37

— 35 °C, коэффициент комфортности: — 53

— Бабушка говорит, что ты запихнул плохого парня в тюрьму, и теперь всем легче дышать, — сказала Джесси, старательно наматывая длинную, потрепанную красную ленту вокруг горла Скотча.

Старый пес терпеливо переносил унижение. Он лишь изредка попискивал и тоскливо посматривал на Митча, который сидел на диване и внимательно изучал ксерокопии страниц блокнота Джоша в поисках упоминания об Оли . Дети дразнят Оли, но это подло. Потому что он не может ничего исправить в своем внешнем виде. Пол в гостиной был завален куклами Барби и их приданым. По телевизору, встроенному в дубовый развлекательный центр в противоположном от дивана углу, показывали журнал новостей. Джейн Поли комментировала заголовки статей; на экране мелькали фотографии последнего землетрясения в Лос-Анджелесе и фигуриста, втянутого в какой-то скандал.

Джесси посмотрела на Митча со своего места на полу.

— Почему бабушка так сказала?

Первые несколько ответов, которые пришли на ум, явно не понравились бы Джой Штраус. Митч прикусил язык и сосчитал до десяти.

— Она имела в виду, что теперь чувствует себя безопаснее, — сказал он, переворачивая лист с тщательно нарисованными космическими кораблями, приложил его, рисунком вниз, к остальным листочкам и положил стопку на журнальный столик.

А означало это, что Джой дали новую иглу, чтобы лишний раз уколоть его.

— Не могу поверить, что кому-то, вроде него, запросто разрешали ходить по улицам Оленьего Озера.

— Он точно не носил никакого знака, Джой. У него не было большой буквы П, как клейма для педофила на лбу. Откуда мне было знать?

— Ну, Элис Марштон говорит, что у полиции есть сеть агентов, которые следят за такого рода людьми. Элис читает огромное количество детективов, и она говорит…

— Это реальная жизнь, Джой, а не роман Агаты Кристи.

— А чего это тебя так заносит? Я просто говорю, что Элис сказала.

Она просто говорила, что говорили люди в городе — не один, не два, а большинство, — и они обвиняли его в исчезновении Джоша Кирквуда. Он понимал, что им было просто необходимо обвинить кого-то. Указать пальцем на реального живого человека — это менее страшно, чем полагать, что у них не было никакой защиты от случившегося. Но это нисколько не облегчало принятой на себя вины. Натали выслушивала сердитые телефонные звонки весь день; лента на его домашнем автоответчике была полна сообщений от возмущенных граждан.

Митч по-прежнему позволял автоответчику принимать на себя основную долю их ярости. Сегодня вечером у него не было желания играть роль мальчика для битья. Он хотел немного тишины с Джесси, даже если ему придется разделить свое внимание между дочерью и кучей документов, которые он принес с собой домой. Джой кудахтала, что это безумие — забирать Джесси сегодня домой, что слишком холодный вечер, что так легко подхватить вирус. Но Митч напомнил ей, что им надо только перейти улицу, а микробы и вирусы не выживут в такой холод. Он предусмотрительно воздержался от еще одной бесполезной попытки объяснить, как вирусы распространяются на самом деле. Поскольку зять никогда не работал на больничной кухне, как «один ее друг», у Джой не было веры в его медицинские познания.

Закончив завязывать бант, Джесси взяла щетку и принялась расчесывать спину Скотчу. Лабрадор засопел от удовольствия, а затем перевернулся на бок, предлагая свой живот для такой же экзекуции.

— Бабушка сказала, этот человек сделал такие плохие вещи маленьким детям, что только один Бог знает что, — не отступала Джесси. — Но если Бог единственный, кто знает, тогда откуда бабушка знает?

— Она не знает. Она только думает, что знает. Никто не доказал, что этот человек сделал что-то. — Митч почувствовал поражение, и ему стало стыдно, что он защищает Оли Свэйна, только чтобы не оказаться на одной стороне со своей тещей.

Он задержался на другой странице. На этот раз она была заполнена мыслями Джоша о своем назначении co-капитаном его хоккейной команды. «Это очень круто… Я действительно горжусь… мама говорит, чтобы я не хвастался… Просто хорошо делал работу. Никому не нравятся хвастуны…» На следующей странице он выразил неудовольствие необходимостью ходить в класс религии, нарисовав безумные лица, кулак с большим пальцем, направленным вниз, Бога с длинной бородой и нимбом и хмурое лицо дьявола.

— Тогда как тот человек попал в тюрьму?

— Джесси… — сказал он, стараясь не скрежетать зубами. Он наклонялся вперед, чтобы погладить голову дочери. — Милая, папа действительно очень устал от этого дела. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

Чувство вины немедленно накрыло его с головой. Он всегда считал обязательным для себя быть с Джесси настолько честным и искренним, насколько мог. Ему казалось, что отказ отвечать на вопросы ребенка вызывает больше проблем, чем удовлетворение его любопытства. Но сегодня вечером у него просто не было сил для ответов. Теперь, когда Оли был за решеткой, результаты стресса и долгих часов адского напряжения сказывались с удвоенной силой. И беспокойство за Джоша усилилось, когда в фургоне обнаружили пятна крови. Они не могли ничего сделать, только ждать результатов лабораторного исследования. К сожалению, его предложение Джесси сменить тему было воспринято ею по-своему.

Ей на глаза попалась страница с рисунками Джоша, и она, бросив Скотча, поспешила на четвереньках к журнальному столику.

— Кто это тебе нарисовал?

— Это рисунки Джоша. — Митч провел кончиком пальца вдоль линий забытой игры в крестики-нолики.

— Можно я раскрашу их для тебя?

— Нет, солнышко, это — доказательства. Почему бы тебе не раскрасить для меня картинку в одной из твоих книжек-раскрасок?

Джесси проигнорировала его предложение. Она вытащила одну из тех страниц, которые Митч уже изучил и отложил в сторону.