Леена Лехтолайнен - Телохранитель

— Мне о нем рассказала Анита во время нашей последней встречи. Боже, ну почему она умерла, из нас вышла бы такая прекрасная пара…

У Паскевича на глазах выступили слезы, а мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не пнуть его в яйца. Внутри у меня клокотала черная ярость, но я не могла дать волю чувствам. Требовалось выудить из этого подонка как можно больше информации.

— А что связывало Уско Сюрьянена с Васильевым?

— У них был общий бизнес. Компании Васильева принадлежала часть акций строительного концерна Сюрьянена. Ты знаешь, сколько энергии потребляют эти новомодные торговые центры, в которых построены бассейны с банями? Сюрьянен вкладывал деньги в строительство, а Васильев продавал ему энергию по ценам ниже рыночных.

— Да откуда, черт возьми, тебе все это известно? — так громко выкрикнула я, что Паскевич даже вздрогнул.

Любой ценой надо убедить его, что я действительно работаю на Васильева. Нет, пожалуй, я все-таки найду в себе силы прикончить этого ублюдка…

— Анита рассказала, — снова всхлипнул Паскевич. — Она установила, что Сюрьянен с Васильевым были партнерами. И я хотел выяснить, знает ли об этом правительство вашей страны. Анита и Лехмусвуо тоже неплохо знали друг друга. Ни финны, ни русские не хотели бы, чтобы сорвалось строительство газопровода. Так что я всего-навсего действовал на благо своей родины…

— Ну конечно. А после этого родина закрыла бы глаза на твои маленькие шалости в бизнесе и проблемы с уплатой налогов?

Меня даже забавляла эта ситуация. Значит, московская милиция, считая, что Паскевич и в самом деле является убийцей, решила не проводить серьезное расследование, полагая, что незачем по таким пустякам тревожить человека, имеющего связи аж на правительственном уровне. Смешно…

— Я люблю Россию. И сейчас наконец к власти пришли люди, способные построить в стране настоящую демократию. Мы избавились от царя и коммунистов, нам не нужна власть олигархов, мы должны построить свободное общество!

— Постой, Валя, а ты сам разве не принадлежишь к их числу? Хотя, конечно, на фоне Васильева и его друзей ты просто мальчик. И если я все-таки решу оставить тебя в живых, помни: ты должен вести себя крайне осторожно. Не стоит сейчас меня трогать. Поверь, даже если ты убьешь меня, тебя все равно найдут и прикончат. Ты так уверен в собственной безопасности, что пускаешь в дом первую попавшуюся шлюху, у тебя нет охраны, нет даже камер наблюдения. Черт возьми, у тебя хоть сигнализация есть?

Я пнула стоявший на полу бокал виски, так что он отлетел к стене и со звоном разбился. Надеюсь, я убедительно изобразила психопатку, которая спустит курок без долгих размышлений.

— Если я решу сотрудничать с тобой, то скажу Васильеву, что ты не опасен. Доложу, что ты всего лишь безобидная маленькая рыбка, которая никогда больше не заплывет в его воды. Позвони Транкову и вели привести сюда Лехмусвуо. Или… подожди секундочку.

Я подошла к стулу, на котором сидел Паскевич. У его ног поблескивала лужица мочи, и ему пришлось расставить ноги, чтобы не замочить свои до блеска начищенные ботинки. Резким движением я выдернула скатерть из-под подноса с бокалами, бросила ее на пол и повозила ногой, вытирая лужу. Затем отшвырнула грязную скатерть в темный угол и, подойдя к Паскевичу еще ближе, сняла с него брюки и трусы. Он не сопротивлялся. Боже, до чего было противно касаться его ног и пениса. Ну, словно это были просто куски мяса.

— Мы неплохо развлеклись, правда, Валя? Ну а теперь покажи мне подарок, который для тебя приготовил Юрий Транков. Мы оба жаждем видеть Лехмусвуо. Я, собственно, и пришла сюда за ней. Мы снабдили ее датчиком передвижения, он-то и привел меня сюда. Кстати, ты носишь такой же. Можешь даже не искать, это бесполезно. В следующий раз более аккуратно выбирай парикмахера. Ладно, все, звони Транкову.

Паскевич безропотно повиновался. Я понимала, что здорово рискую, поскольку понятия не имела, как среагирует Хелена, увидев меня в таком вызывающем наряде. Интересно, а двери запираются только изнутри или снаружи тоже? И где сейчас Сами и служанки?

Я спросила об этом Паскевича, когда он закончил короткий разговор по телефону.

— Лена и Люба уже спят. В своей комнате позади кухни.

— Ты не тянешь на олигарха, но обращаешься со своими служанками, как с сексуальными рабынями.

— Зато я им хорошо плачу. Их здесь никто насильно не держит. Сами с женой спит на втором этаже. И никогда не выключает мобильный телефон, поскольку знает, что мне в любой момент может что-нибудь понадобиться.

Последнюю фразу он произнес чуть ли не со слезами в голосе. Телефон Паскевича плавился в камине. Дрова уже догорели, пламя погасло, но мобильник, ясное дело, был безнадежно испорчен. Мне надо было что-то придумать, чтобы на какое-то время вывести Транкова из игры. К тому же он не должен меня видеть при свете. Если Хелена до сих пор без сознания, не составит труда отнести ее в машину, но до этого следует переодеться и забрать рюкзак. Кстати, в нем и ключи от машины.

— Итак, дорогой Валя. Повторенье — мать ученья. Запомни, в этом доме никогда не было ни меня, ни Лехмусвуо. Кстати, спасибо тебе. Сам того не желая, ты оказал нам огромную услугу. Мы давно охотились за Хеленой, а она почти никогда не бывает одна. Ну а нам, как ты понимаешь, вовсе не хотелось привлекать к себе лишнего внимания. Зато теперь я без шума и пыли смогу доставить ее Борису Васильевичу. Возможно даже, что после он будет к тебе относиться намного лучше.

Раздался стук в дверь. Осторожно, отведя дуло револьвера от Паскевича, я попятилась в том направлении. Открыла, мимоходом взглянув на замок. Черт возьми, не получится закрыть снаружи. Возможно, нам с Хеленой удастся уйти через кухню. Зачем я тогда так старалась заманить Транкова в гостиную?

Но сейчас не было времени предаваться размышлениям. В дверях появился Транков, держа перед собой Хелену, явно пребывающую в полуобмороке. Как только он переступил порог, я ударила его ребром ладони по шее. Он упал, выпустив женщину; та тихо сползла на пол и окончательно отключилась. Что ж, так даже лучше. Хелена, конечно, умная женщина и прекрасно понимала, что я буду следить за ней, но кто знает, как она повела бы себя в состоянии шока? Может, бросилась бы от радости мне на шею, выдав таким образом меня с потрохами.

Мокрые трусы Паскевича я скатала в плотный ком и засунула как кляп ему в рот. Вот, облизывай собственные испражнения, подонок. Времени у меня было крайне мало: стоит выйти за дверь, как Паскевич поднимет шум, прибежит Сами или проснутся служанки и тогда мне несдобровать. Я схватила Хелену, перебросила через плечо, выбежала в коридор, подперев дверь снаружи стулом и подвернувшимся под руку журнальным столиком. Хелена была совсем легкой, мне было нетрудно нести ее. Я побежала на второй этаж, перепрыгивая через две ступеньки, ворвалась в похожую на бордель комнату и, осторожно положив Хелену на кровать, принялась стаскивать с себя мерзкую одежду. У меня не было времени разбираться со сложной рубашкой из веревок, поэтому я натянула свою фуфайку поверх нее, повесила на плечо кобуру с пистолетом, натянула куртку. Затем снова водрузила Хелену на плечо и вышла. Когда я открыла входную дверь, на крыше вспыхнул прожектор, ярко осветив двор. Теперь-то уж Сами наверняка проснется. Я пустилась бегом; едва я миновала освещенный участок и скрылась в темноте леса, как Хелена немного пришла в себя, и ее стало тошнить. Я опустила ее и поддержала, пока ее рвало.