Леена Лехтолайнен - Телохранитель

— Анита довольно долго считала, что я играю на стороне Васильева. Да и вообще жаль, что она оказалась такой обидчивой и не смогла мне простить развлечения с девицами. В конце концов, у мужчин свои привычки. А так мы с ней были прекрасной парой. Мы бы такого смогли наворотить в бизнесе, что никому и не снилось… Известие о ее смерти стало для меня настоящим ударом. Я даже пошел в церковь и поставил перед иконой Девы Марии свечу за упокой ее души.

— Ты утверждаешь, что ничего не знаешь о делишках Васильева, но мне кажется, врешь. Пожалуй, даже представляешь опасность для моего хозяина. И раз уж ты так убиваешься по Аните, то, наверное, обрадуешься скорой встрече с ней.

Я встала и подняла пистолет, прицелившись Паскевичу в голову.

— Нет, пожалуйста, пощади меня!

— Тогда ты сейчас же расскажешь мне все, что знаешь об этой сделке Васильева. И откуда узнал, что он заказал Аниту. Давай, облегчи душу чистосердечным признанием!

— Да кто же сделал из меня козла отпущения? Я уверен, Анита здорово насолила кому-то и с ней просто свели счеты, а свалили все на меня. Мы не скрывали своей связи, о ней знала, как сейчас выясняется, даже полиция Финляндии. Во всяком случае, телохранитель Аниты именно так представил дело.

— Что ты имеешь в виду? Кто конкретно беседовал с тобой на эту тему?

Скорее всего, Лайтио, возмущенный тем, что московская милиция прекратила расследование, сам связался с Паскевичем и пригрозил, что докажет его причастность к убийству бывшей любовницы. Интересно, что сказал бы министр юстиции или непосредственный начальник Лайтио о таких действиях своего подчиненного?

— Понятно, что организовать сделку попросили Сюрьянена. Ведь он очень ловко вертел финансами для предвыборной кампании, Анита так не умела. Хотя я мог бы ее научить.

— Кто звонил с угрозами телохранителю Аниты? Ты или Транков?

— Нет, мы не звонили. А с чего ты вообще взяла, что ей кто-то угрожал?

— У меня есть… тоже связи в полиции. Лайтио, кстати, мой старый друг. Но я не собираюсь докладывать ему, что ты совершенно чист перед законом. Пусть и дальше следит за тобой. К тому же неплохо бы проверить передвижения Транкова.

— Зачем?

— Затем, что его видели в обществе той самой девушки, которая охраняла Аниту. Может, они оба работают на Васильева, откуда ты знаешь?

Я почти поверила в утверждение Паскевича, что это не его люди звонили мне с угрозами. Но зачем тогда Транков ходил за мной по пятам? Может, он работает на два фронта и, получая деньги от Паскевича, одновременно служит еще более могущественному боссу?

— Ты думаешь, что Юрий предатель? Это грязная ложь! — злобно прошипел он. Однако, видя, что я не реагирую, решил поменять тактику и жалобно простонал: — У меня руки онемели. Ты слишком затянула веревки.

Огонь в камине погас, угли подернулись пеплом. Темноту лишь немного рассеивала единственная горящая в дальнем углу свеча. Паскевич выразительно взглянул на бокал с виски.

— Дай хоть глоток… Все-таки сегодня мой день рождения!

— Да пожалуйста!

Я схватила бокал и резким движением выплеснула содержимое в лицо «новорожденному». Меня просто трясло от негодования. Даже если бы я рассказала Паскевичу правду, кто я на самом деле, нельзя было рассчитывать на ответную откровенность. Конечно, он будет и дальше лгать и выкручиваться. Все, хватит вести с ним душеспасительные беседы, надо сосредоточить усилия на вызволении Хелены.

Паскевич с жалким видом моргал, пытаясь избавиться от едкой жидкости в глазах, и, высунув язык, слизывал текущие по лицу капли.

— Мы оба ошибались — и я, и Анита, — проскулил он. — Она полагала, что я работаю на Васильева, а я думал то же самое о ней.

— С чего ты это взял?

— Мы встречались с ней… вечером накануне того дня, когда ее убили. И нас видели… Кто-то из псов Васильева… Возможно, это был Юрий. Поэтому ее и приговорили. Я тогда еще не знал, кто за всем этим стоит. Хотя потом следовало бы догадаться, что его люди и за мной придут.

Я сняла фуражку и швырнула в угол. Голова горела, меня трясло от озноба и напряжения. Было противно стоять перед Паскевичем в полуголом виде. А что, если он догадался, кто я такая, и просто водит меня за нос, пытаясь выиграть время? Возможно, он пустился в рассуждения о Васильеве и той сделке просто для отвода глаз? Но зачем тогда было похищать Лехмусвуо? Хоть Хелена и утверждала, что московская милиция увела следствие в ложном направлении, а потом спустила дело на тормозах, Паскевичу стоило проявить осторожность. Тем более в Финляндии исчезновение депутата не может остаться незамеченным. Да и как он собирался помешать Хелене после этой «дружеской беседы» отправиться прямиком в полицейский участок? Конечно, с помощью некоторых лекарств можно отбить у нее память, но, на мой взгляд, Паскевич не стал бы так рисковать.

Если этот подонок вдруг поймет, что я действую одна, мне конец. Его дружки рано или поздно придут на помощь. А я на самом-то деле не такой уж крутой боевик, каким хотела казаться. И не убийца, несмотря на отцовские гены. И уж точно я не смогу выстрелить в сидящего передо мной связанного человека.

— Почему Васильев приказал Уско Сюрьянену купить мыс Хиденниеми? Зачем он ему понадобился? Почему он не мог приобрести его на свое имя? Говори, Валентин! Я хочу знать правду!

— Я не в курсе всех деталей, но мне кажется, это связано с газопроводом. Васильев разбогател на продаже нефти, газопровод помешал бы ему и дальше грести деньги лопатой. Он не хотел, чтобы строился трубопровод, но и открыто выступать против планов российского правительства тоже не мог. Ведь вы, финны, полностью зависите от поставок российской энергии!

Паскевич снова начал потеть: явно боялся, как бы я не подумала, что он слишком много знает, и не решила пристрелить его на месте. И от этого только больше врал.

— У Васильева хватит денег купить кого угодно. И я прекрасно понимаю, что у финских политиков смешные зарплаты, а за всеми их доходами общественность пристально следит. Я хочу знать, почему Лехмусвуо так резко выступала против этого трубопровода. Может, Васильев и ее купил? Подумай сама, что может быть для него лучше, чем лоббирование собственных интересов в парламенте? Моя молодость прошла при коммунизме, и я хорошо знаю, что широкая общественность никогда толком не понимает, кто же, в конце концов, заказывает музыку. У Васильева свои люди даже в Интерполе. Я знаю этого парня, он даже на меня работал какое-то время, но быстро ушел. Видимо, зарплата не устроила.

У меня замерло сердце. Человек Васильева в Интерполе, тот же самый, что работал на Паскевича…

— Ты имеешь в виду Давида Сталя? Надо будет доложить Васильеву, что этот финский швед так засветился, если даже ты знаешь всю его подноготную.