Леена Лехтолайнен - Телохранитель

Паскевич привлек меня к себе, прижался головой к моему животу. Свой бокал он поставил на столик, а у меня руки были заняты, поэтому мне сложно было ответить на его ласку. Затем я тоже поставила бокал, перехватила лассо так, чтобы освободить руку, и погладила клиента по голове. Потом взяла его за руки и спросила, глядя в глаза:

— Так кто же здесь сегодня будет командовать — ты или я? — От удивления у него расширились глаза, а я свободной рукой сняла с него очки и наклонилась еще ближе. — Ты ведь хотел женщину с лассо? Кто же ты такой? Русский бык, мечтающий, чтобы его приручили?

Меня саму замутило от той пошлятины, которую я несла. Но я вспомнила слова Майка Вирту, который часто повторял, что в нашей работе цель оправдывает средства. Если для выполнения поставленной задачи надо украсть, солгать или даже дать ложную клятву, значит, это следует сделать. Все неважно, только результат имеет значение. В нашей работе любые методы хороши.

— Ага, бык… — противно рассмеялся Паскевич.

Он взял стакан и капнул виски мне на правый сосок. Потом приподнял грудь рукой и слизнул. Неприятные руки, ужасное ощущение, совсем не то, что с Давидом. Но сейчас я запретила себе думать о Давиде. Затем Паскевич отпустил меня и отступил на пару шагов. Знать бы, где здесь вмонтированы камеры. И где рубильник? Если в доме нет запасного генератора, то здание легко обесточить и погрузить во тьму. Обычно генераторная расположена на нижнем этаже, то есть где-то недалеко от этой комнаты. Надо бы хоть ненадолго вывести Паскевича из игры.

— Говорят, на свой день рождения ты заказал небольшое родео-шоу! Йохоо!

Я испустила боевой клич, как настоящий ковбой, укрощающий дикую лошадь, страстно надеясь, что Сами не корчится от смеха у монитора, наблюдая за этой сценой. Потом выпрямилась и, призывно улыбаясь, принялась раскручивать над головой веревку. Служанки оставили подносы с бутылками на маленьком столике у стены. Отлично, значит, в моем распоряжении есть необходимая жидкость. Интересно, может, здесь где-нибудь валяются электрические провода? Вряд ли я смогу обесточить весь дом, но если бы удалось вырубить свет в гостиной… Раскрутив лассо, я опутала Паскевича веревкой и притянула к себе. Он и не возражал. Мы оказались одного роста, но из-за каблуков на ботильонах я немного возвышалась над ним.

— Ну что, еще немного поиграем с лассо или перейдем к дикой скачке? — Я слегка погладила его по брюкам в районе ширинки, но он отстранился.

— Подожди, мы же договорились, что ты останешься у меня на всю ночь. Куда торопишься, Сьюзи? Каждый из нас еще успеет сегодня побыть ковбоем. Подожди… Где плетка? Разве Сами не дал ее тебе?

Я отрицательно потрясла головой. Паскевич с недовольным видом достал из кармана телефон и нажал на кнопку. Буквально через мгновение на пороге показался Сами. Стало быть, у Паскевича нет специального устройства для вызова нужного человека и он пользуется обычным телефоном. Ну а выключить этот телефон вообще не составит труда.

— Сами, ты забыл про плетку!

— Нет, мой господин, она здесь.

Сами подошел к дивану, приподнял свисающую шаль, вытащил плетку и задумался, держа ее в руках и не зная, кому из нас отдать. Паскевич выхватил у него плетку и с резкого замаха ударил Сами. Тот молча вздрогнул от боли, на щеке остался красный след.

— Пошел вон. Три круга бегом вокруг дома под дождем. И запомни, мои распоряжения следует выполнять четко. — В его голосе не было и намека на шутку. Потом он развернулся ко мне и приказал: — Раздвинь ноги.

Я послушно выполнила приказ и закрыла глаза, приготовившись терпеть боль. Он несколько раз провел концом плетки по внутренней стороне бедер. Больно не было. Интересно, сколько денег потребовала Сарита за то, чтобы позволять ему делать с собой что угодно?

В камине потрескивал огонь, по стеклу уныло барабанил дождь. В неярком свете пламени мне удалось разглядеть в стене за камином распределительную розетку, от которой шло несколько проводов. Интересно, это основная розетка гостиной? Я с трудом сдерживала нетерпение.

Не знаю, отправился ли Сами бегать под дождем, но Паскевич явно не собирался проверять выполнение приказа. Возбужденно дыша, он придвинулся ко мне и протянул плетку:

— Давай, бей себя. Кричи, я хочу слышать твой голос. А потом снова лассо…

Минут пять мы играли в ковбоя и дикого быка. Я боялась задеть веревкой горящие свечи, поэтому задула их. Лишь в углу осталось гореть несколько, а та часть комнаты, где стоял диван, погрузилась в полумрак. Я прижалась к Паскевичу всем телом и, медленно целуя в губы, принялась, как бы играя, опутывать его веревками. Спустя несколько минут, приблизив грудь к его рту, я незаметно завязала концы веревки узлом. Затем подтолкнула Паскевича к дивану и ножом для сигар быстро разрезала провода, плеснув на них виски из стакана. Комната погрузилась во тьму, лишь в дальнем углу, потрескивая, догорали две свечи.

Я вскочила и проверила дверь — закрыта. Паскевич, выругавшись по-русски, рванулся со стула, но, увидев револьвер у меня в руках, мгновенно затих. Я сняла пистолет с предохранителя и приставила к его голове.

— Знаешь, Валя, в родео иногда случаются неприятные сюрпризы. Можно упасть с лошади и сломать себе спину. Но сейчас я не об этом. Где Хелена Лехмусвуо? И какого черта ты убил Аниту Нуутинен?

В коридоре послышались шаги, затем голос Сами:

— Как дела, хозяин? Все в порядке?

— Ответь ему, что все хорошо, — прошептала я Паскевичу на ухо. — Скажи, что так надо.

Одновременно я сунула руку ему в карман, вытащила мобильный телефон и выключила. На мгновение задумалась, не швырнуть ли его в горящий камин, но потом передумала. Дуло пистолета я прижала к виску Паскевича. Было противно, но что делать, надо довести операцию до конца.

— Не смей нас беспокоить, идиот! — крикнул Паскевич по-английски. — Я позвоню, если что-нибудь понадобится.

В его глазах плескался страх, на лбу выступили капельки пота. Неужели этому человеку никогда не доводилось смотреть в глаза смерти, а грязную работу за него всегда делали другие?

Послышался звук удаляющихся шагов: Сами ушел. Удивительно, что Паскевич не позаботился установить в доме камеры наблюдения, но мне это только на руку.

В полуголом виде я чувствовала себя крайне некомфортно. Обмотала вокруг груди кожаные ленты и оглянулась в поисках каких-нибудь штанов. Я бы сейчас дорого отдала за возможность надеть хоть какие-нибудь брюки. Может, снять с Паскевича? При одной мысли об этом к горлу подкатила тошнота, и я с ходу отвергла мысль напялить на себя штаны, еще теплые от чужой задницы.

Помахивая пистолетом перед носом Паскевича, я проверила веревки и затянула посильнее узлы.