Александр Варго - В моей смерти прошу винить… (сборник)

Парень сообразил, что его не поняли, и быстро произнес:

– Гемофилия – это плохая свертываемость крови. Я могу умереть от потери крови.

Макс чуть с дивана не упал. Это ж надо быть таким придурком! Это то же самое, если бы жертва изнасилования сказала насильнику: а у меня сегодня месячные, так что извини, у нас, наверное, ни хрена не получится. Придурок! Людям, способным на убийства, не свойственно чувство брезгливости и уж тем более сострадания.

Кто-то ударил его ногой по лицу. Парень упал. Кровь хлынула из разбитого носа. Заложник задергался так, будто находился в открытом море среди голодных акул и при всем при этом не умел плавать. Хотя в его случае, пожалуй, это самое верное сравнение. Кровь лилась действительно сильно. Об этом дохляке поговаривали, что он может сам себя убить степлером, но Макс никогда не понимал, о чем это они. Теперь все встало на свои места. Он мог пораниться чем угодно и умереть от потери крови, если ему вовремя не оказать помощи. А помощь ему здесь оказывать никто не собирался.

– Ты что, гнида, вечно жить собрался?

Сильный удар по лицу откинул голову, и она со звоном врезалась в бетонный пол. Звук, сочный, будто на пол уронили огромный крепкий арбуз, заставил сморщиться Максима.

– Ты покойник! – закричал один из террористов. – Вы все здесь покойники! Мы вас будем убивать до тех пор, пока не будут выполнены наши требования.

Черт! Требования! Что-то Макс их пропустил. Или они не были озвучены в прямом эфире? Тем не менее он просто жаждал узнать их.

Бандиты продолжили избиение безымянного менеджера проекта. Последствия для него будут в любом случае плачевные. Похоже, что этот проект для него последний.

Маркелова привлекла бегущая строка внизу экрана. Реклама – двигатель торговли, бляха. Обычно он не читал бред, отвлекающий от основного действа. Что там могло быть? Дешевая реклама? Или не менее дешевые объяснения в любви? Но здесь было что-то другое. Макс с неохотой оторвал свой взгляд от подрыгивающего ногами в предсмертных конвульсиях парня и начал читать.

Требования:

Начало неплохое. Как условия для приема на работу. Вы нам не подходите. Максим усмехнулся.

Требования: Мы прекратим убивать только тогда, когда вы перестанете смотреть наше шоу.

Макс подождал еще какое-то время, но бегущая строка больше не появлялась. Это все их требования? То есть просто нажать на кнопку «выкл» и прекратить убийства ни в чем не повинных людей. Ни в чем не повинных? Он посмотрел в черный экран. Закодированный канал. А так ли уж они не виноваты? Тварь Анжела не дала, Дима, ублюдок, опередил его и трахнул эту сучку, Киса не хотел брать его на работу. Ладно, эти в чем-то, может, и виноваты, но как быть с этим придурком в широких штанах? Что он тебе сделал? Не дал степлер? Занял денег и не отдал? Что? Он не смог ответить, но знал, что наверняка что-то есть.

«Даже если и есть, за это не убивают, – говорил ему здравый смысл. – Не убивают за отказ заняться сексом, не убивают за то, что кто-то тебя опередил, не убивают за отказ в приеме на работу. Нормальные люди никого ни за что не убивают».

Мы прекратим убивать только тогда, когда вы перестанете смотреть наше шоу.

Они ненормальные.

Макс почувствовал, что начал погружаться в сон. У него было единственное желание – проспать до утра без всего этого дерьма. Никаких шоу, никаких кошмаров. Просто спать.

Впервые за три года работы в этой фирме Маркелов опоздал. Сегодня он не услышал будильника, не почистил зубы, не завязал галстук и, как ни странно, не выспался. Обозленный на весь мир, а в большей степени – на себя, он вбежал по лестнице и, едва не столкнувшись с Холодовым, ввалился в помещение, разбитое на ячейки. Макс приготовился отражать выпады начальника по поводу опоздания и его внешнего вида, но Артем кивнул ему и спросил:

– Что, тоже плохо спишь?

Максим кивнул и собирался обойти начальника. Артем взял его за плечо.

– Зайдешь?

Это был вопрос. Не вызов к начальству «на ковер», а именно вопрос. Дружеский, ну, или приятельский. Эдакое приглашение на чай, от которого можно отказаться. Но Макс не отказался.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Маркелов и только сейчас заметил, что вид у Холодова немногим лучше его.

Они сели за стол для совещаний, друг напротив друга. Початая бутылка коньяка уже стояла между ними, нарезанный лимон рядом на блюдце, а вот рюмка была одна. Хозяин кабинета спохватился, встал и пошел за второй. Но Максим развернул его на полпути.

– Артем, я воздержусь.

– Что так? – Холодов явно был разочарован.

– На рабочем месте и все такое, – не найдя более веской аргументации, ответил Маркелов.

Артем возражать не стал. Сел, налил в рюмку и выпил.

– Хреновые времена настали, не так ли, коллега?

О-о! Это наверняка уже вторая бутылка.

– Сначала эта дрянь… Ну скажи мне, кому понадобилось насиловать эту блядь, если она давала всем направо и налево?

Макс едва не вскочил с места. Это было для него новостью. Признаться, он и Димкиному рассказу не очень-то верил. Оказывается…

– Она бы даже горбатому уроду с хером вместо носа дала. Только попроси.

Артем снова наполнил рюмку и выпил. Закинул дольку лимона в рот и, скривившись, начал, чавкая, жевать.

– Артем Дмитрич, я, наверное, пойду, – сказал Маркелов и встал.

– А этот хорек? Тридцать ножевых ран! Тридцать! Не две или три, а тридцать. Это ж как надо разозлиться на ушлепка, чтоб сделать из него сито, дуршлаг для макарошек.

Максим снова сел.

– А это лысое недоразумение. Кому на хер понадобилось сбивать этого старого осла? Не понимаю. – Он наполнил рюмку, взял в руку и покрутил. – Ну не принял он кого-то на работу, ну и что? – Артем выпил, скривился. – Ведь за это же не убивают. Черт! Заговор какой-то.

Нормальные люди вообще никого не убивают.

Роль слушателя Маркелова мало чем прельщала. Максим снова собирался встать, когда в кабинет влетела Маша. Девушка не из запоминающихся, но так как она была первой, с кем сталкивался работник с утра (Маша сидела на ресепшене), то она стала самым популярным персонажем их реалити-шоу под названием «Я работаю в офисе».

– Чего тебе? – спросил Холодов и снова налил в рюмку. Он был уже достаточно пьян, чтобы не смотреть в сторону собеседников.

– Артем Дмитриевич, мама Тришина звонила.

Макс не был уверен, но ему показалось, что эта фамилия принадлежит дрищу, болеющему гемофилией.

– Господи, что ей-то надо? – взмолился Холодов, даже не подняв головы на Машу.

– Сашка умер, – сказала девушка и разрыдалась.

– Вот видишь. – Артем посмотрел на Максима и развел руками. – А я о чем? Заговор.

– Мне надо работать, – сделал еще одну попытку Маркелов и встал.