Фредерик Форсайт - Мститель

Рикки колебался. Он очень хотел помочь боснийцу, но насколько безопасны нынче горы? Не так давно там повсюду шныряли сербские отряды, обстреливавшие Травник.

Так это же было год назад, настаивал Фадил. Сейчас на южных склонах совсем безопасно. Тронутый мольбами Фадила и представив себе, что должен испытывать человек, потерявший родной дом, Рикки согласился. Но с одним условием: они поедут вместе.

Весеннее солнце сделало поездку приятной. Отъехав от города километров на двадцать по главной дороге, они свернули направо. Дорога, постепенно превратившаяся в проселок, пошла вверх. Вокруг стояли одетые в весеннюю зелень буки, ясени и дубы. Машину начало заносить на поворотах, и если бы не полный привод, они ни за что не добрались бы до места.

Дубы скоро сменились хвойными деревьями, и наконец, на высоте полутора километров над уровнем моря, джип въехал в невидимую с нижней дороги долину. Посреди ее стояла ферма. От дома остались лишь покрытые копотью камни, все остальное сгорело. За загонами для скота еще возвышалось несколько сараев с провалившимися крышами.

Рикки посмотрел Фадилу в лицо и сказал:

– Мне очень жаль.

Оба вылезли из джипа, Рикки молча следовал за Фадилом, который осматривал руины своего дома. Миновав загон и до краев наполненную недавними дождями выгребную яму, они дошли до сараев. Тут послышалось приглушенное попискивание.

Под куском мокрого брезента прятались дети. Их было шестеро, от четырех до десяти лет: четыре мальчика и две девочки, старшая их которых, по-видимому, была им за мать. Увидев незнакомых мужчин, дети оцепенели от страха. Фадил дружелюбно заговорил с ними. Немного погодя девочка начала отвечать на его вопросы.

– Они из Корича, это деревушка в шести километрах отсюда, – пояснил Фадил.

– Что там произошло?

Фадил задал девочке несколько вопросов на местном диалекте. Девочка сначала отвечала ему, а потом залилась слезами.

– Пришли мужчины. Сербские ополченцы. Вчера ночью, – Фадил вздохнул. – Деревня была совсем маленькая. Четыре семьи, два десятка взрослых, двенадцать детей. Теперь все мертвы. Когда началась стрельба, родители этих детей крикнули им, чтобы они убегали. Их спасла темнота.

– Боже мой, ну и страна. Надо отвезти их в долину, – сказал Рикки.

Фадил с Рикки вывели детей из сарая на яркий солнечный свет. Каждый из них цеплялся за руку другого, того, что постарше. Пели птицы. Красота долины завораживала.

На опушке леса показались люди – десятеро, на двух джипах камуфляжной окраски. Люди тоже были в камуфляже – и вооружены до зубов.

Стив Эдмонд, семидесятипятилетний, неимоверно богатый дед Рикки Коленсо, был крупнейшим горнопромышленником Канады. Но богатым он не родился. Родился он в отличавшемся крутыми нравами шахтерском поселке провинции Онтарио. В 1938 году он вступил в Королевские военно-воздушные силы Канады, спасаясь от безработицы, одолевавшей горную промышленность Канады. Мир тогда не нуждался в канадском никеле.

Когда Стив Эдмонд, повоевав в Европе, вернулся домой, Канада была уже другой страной, да и сам он стал другим человеком – увешанным наградами героем войны, попавшим в самую гущу экономического бума. Он происходил из Садбери-Бейзин, в Садбери же и вернулся. Отец его был шахтером, дед тоже. Медь и никель добывали под Садбери с 1885 года, и все это время там трудились Эдмонды.

Военно-воздушные силы платили Стиву Эдмонду немалую пенсию, и он воспользовался ею, чтобы окончить университет – первым в своем роду. Специальностью он избрал горнодобывающую технику и металлургию и окончил университет в 1948 году одним из лучших на курсе. Сразу по окончании он попал в объятия Международной никелевой компании – “Инко”, одного из главных работодателей в Садбери. Созданная в 1902 году, “Инко” помогла Канаде стать ведущим мировым поставщиком никеля. Главным активом компании были огромные залежи руды вблизи Садбери. Эдмонд начал стажером управляющего прииска, и должность управляющего стала бы его потолком, если бы не всегда отличавший его беспокойный ум. Из университета он вынес знание о том, что никелевая руда содержит и множество других металлов, вроде платины, палладия, иридия, не говоря уже о золоте и серебре. Эдмонд начал изучать редкоземельные металлы, области их применения и возможные рынки сбыта. Никого, кроме него, эти вопросы не интересовали, поскольку процентное содержание этих веществ в руде было настолько малым, что делало их извлечение экономически неоправданным. Этим металлам была прямая дорога в груды отработанного шлака.

В основе почти всех больших состояний лежит одна-единственная гениальная идея, плюс сила воли, позволяющая от этой идеи не отказаться. Ну, и упорный труд с удачей тоже, случается, помогают. Блестящая идея Стива Эдмонда заключалась в том, чтобы вернуться в лабораторию, тогда как прочие молодые специалисты оказывали посильную помощь производителям ячменя, поглощая напитки, производимые из этого злака. В результате он придумал процесс, известный ныне как кислотное выщелачивание под высоким давлением. Суть его, в общих чертах, сводится к растворению в кислоте содержащихся в шлаке микроскопических вкраплений редких металлов, а затем восстановлению этих металлов.

Сообщи он о своем открытии “Инко”, ему достались бы лишь одобрительные похлопывания по спине. Он же уволился и поехал в Патентное бюро в Торонто. Ему было тридцать лет, и жизнь его только начиналась.

Конечно, денег пришлось подзанять, однако немного, поскольку то, на что он нацелился, немногого и стоило. Когда никелевый прииск истощался, от него оставались лишь горы шлака. Они никому не были нужны – кроме Стива Эдмонда. Он скупал их за гроши.

Стив основал компанию “Эдмонд металз”. К сорока годам он уже был миллионером, а к шестидесяти пяти – в 1985 году – водрузил на плечи далеко не всем дающуюся в руки мантию миллиардера. Богатством своим Эдмонд не кичился, никогда не забывая, откуда он вышел; тратил большие деньги на благотворительность и был известен как хороший семьянин. Женился он в 1949 году, как раз перед тем, как сделать свое важное открытие. Стив и Фэй были любящей парой и оставались ею до смерти Фэй в 1994 году. Ребенок у них был один – дочь Энни, родившаяся в 1950-м. Стив Эдмонд не чаял в ней души и с большим одобрением относился к ее мужу, профессору Адриану Коленсо. А единственного внука, Рикки Коленсо, которому исполнилось уже двадцать лет, и вовсе любил без памяти.

Большую часть времени Стив Эдмонд оставался человеком спокойным и уверенным в себе, на что имел все основания, однако выпадали дни, когда его начинала томить тревога. В такие минуты он пересекал свой офис на верхушке здания, царившего над городом Виндзор, штат Онтарио, и вглядывался в молодые лица на фотографии, которая провела с ним многие годы. Лица из дальних мест и давних времен, лица людей, с которыми он вместе летал в пору Битвы за Британию.